Дизель и танк - Алим Онербекович Тыналин
— Наконец-то! — он просиял. — Пойдемте, я покажу, что мы подготовили для испытаний.
Мы прошли через механический цех, где у станков сосредоточенно работали люди в промасленных спецовках. Под потолком медленно плыл мостовой кран, неся в захватах огромную шестерню.
Звонарев привел нас в дальний корпус. Раньше здесь склад запчастей, теперь помещение переоборудовали под испытательную лабораторию. У стены высился массивный стенд с системой датчиков, в углу гудел новенький генератор.
— Вот, смотрите, — он развернул чертежи на большом столе. — Мы уже рассчитали новую систему охлаждения. При форсировании двигателя придется увеличить площадь радиаторов примерно на сорок процентов.
К нам подошел Руднев, высокий, нескладный, в очках с медной оправой. Его лиловый сюртук, подарок тетушки, резко выделялся среди спецовок.
— А с топливной аппаратурой что делать будем? — спросил он, раскладывая на столе детали. — При таком давлении впрыска обычные форсунки не выдержат.
— У меня есть идея, — Варвара достала из портфеля исписанный убористым почерком блокнот. — Нужно изменить геометрию распылителя и усилить корпус.
В этот момент в лабораторию вошел Циркулев, длинный и худой, как жердь. Его движения, как всегда, были плавными, почти танцующими.
— Леонид Иванович, — он методично разложил на верстаке инструменты, — я тут продумал систему измерений. Нужно контролировать не меньше двадцати одного параметров одновременно.
Я осмотрел помещение. Места достаточно, вентиляция хорошая, силовых кабелей хватает. Можно начинать работу.
— Так, — я собрал всех вокруг стола. — План такой. Первый этап — это форсирование существующего дизеля. Варвара, вы отвечаете за систему охлаждения. Руднев — топливная аппаратура. Циркулев — измерительный комплекс.
— А сроки? — спросила Варвара, делая пометки в блокноте.
— Месяц на предварительные испытания. Потом…
Я не успел договорить — в лабораторию вбежал запыхавшийся Вороножский, его седые волосы торчали дыбом:
— У меня получилось! Новый состав катализатора дает увеличение полноты сгорания на двенадцать процентов!
— Николаус не подвел! — добавил он, бережно доставая из кармана пробирку с каким-то порошком.
Ну конечно, как же здесь могло обойтись без Николауса.
— Отлично, — кивнул я. — Организуйте серию испытаний с новым составом. Только без фанатизма — помните случай с «Артуром»?
Вороножский смутился, он помнил, как разбил предыдущий катализатор.
К вечеру я распределил основные задачи. Варвара колдовала над чертежами системы охлаждения. Руднев собирал экспериментальную форсунку. Циркулев настраивал измерительные приборы, а Вороножский что-то бормотал, обращаясь к пробирке с катализатором.
— Товарищ Краснов, — я услышал этот скрипучий голос еще в коридоре и поморщился. — Позвольте с вами поговорить!
Ну вот, опять нелегкая принесла. Снова этот Звяга на мою голову. Только на этот раз у меня есть для него сюрприз.
Глава 25
Броня
Как я и сказал, скрипучий голос Звяги в коридоре заставил меня поморщиться. Впрочем, на этот раз я готов к встрече.
План созрел еще вчера, когда я анализировал расстановку сил на заводе. Я уже тогда придумал, как нейтрализовать парторга, вечно путающегося под ногами.
— Леонид Иванович! — Звяга вошел, прихрамывая сильнее обычного. Его потертая кожанка поскрипывала при каждом движении. — Необходимо обсудить вопросы партийной дисциплины!
Я окинул взглядом лабораторию. Варвара склонилась над чертежами системы охлаждения, ее темные волосы были собраны в небрежный узел. Руднев в нелепом лиловом сюртуке колдовал над форсункой, то и дело поправляя сползающие очки в медной оправе. У дальней стены Вороножский что-то бормотал, обращаясь к пробирке с катализатором.
— Конечно, Прокоп Силантьевич, — я изобразил на лице самое серьезное выражение. — Пройдемте в мой кабинет, там нам никто не помешает.
Звяга важно кивнул, его маленькие глубоко посаженные глаза сверкнули. Партийный значок образца 1917 года тускло поблескивал на лацкане потертой кожанки.
По пути в кабинет я размышлял. За время автопробега Бойков и Нестеров явно настроили его против меня. Что ж, пришло время превратить врага в союзника.
Мой кабинет встретил нас тишиной. За окном догорал весенний день, последние лучи солнца золотили крыши заводских корпусов. На столе громоздились папки с документами, в углу тихо шелестел вентилятор.
— Присаживайтесь, Прокоп Силантьевич, — я указал на кресло для посетителей. — Чай, кофе?
— Некогда рассиживаться! — отрезал Звяга, но в кресло все же опустился. — У меня серьезные вопросы по организации работы цеха. Социально чуждые элементы…
— Прокоп Силантьевич, — перебил я его, доставая из сейфа особую папку, — прежде чем мы обсудим ваши замечания, я хотел бы посоветоваться с вами как с опытным партийным работником.
Он слегка приосанился. В серых глазах мелькнул интерес.
— Дело государственной важности, — продолжил я, понизив голос. — Речь идет о создании принципиально новой техники для индустриализации страны.
Я раскрыл папку, где были тщательно подобранные чертежи. Ничего секретного, только то, что касалось производства грузовиков.
— Как вы знаете, товарищ Сталин лично интересуется развитием отечественного машиностроения.
Звяга подался вперед, его жесткое лицо чуть смягчилось. Я продолжал говорить, умело подводя разговор к главному. К предложению возглавить партийный контроль над стратегическим производством.
За окном окончательно стемнело. В свете настольной лампы под зеленым абажуром лицо Звяги казалось еще более суровым, но в глазах появился тот особый блеск, который я ждал. Блеск амбиций и осознания собственной значимости.
Кажется, рыбка начала заглатывать наживку.
— Вы понимаете, Прокоп Силантьевич, — я достал следующую папку, — сейчас решается вопрос технической независимости страны. Вы ведь помните, как в Гражданскую не хватало надежных машин?
Звяга нахмурился, машинально потер раненую ногу. В его глазах мелькнули воспоминания.
— Еще бы не помнить! — он стукнул кулаком по подлокотнику. — Под Царицыном из десяти грузовиков едва три на ходу были. А остальные… — он махнул рукой.
— Вот именно, — я развернул чертеж нового двигателя. — Теперь мы создаем технику, которая превзойдет все иностранные образцы. Но нужен особый контроль. Партийный контроль.
Звяга выпрямился в кресле. Его маленькие глаза сощурились, изучая схему.
— И что конкретно вы предлагаете?
— Создать специальную комиссию. По контролю за стратегически важным производством, — я сделал паузу. — Под вашим руководством, Прокоп Силантьевич.
Старые часы на стене гулко отсчитывали секунды. За окном проехал трамвай, его звон отдался где-то вдалеке.
— А эти ваши… спецы? — Звяга дернул подбородком в сторону лаборатории. — Не будут препятствовать партийному контролю?
— Напротив, — я улыбнулся. — Им нужен опытный руководитель. Человек, прошедший школу ЧК. Тот, кто умеет видеть суть.
Звяга
