Дизель и танк - Алим Онербекович Тыналин
Величковский склонился над схемой:
— А как быть с температурным режимом? При сварке таких толстых листов нагрев будет колоссальный.
— На ловца и зверь бежит! — Коробейщиков уже чертил систему охлаждения. — Поставим водяной контур, с принудительной циркуляцией. И датчики температуры по всей площади листа.
Я смотрел, как постепенно схема обрастает деталями. Этот странный человек явно знал свое дело. Его решения нестандартные, но технически безупречные.
— А рентгеновский контроль швов как организуем? — спросил Величковский, подойдя поближе и близоруко вглядываясь в схему.
— Не было бы счастья, да несчастье помогло! — Коробейщиков быстро набросал схему защитной камеры. — В подвале старые свинцовые листы остались, еще с купеческих времен. Как раз на экранировку пойдут.
К полудню мы нашли и обозначили основные решения. Я разложил на столе график работ:
— Предлагаю начать с переоборудования помещения. Сварочный пост нужен в первую очередь.
— Дорога появляется под ногами идущего, — кивнул Коробейщиков. — Дайте три дня, будет вам и пост, и вентиляция, и все, что душа пожелает!
Величковский сделал последние пометки в блокноте:
— Я организую поставку первой партии броневых листов. Под видом экспериментальных образцов для автомобильной промышленности.
Когда они ушли, я еще раз просмотрел чертежи. Несмотря на все странности, Коробейщиков предложил именно то, что нам требовалось. С такими специалистом можно браться за самые сложные задачи.
После ухода Величковского и Коробейщикова я засел за документы. Предстояло четко распределить задания между московской и нижегородской группами, чтобы работа шла параллельно.
Разложил на столе несколько папок. В правой — особо секретные материалы для Нижнего. В левой — документы по московской лаборатории. Отдельно — папка с чертежами для военной приемки.
Первым делом я составил подробные инструкции для Сорокина. Он будет курировать работы по электронной стабилизации здесь, в Москве. Молодой инженер схватывает все на лету, но нужно четко обозначить сроки и требования секретности.
Для Величковского я подготовил техническое задание по броневой стали. Расписал состав и режимы термообработки. К нему прикрепил список необходимого оборудования для лаборатории.
Коробейщикову оставил детальный план переоборудования помещений и спецификацию сварочного оборудования. Его эксцентричность не должна мешать работе.
Отдельно выписал задания для Зотова по электронным схемам. Пусть пока работает над стабилизатором питания, это самое узкое место всей системы.
В Нижний я возьму основные расчеты по форсированию дизеля. Там у Варвары уже готова испытательная база. Плюс чертежи новой системы охлаждения, она потребуется в первую очередь.
Еще пара часов для разговора с Зотовым. Самое важное, распоряжения по деньгам, я оставил напоследок.
Закончив с бумагами, принялся за личные вещи. В дорожный саквояж сложил самое необходимое — смену белья, бритвенный прибор, записную книжку. Отдельно упаковал папку с особо важными документами, всю дорогу будет при мне.
Позвонил в заводоуправление, сообщил, что буду завтра. Пусть готовятся к приезду.
Оставалось главное. Сохранить в тайне истинную цель работ. Для этого я подготовил официальную легенду. Форсирование дизеля для тяжелых грузовиков. Вполне правдоподобно, никаких подозрений не вызовет.
Уже вечерело, когда я закончил сборы. За окном зажигались первые фонари, по улице прогрохотал последний трамвай. Завтра утром поезд в Нижний. Впереди самая сложная часть работы — превратить автомобильный дизель в танковый мотор.
Перед уходом я еще раз проверил сейф. Особо секретные материалы надежно заперты, ключ — в специальном кармане. Огляделся, вроде ничего не забыл. Можно отправляться домой, собирать вещи. Завтра предстоит долгий путь.
Курьерский поезд Москва-Нижний отправлялся с Курско-Нижегородского вокзала в восемь утра. Я прибыл за полчаса, сразу прошел в вагон первого класса.
Купе оказалось полупустым — только пожилой инженер с Сормовского завода, представившийся Станиславом Казимировичем Любомирским, да молодой военный с двумя шпалами в петлицах.
Любомирский, седой, с аккуратно подстриженной бородкой клинышком, оказался интересным собеседником. Всю дорогу до Владимира рассказывал о новых станках, закупленных в Германии. Военный молча читал «Красную Звезду», изредка делая пометки в блокноте.
За окном проплывала весенняя страна. Проталины на полях, сонные деревни, дым от паровозов на станциях. На полустанках бабы в цветастых платках продавали вареную картошку и соленые огурцы.
Я разложил на откидном столике чертежи. Нужно еще раз проверить расчеты системы охлаждения. При форсировании дизеля тепловыделение возрастет в полтора-два раза. Значит, придется полностью переделывать систему циркуляции.
На станции Павлово в купе подсела молодая женщина в строгом сером костюме, с портфелем, туго набитым бумагами. Представилась как Ольга Борисовна Каштанова, инженер с «Красного Сормова». Быстро включилась в разговор с Любомирским о проблемах с поставками инструментальной стали.
После Мурома я задремал под мерный стук колес. Приснился Коробейщиков, который углем чертил на стене огромную схему танка, приговаривая свои поговорки. Проснулся от толчка. Поезд притормаживал перед мостом через Оку.
Нижний встретил промозглым весенним вечером. Над Волгой висел туман, в котором тускло светились огни пристаней. Извозчик, пожилой бородач в потертом армяке, неторопливо повез меня в квартиру рядом с заводом по булыжным мостовым.
Дома я перекусил с дороги в столовой, затем отправился отдыхать.
Разложил на столе бумаги, еще раз просмотрел план работ. Завтра с утра на завод. Нужно организовать испытательный стенд, начать доводку дизеля. Времени в обрез.
За окном шумел вечерний город. Где-то внизу цокали копыта по булыжнику, гудели автомобили, звенели трамваи.
Я достал из саквояжа папку с наиболее важными чертежами, их нужно передать моей команде завтра утром. А пока стоит хоть немного отдохнуть. День предстоит непростой.
С утра я разбирал бумаги в съемной квартире на улице Кооперативной, в двух кварталах от завода. Небольшая комната с видом на заводские трубы была обставлена просто. Железная кровать, письменный стол, книжный шкаф и старое кресло. На стене карта города и схемы двигателей.
Варвара пришла рано, около семи, она жила неподалеку. В простом синем платье, с неизменным кожаным портфелем. Пока я готовил чай, она раскладывала на столе свежие расчеты.
— Я тут всю ночь считала систему охлаждения, — сказала она, доставая исписанный блокнот. — При форсировании нужно не просто увеличить радиаторы, а полностью изменить схему циркуляции.
От самовара поднимался пар, в открытое окно доносились заводские гудки. Мы обсуждали технические детали, склонившись над чертежами. Варвара говорила быстро, увлеченно, то и дело поправляя выбившуюся прядь волос.
В начале девятого мы отправились на завод. Утренний Нижний уже проснулся — по булыжным мостовым грохотали телеги, звенели трамваи, спешили на работу люди.
Заводские корпуса встретили нас привычным гулом станков и запахом металлической стружки. У проходной уже ждал Звонарев, с неизменным
