Честность свободна от страха - Саша Фишер
Восстанавливая вместе с деловитыми полицаями события, Крамм и Шпатц пришли к выводу, что некто проник в контору, пока их не было, воспользовавшись грубой отмычкой, отчего замок теперь и заедает. Этот же некто сорвал с мины с тетравозганом клапан, оставил ее в щели между шкафом и стеной. Затем тщательно закрыл за собой дверь и остался дожидаться неподалеку. Дождавшись, когда хозяева вошли в контору, он подпер дверь поленом и ушел. Газ поначалу действует почти незаметно. Если бы Шпатц не обратил внимания на странный запах, а Крамм не знал, что именно так пахнет, то до окна они добежать могли и не успеть.
Пока Шпатц, устроившись за столом, обрабатывал порезанную ладонь, Крамм сменил испорченный полосатый костюм на другой, в коричнево-красную клетку. Царапина на бедре оказалась не глубокой и уже подсохла. Но горло у обоих продолжало саднить, приступы кашля то и дело возвращались.
— Герр Крамм, если медиумы могут так эффективно работать, то почему их услугами так редко пользуются полицаи? — спросил Шпатц, когда их мобиль остановился у знакомого дома.
— Потому что их услуги недешевы, герр Шпатц, — Крамм хохотнул. — Я постараюсь включить эти расходы в счет Пфордтена, но это только если наше расследование увенчается успехом.
Вход в салон фройляйн Нюсляйн освещали два неярких масляных светильника. Медиум не признавала современные технологии. Двор ее дома в кружевном полумраке теней выглядел очень… оккультно. Соответствовал хозяйке. Крамм взялся за громоздкое латунное кольцо и постучал. За деревянной дверью, покрытой резными узорами, раздались шаркающие шаги. Старик был одет в длинную ночную рубаху, черный халат и ночной колпак с длинной кистью, свешивающейся на плечо.
— Ферр Фрамм, ферр Фрессель.
Сутулая фигура старика отступила во мрак прихожей, приглашая следовать за ним. В руке он держал стеклянный фонарь, внутри которого горела одна свеча. Она почти не давала света, зато по ней можно было ориентироваться, куда идти. Старик приподнял портьеру, скрипнула дверь. За дверью — лестница вниз, в подвал. На нижней ступеньке привратник посторонился, пропуская Шпатца и Крамма вперед.
Посреди большого зала со сводчатым потолком стоял круглый стол, освещенный множеством свечей, стоявших на нем. На четырех из пяти стульях сидели четыре человека, но определить их пол и возраст было затруднительно — до самых глаз они были укутаны в просторные балахоны. Пятый стул был пустым. Хозяйка салона стояла, прислонившись к противоположной стене.
— Как я понимаю, герр Крамм, ваши поиски увенчались успехом, — сказала фройляйн Нюсляйн. — Рада вас видеть в добром здравии, герр Шпатц.
— Да, благодарю вас, фройляйн Нюсляйн, — Крамм сунул руку в карман и достал тугой рулончик свернутых купюр. — Вторая часть оплаты.
Положите их… куда-нибудь, все равно куда, — медиум приблизилась. — Я хочу, чтобы вы сели на этот стул, герр Шпатц. За стол.
— Мы начнем вот так сразу, без подготовки? — Крамм положил деньги на кирпичную полку.
— Все уже готово. Герр Крамм, вы можете присесть вон там.
«Там» стояла пустой винный бочонок. Крамм пожал плечами и устроился на нем. Шпатц посмотрел на него и прошел к столу.
— Замкните круг!
Безликие соседи справа и слева протянули Шпатцу свои ладони. Кажется, справа сидела женщина.
— Герр Шпатц, закройте глаза. Вспоминайте, как вы входили в тот дом, шаг за шагом. От самой двери, — ладони медиума опустились ему на плечи, щекой она прижалась к его волосам. — Дайте мне смотреть вашими глазами…
Шпатц послушно вспомнил каменную тропинку к черному ходу. Кухню. Комнату прислуги с топчаном. Лестницу в подвал. Стол. Стеллаж. Бумаги. Оплавленные свечи. Портрет Адлера штамм Фогельзанга… Подумал про газетные вырезки. Вспомнил, как восковая клякса легко отстала от стола и почувствовал скользкий воск в своей ладони. И что дальше? Продолжать вспоминать? Там больше ничего не произошло… Шпатц не шевелился, длинный волосы фройлян Нюсляйн щекотали его шею. В горле и носу все еще саднило от газа. Он спиной почувствовал, как сердце медиума забилось быстрее. Она отпрянула назад и издала протяжный полустон-полукрик.
— Четверо и пятеро, — прошептала она. — У нее тесные туфли, и она думает только о своих пятках. Он слеп на один глаз, но говорит не то, что думает. Он снял серебряные очи со своей одежды, но я вижу их следы. Другая она носит в сердце зависть и нежность. Другой он скрывает лицо за семью масками. Она любит того, что в масках, но боится его. Она ненависть. В его глазах потемки черной души и лик смерти на лице. Она никто, — голос фройляйн Нюсляйн понизился до шепота. — Пятеро верят. Четверо… Четверо… Мертвец плетет неровный узор паутины. Он страх. Он полон страха.
Шпатц почувствовал, как соседка справа сжала его пальцы сильнее. Медиум снова закричала. Шпатц посмотрел на Крамма. Тот сидел на бочке и что-то писал в блокноте.
— Возьмите себя в руки, Сэппель! — изменившимся голосом завизжала фройляйн Нюслейн. Опустилась на пол и вытянулась во весь рост на каменных плитах. — Я не мог оставить его в живых… Не мог…
Медиум резко поднялась и медленно подошла к столу. Положила руку на голову одного из безликих ассистентов.
— Я клянусь, что буду молчать, — прошептала она низким шепотом. — Вы знаете, что это для меня значит.
Голова, на которой она держала руку, гулко стукнулась об стол. Нюсляйн перешла к следующему ассистенту.
— У одного глаза был огонь в руке, — второй ассистент тоже бесчувственно откинулся на спинку стула.
Медиум осторожно наклонила его тело вперед, чтобы оно навалилось на стол. И сделала шаг к третьей фигуре.
— Он ускользает, я его не вижу. Он как будто тень, — Нюслейн обхватила руками фигуру в черном балахоне и прижалась головой к голове. Голос ее снова изменился. — Все будет хорошо, никто не узнает, Фрид.
Ассистент начал оседать. Медиум разжала руки и перешла к четвертому.
— Как бьется сердечко… Про нее совсем забыли, — фройляйн Нюсляйн гладила голову соседки Шпатца. Та сжала его руку до хруста в суставах. — Я не расскажу. Не расскажу…
Рука в руку Шпатца расслабилась. Четвертая голова склонилась к столу. Медиум вернулась к Шпатцу и положила ладонь ему на затылок.
— Сеанс окончен. Это все, что я смогла увидеть.
Шпатц осторожно освободил руки. На повязке выступила кровь.
— И… что это значит, фройляйн Нюсляйн?
— Простите, герр Шпатц, я не знаю, что именно я говорила. Герр Крамм все записал. А сейчас покиньте мой дом, я устала…
Ночной портье отеля подозрительно осмотрел Крамма и Шпатца.
— Вы хотите один номер?
— Да.
