Честность свободна от страха - Саша Фишер
— Простите, — портье ухмыльнулся. — Герр Берг, герр Фогг. Есть только апартаменты с ванной.
— Подойдет. Давайте ключи.
Снять номер в отеле было идеей Шпатца. Он понял, что ему не хочется проверять, насколько хорошо охраняется дом на Тульпенштрассе, тем более, что однажды Кронивен уже приносил ему под дверь записку. О произошедшем в конторе все еще напоминал удушливый кашель.
— Какие хоромы! — Крамм прошелся по роскошному ковру, не снимая ботинок.
— Герр Крамм, вы поняли, что произошло на том оккультном сеансе?
— Скорее да, чем нет, — детектив плюхнулся в широкое кресло и откинулся на спинку. — Какой длинный был день сегодня…
— И что же?
— Довольно просто. Серебряные глаза — это знак внутренней безопасности. Похоже, за Кронивеном следили. Или за Вологолаком. А одноглазый, кто бы он ни был, его застрелил. Там было пять женщин и четверо мужчин. Двое из мужчин мертвы.
— Это совсем не похоже на оккультный сеанс, герр Крамм.
— Не похоже, — Крамм вздохнул. — Честно говоря, я даже не знаю, зачем согласился на этот сеанс.
— Человек с семью масками — Кронивен, — Шпатц снял пиджак и аккуратно повесил его в шкаф. — Вологолак мертв. У Хаппенгабена два глаза.
Шпатц повернулся и увидел, что Крамм заснул прямо в кресле. Вычурные часы в виде парусного корабля показывали три часа ночи. Шпатц обошел апартаменты — гостиная, две спальни, роскошная ванная комната. Шпатц вспомнил душ в подвале своего дома и решительно открутил кран. Выспаться за оставшуюся ночь все равно не получится, а когда еще представится случай воспользоваться такими роскошными удобствами?
— Да ты сибарит, герр Шпатц! — крикнул проснувшийся Крамм из гостиной. — Я задремал, да?
— Герр Крамм, как вы думаете, зачем я нужен Кронивену?
— Хм… Я уже думал над этим. У меня есть две версии. Первая — тебя бы заставили выйти на связь с семьей, заявить права и войти в их дом. Кукла в фамильном гнезде Фогельзангов может многое…
— А вторая версия?
— Если судить по портрету, ты очень похож на своего кузена. Возможно, тобой хотели его заменить.
— Сложная комбинация. Близкие люди сразу опознали бы подделку.
— Это если бы ему, то есть, тебе пришлось с ними общаться… Зато достоверно изобразить труп Адлера штамм Фогельзанга у тебя бы получилось без особых проблем. Вряд ли ему стали бы заново измерять индекс идеала.
Глава 11
Wenn ihr nicht schlafen könnt
Sei euch ein Lied vergönnt
Und der Himmel bricht
Ein Lied fällt weich vom Himmelslicht
(Если вы не можете уснуть,
Вам посчастливится услышать песню,
И небеса раскрываются,
Песня спускается плавно с небес).
Ein Lied — Rammstein
Фрау Габленц кокетливо извинилась, что временно покидает своих гостей, встала со своего стула во главе стола и гордо уплыла в сторону гардеробной. Это была уже третья перемена наряда за вечер. Шпатц откинулся на спинку стула. Он ожидал, что они втроем попьют чаю с пирогом, развлекут старую вдову неспешной беседой, поблагодарят за костюмы, и на этом все закончится. Но получилось иначе.
После роскошного завтрака, входившего в стоимость апартаментов отеля, название которого они даже не запоминали, Крамм привез Шпатца в Бюро Расследований. Глогуф Дигеррн выглядел еще хуже, чем вчера, словно даже не уходил домой. На допросе он нервничал, задавал какие-то невнятные полувопросы-полуугрозы, Шпатц, находившийся под действием вархейтзирума изо всех сил пытался ему угодить, и дважды даже заплакал от бессилия, как ребенок. Потом комиссара сменил дознаватель в бледно-зеленом медицинском халате. Он показывал Шпатцу карточки с разными рисунками и просил говорить первое, что приходило в голову.
Вообще сам процесс введения препарата был обставлен куда страшнее, чем его действие. Под ослепительным светом хирургического светильника медик ввел ему в вену иглу и присоединил к ней трубку, ведущую к контейнеру с тремя емкостями. Комиссар Дигеррн объяснил, что все эти три жидкости будут последовательно влиты в вену Шпатца.
— Кивните, когда будете готовы, — сказал медик. Шпатц кивнул, и тот стал медленно давить на поршень первой емкости. Затем попросил высунуть язык, внимательно рассмотрел глаза, и взялся за поршень на второй емкости. Шпатц почувствовал сначала жар, потом легкий металлический привкус во рту. Когда содержимое второй емкости перекочевало в руку Шпатца, озабоченное выражение на лице медика сменилось безмятежным.
Роземари Габленц вернулась в красном атласном платье с волочащимся по паркету шлейфом. Глубокое декольте было прикрыто шифоновым шарфом, сквозь который просвечивало ожерелье из крупных рубинов.
— Выглядит ослепительно, прекрасная Роземари! — Крамм вскочил со своего стула и начал аплодировать. — Порадуй же нас рассказом об этом платье, наверняка с ним связана какая-нибудь удивительная история!
— Ах, Васа! Ты всегда мне льстишь, маленький пройдоха! — фрау Габленц изящным жестом развернула веер. — Платье шили для меня. А историю скрывает ожерелье. Его заказал отец нашего кайзера для одной знатной дамы. Однажды…
Шпатц отвлекся. Наверняка сейчас речь пойдет о том, что девушка была любовницей кайзера, потом ее нашли с разорванным горлом в постели, а потом фрау собственноручно смывала кровь с этих восхитительных рубинов… Он снова вернулся мыслями к утреннему допросу.
Медик кивнул и уступил место комиссару Дигеррну. Шпатцу было весело, щекочущее ощущение в затылке смешило, лампа больше не казалась раздражающе яркой. Конкретные вопросы в памяти не сохранились, запомнилось только ощущение досады, что Шпатц не может порадовать такого замечательного человека, как комиссар, признавшись в чем-то, чего не совершал. Три раза молчаливый дознаватель, чьим ассистентом был тот медик, который вводил сыворотку Шпатцу, отзывал Дигеррна от кушетки Шпатца и строго что-то выговаривал.
— А сейчас мы с вами перейдем в бальную залу! — объявила Роземари, взмахнув веером. — Там нас ждет беренфанг моего приготовления и танцы! Мое платье требует танцев!
Гости стали подниматься, шумно отодвигая стулья. Всего за столом, вместе со Шпатцем, Краммом и фрау Габленц оказалось двенадцать человек. Шпатц сидел между дряхлеющим офицером с пышными седыми усами и полной пожилой фрау в узком темно-зеленом платье, которое было ей явно мало. Возможно когда-то много лет назад оно и было ей впору, подчеркивая волнующие изгибы и пышный белоснежный бюст. Сейчас же она сидела неподвижно, опасаясь пошевелиться, и принужденно улыбалась каждый раз, когда улыбчивая служанка фрау Габленц предлагала наполнить ее тарелку очередным восхитительно вкусным блюдом. Шпатц сделал комплимент сочетанию ее глаз и изумрудного ожерелья и восхитился осанкой. Офицер, по счастью, особого внимания
