Нэпман 2. Изящная комбинация - Алим Онербекович Тыналин
Он сделал паузу, было слышно, как шелестят бумаги.
— Слушай, дорогой, а ведь если бы ты не раскрыл эту историю сейчас, через месяц у нас бы все танки рассыпались! Вся броня с дефектами! Ты понимаешь масштаб?
— Понимаю, Серго Константинович. Именно поэтому я и действовал так быстро и напрямую на собрание.
— Вот что, — его голос стал жестче. — Завтра с утра ко мне. Будем думать, как объединить производства. Нельзя больше распылять мощности. Нужен единый кулак! Заказ заказом, но это так оставлять нельзя.
Он снова заходил по кабинету:
— Клим мне звонил, очень доволен, как ты организовал спасение угля. Говорит, твои люди за четыре часа сделали то, на что другим неделя нужна. Это правильно! Вот такие темпы нам нужны!
В трубке послышались голоса, видимо, кто-то зашел в его кабинет.
— Ладно, заканчиваем, — сказал Серго. — Значит, так, завтра жду с докладом и предложениями по объединению. И это… — его голос потеплел. — Спасибо, что вовремя раскрыл всю эту историю. Мог бы ведь и промолчать, свое производство наладил бы.
— Партия доверила нам оборонный заказ, Серго Константинович, — преданно ответил я то, что он хотел услышать. — Не имею права подводить.
— Вот! — в трубке послышался стук кулака по столу. — Вот такое отношение нам нужно! А не эти махинации с немецкими патентами! Все, до завтра. Жду с материалами.
В кабинете повисла тишина. Я задумался.
До сдачи первой партии оборонного заказа оставалось одиннадцать дней. А работы теперь прибавилось. Если получится его сдать вовремя, я пройду в ферзи.
Ладно, теперь надо решать, как быть дальше.
После напряженного дня, когда механизм уничтожения империи Крестовского уже работал на всех парах, я решил поужинать в «Праге». За рулем «Бьюика» привычно устроился Степан, ловко управляя машиной по заснеженным улицам.
В ресторане меня уже ждала Лена. Элегантное платье от Ламановой подчеркивало стройную фигуру, жемчужная нить на шее мягко поблескивала в свете хрустальных люстр. Она как всегда пришла точно вовремя.
— Надеюсь, твой контрудар по конкуренту прошел успешно? — в ее голосе звучала легкая ирония. — Или не стоит спрашивать о деталях?
Мы с ней помирились. Правда, пришлось провернуть несколько тайных ходов. Но это того стоило.
Я улыбнулся, вспоминая, как еще недавно она обвиняла меня в бессовестных манипуляциях людьми. Что ж, пришлось доказать, что эти «манипуляции» служат важному делу. История с международным конференцией оказалась весьма кстати…
* * *
Парадный зал Дома ученых на Пречистенке сохранил дореволюционное величие. Хрустальные люстры «Эриксон», дубовые панели стен, тяжелые портьеры из бордового бархата. В углу зала установили новейший проекционный аппарат «ГОЗ» для демонстрации диаграмм.
На стенах портреты Менделеева и Ломоносова. Между ними свежий плакат «Наука на службе индустриализации». В приоткрытые окна доносился звон трамвая маршрута «А», знаменитой «Аннушки».
За длинным столом президиума расположились представители ВСНХ, наркомата и германской делегации. Немецкие инженеры в добротных костюмах от «Hugo Boss», с характерной педантичностью раскладывали техническую документацию.
Лена в строгом сером костюме от Ламановой с любимой брошью-молекулой (подарок отца) сидела рядом с делегацией. На столе перед ней — раскрытый блокнот и технический словарь Эйнштейна.
В зале собрался весь цвет московской технической интеллигенции. Профессора в потертых, но аккуратных сюртуках, молодые инженеры в кожанках, представители заводских лабораторий. В первом ряду группа студентов Промакадемии, старательно конспектирующих каждое слово.
Величковский, в неизменном пенсне на черной ленте, начал доклад о новой технологии производства легированных сталей. На экране сменялись проекции графиков и формул.
— Наш метод позволяет получить гомогенную структуру металла при значительном снижении расхода легирующих элементов, — говорил он, водя указкой по диаграммам. — Особенно важен режим термической обработки.
Лена синхронно переводила, точно подбирая немецкие технические термины. Ее безупречное берлинское произношение заставляло немецких инженеров одобрительно кивать.
Руководитель германской делегации, герр Штольц, высокий седой инженер с военной выправкой, внимательно следил за презентацией. На его лацкане поблескивал значок Высшей технической школы Шарлоттенбурга.
— Fräulein, — обратился он к Лене, протягивая папку с документами в коленкоровом переплете, — bitte übersetzen Sie diese technische Spezifikation. Это наши последние разработки по термообработке специальных сталей.
Она быстро просмотрела документы, карие глаза внимательно изучали колонки цифр. Вдруг брови чуть заметно сдвинулись, характерный признак крайней сосредоточенности.
— Простите, герр Штольц, — Лена подняла взгляд от бумаг. — Здесь в расчетах температурного режима требуется уточнение. При пересчете из немецкой системы мер в русскую получаются существенно иные параметры.
В зале воцарилась заинтересованная тишина. Штольц достал из жилетного кармана логарифмическую линейку.
— Смотрите, — Лена быстро написала формулы каллиграфическим почерком. — При конвертации температуры закалки из градусов Реомюра в шкалу Цельсия меняются все расчетные показатели. А это влияет на параметры кристаллической решетки.
Величковский схватил листок дрожащими руками:
— Позвольте?.. Да, действительно! При таких температурных режимах структура металла будет совершенно иной!
Штольц побледнел и начал проверять вычисления:
— Mein Gott! Diese Umrechnung… Эти пересчеты… — он вытер платком внезапно вспотевший лоб. — Фройляйн, вы предотвратили серьезную ошибку. В Германии мы все еще используем старую систему температурных шкал.
— Именно поэтому, — вмешался я, подходя к доске, — мы разработали универсальную методику расчета режимов термообработки. Позвольте продемонстрировать.
Следующий час я объяснял преимущества нашего метода. Лена переводила, безупречно оперируя сложной металлургической терминологией. В ее глазах загорелся живой интерес, она явно оценила научную значимость разработки.
После семинара в профессорской гостиной Дома ученых сервировали чай. Горничные в белых передниках разносили на старинных подносах «Товарищества Кузнецова» бутерброды и пирожные из кондитерской Филиппова.
Штольц искренне благодарил Лену:
— Фройляйн, ваши знания физической химии впечатляют. В Германии редко встретишь переводчика с таким глубоким пониманием предмета.
— Это заслуга моего отца-профессора, — улыбнулась она. — Он всегда говорил, что настоящий переводчик должен понимать суть процессов, а не просто подбирать слова.
За окнами Пречистенки зажигались первые фонари. В морозном воздухе плыл запах древесного дыма. В теплой гостиной Дома ученых продолжалось оживленное обсуждение перспектив советско-германского технического сотрудничества.
* * *
Я смотрел, как Лена элегантно отрезает кусочек котлеты по-киевски, и вспоминал, как совсем недавно прошел финальный акт моей комбинации.
* * *
В приемной наркомата царило обычное оживление. Стук пишущих машинок, звонки телефонных аппаратов, шелест бумаг. Лена как раз выходила из кабинета начальства, слегка ошеломленная неожиданным повышением.
До начальника отдела технических переводов. О котором я предварительно позаботился через Баумана.
Я
