Нэпман 2. Изящная комбинация - Алим Онербекович Тыналин
Величковский схватил листок дрожащими руками:
— Поразительно! Такой гомогенной структуры я не видел даже в Германии!
Громов тем временем уже командовал завалкой третьей порции:
— Давай! По системе товарища Гастева, ни секунды промедления!
Его фигура четко вырисовывалась на фоне огненного зева печи. Капли пота испарялись, не долетая до пола.
— Пятнадцать минут! — хронометрист не скрывал восторга. — Немецкий рекорд побит!
Действительно, на заводах Круппа аналогичная плавка занимала двадцать две минуты. У нас гораздо быстрее.
— Анализ готового металла! — Сорокин впился глазами в новые результаты. — Прочность превышает расчетную на двенадцать процентов!
Величковский схватился за сердце:
— Это… это переворот в металлургии! Такого качества при такой скорости еще никто не добивался!
— Время! — голос хронометриста перекрыл гул печи. — Восемнадцать минут сорок секунд! Абсолютный мировой рекорд!
Цех взорвался аплодисментами. Громов стянул защитные очки, его закопченное лицо светилось гордостью.
В этот момент заводское радио разнесло по цехам голос диктора:
«Внимание! Бригада товарища Лебедева установила мировой рекорд скоростной плавки! Качество металла превышает все известные стандарты! Да здравствует советская металлургия!»
Я пожал руки сталеварам, их ладони, даже сквозь рукавицы, были горячими от печи.
— Премия всей бригаде — тройной оклад. И представление к ордену Трудового Красного Знамени.
— Служим Советскому Союзу! — Громов вытянулся по-военному. — Разрешите начать следующую плавку?
— Действуйте, — кивнул я, и повернулся к Величковскому: — Николай Александрович, готовьте развернутый отчет. Это именно то, что нужно для оборонного заказа.
Профессор уже строчил в блокноте, бормоча что-то про «революцию в металлургии».
Глушков, незаметно возникший рядом, тихо доложил:
— На заводе Крестовского будет переполох. Их лучшая плавка — двадцать семь минут. А о качестве и говорить нечего.
— Понятно, — перебил я. — Передай Рожкову, пусть готовит материалы по бракованным поставкам. Теперь самое время ударить по конкуренту.
До сдачи первой партии оборонного заказа оставалось двенадцать дней. Но теперь я точно знал, что у нас появился шанс справиться с заказом.
После рекордной плавки настроение в заводоуправлении было приподнятое. Я даже позволил себе немного расслабиться, просматривая вечернюю почту в кабинете. Стрелки английских часов «Хендерсон» показывали начало шестого.
Величковский все еще строчил отчет о рекорде, его перо быстро бегало по бумаге. Сорокин колдовал над графиками в углу, то и дело хватаясь за логарифмическую линейку.
Вдруг резкий телефонный звонок разорвал тишину кабинета.
— Товарищ Краснов! — голос диспетчера станции звенел от тревоги. — ЧП на железнодорожной ветке! Сход состава с углем… Похоже, диверсия!
Я мгновенно подобрался:
— Где именно?
— Тупиковая ветка, за сортировочной. Восемнадцать вагонов под откос. Это весь наш стратегический запас!
Часы показывали семнадцать двадцать два. До конца рабочего дня — сорок минут. А без угля завтрашние плавки окажутся под угрозой.
— Глушкова ко мне! — рявкнул я в селектор «Красная заря». — Срочно!
Через минуту начальник заводской охраны уже прибежал в кабинет. Его кожаная тужурка поблескивала от мороза — видимо, только вернулся с обхода.
— Докладывайте.
— Предварительно — умышленное повреждение путей, — он достал из кармана и развернул схему железнодорожной ветки. — Здесь ослаблены болты крепления. И следы свежей смазки на рельсах.
— Люди Крестовского?
— Похоже на то. Час назад видели их агента, того самого хромого, что светился при аварии на кислородной станции.
Я быстро прикинул варианты. Без угля мартены встанут через двенадцать часов. График оборонного заказа полетит под откос вместе с вагонами.
— Так, — я схватил телефонную трубку. — Соединить с товарищем Ворошиловым!
Пришлось подождать. Все это время я сидел, как на иголках. Но Климент Ефремович ответил сразу, будто ждал звонка:
— Слушаю, товарищ Краснов.
— Клим Ефремович, нужна помощь. Срочно. Транспортный батальон с грузовиками. Иначе оборонный заказ под угрозой.
Конечно, я рисковал. Ворошилов мог послать меня ко всем чертям. В конце концов, я ему никто. Но он видел, что Сталин ко мне благоволит.
— Понял, — в трубке щелкнули клавиши полевого телефона. — Через час будет колонна «АМО-Ф-15». Двадцать машин с прицепами.
— Спасибо большое, выручили.
Следующий звонок — в Управление железной дороги:
— Соедините с товарищем Андреевым… Николай Петрович? Нужен маневровый паровоз и бригада ремонтников. Да, авария. Нет, ждать комиссию некогда.
Затем короткие, рубленые приказы:
— Глушков! Оцепить место крушения. Никого не подпускать. Следы сохранить.
— Сорокин! Расчет необходимого количества угля на ближайшие сутки. По минимуму.
— Величковский! Прикиньте, можно ли часть плавок перевести на мазут.
Завертелась круговерть событий. По заводскому радио уже передавали:
«Внимание! Всем шоферам и грузчикам завода срочно прибыть к проходной! Начинается операция по спасению угля!»
К вечеру ворота въехала колонна армейских грузовиков «АМО-Ф-15». Брезентовые тенты припорошены снегом, из выхлопных труб вырываются облака пара. За рулем — красноармейцы в шлемах-буденовках.
На месте крушения уже гудел маневровый паровоз «Ов», знаменитая «овечка». Ремонтники в промасленных спецовках споро разбирали завал, расчищая путь к опрокинутым вагонам.
— Первая бригада — к переднему вагону! — командовал Сорокин, его очки запотели от мороза. — Грузим уголь вручную! Вторая готовит подъездные пути для машин!
Я влез на груду шпал, оглядывая фронт работ. Действовать нужно быстро через пять часов начнется ночная смена в мартеновском цехе.
— Товарищ Краснов! — Глушков протянул какой-то предмет. — Нашли у рельсов. Гаечный ключ. Это им устроили.
— Сохрани, — кивнул я. — Пригодится для разговора с товарищем Рожковым.
Глушков убежал, а я тоже, вооружившись лопатой, помог загрузить уголь.
Работа кипела. Грузчики, обвязавшись веревками, спускались в накренившиеся вагоны. Уголь перегружали в армейские грузовики. Машины, урча моторами, уходили к заводским бункерам.
— Четыре часа двадцать минут! — хронометрист с секундомером методично отсчитывал время. — Первая треть объема погружена!
Я отошел от вагона и вытер грязные руки. Одежда безнадежно испачкана. Зато рабочие, как я заметил, с одобрением косились на меня. Им понравилось, что я не остался в стороне.
Величковский, кутаясь в потертое пальто, протянул исписанный лист:
— Расчеты готовы. Если перевести вторую и третью печь на мазут, угля хватит. Правда, придется скорректировать технологию.
— Действуйте, — кивнул я. — Сорокин! Организуйте доставку мазута из резервного хранилища!
В свете прожекторов «Светлана» работа продолжалась. Я заметил, как несколько молодых инженеров из группы Гастева быстро набрасывали схему погрузки, размечая оптимальные движения грузчиков.
— Научная организация труда даже здесь, — усмехнулся Величковский, протирая заиндевевшее пенсне.
К полуночи
