Здесь был СССР - Кирилл Николаевич Берендеев
Зеленин тяжко вздохнул и мы с ним вылетели за борт. В смысле, вышли в открытый космос.
* * *
Еще меньше ста лет назад каждый полет человека за пределы атмосферы считался подвигом. Теперь жизнь в космосе – это рутина. Корабли регулярно летают на Марс и Венеру, Луна стала похожа на мегаполис, а уж космические станции на орбите возводятся быстрее, чем многоквартирные дома на Земле.
Вот и выход в открытый космос стал чем-то вроде поездки в пригород. Надо только одеться подходяще (для космоса это скафандр с ранцевым двигателем), и можно отправляться, не забывая про правила космического движения. Трафик на орбите, конечно, не сравнится с кольцевой в Москве, но вообще движение довольно оживленное. Я сообщил диспетчеру, куда и откуда мы движемся, и после короткой паузы получил добро проследовать по маршруту от Восточного шлюза до корабля.
Вблизи корабль оказался настоящей громадиной. Над ним, как пчелки над цветком, вились грузовозы. Крыша корабля была раскрыта. Грузовозы строго по одному лихо ныряли в трюм и выныривали, сжимая манипуляторами очередной контейнер.
– Вам – третья секция, – услышал я в наушниках усталый голос пилота.
Еще одна часть крыши приподнялась, открывая проход. Мы с доктором занырнули внутрь. Крыша опустилась. Фонари на наших скафандрах высвечивали два ряда абсолютно одинаковых контейнеров. Единственным различием были здоровенные магнитные таблички с номерами.
Ближайший к нам контейнер имел номер 2–4, а сразу за ним стоял 3–1. Я поплыл вперед. Никакой системы в нумерации не было, и 2-12-й мы с доктором отыскали не сразу. Слева от него стоял контейнер 4-11, справа было пусто. В наушниках раздалось шипение и усталый голос пилота:
– Я вам перекачал воздух из четвертой секции. Можете открывать своего бегемота.
Я поблагодарил и открыл стекло шлема. Воздух был спертый, но дышать можно. В торце контейнера был круглый люк. Я спустился к нему. Рядом с люком располагалось информационное табло. На нем горела одинокая зеленая лампочка. Обычно это означало, что контейнер пуст. Я открыл люк. Контейнер был действительно пуст.
Зеленин стал белее скафандра. Я даже испугался, что он сейчас в обморок грохнется. Только этого мне и не хватало.
– Доктор, а нахрена вам вообще бегемот? – спросил я, рассматривая стены контейнера.
Выглядело так, что вот здесь бегемот был. В воздухе медленно плыла зеленая травинка. Я поймал ее. Ее конец был смят и переломан.
– Для исследований, – едва слышно отозвался Зеленин. – Первая крупная форма жизни в невесомости. В верхах есть идея перевезти партию слонов и бегемотов на Марс. Этот был бы, так сказать, первопроходцем. Боже ж мой, что ж теперь будет?
– Теперь я найду вашего бегемота, – пообещал я. – Ждите здесь.
Сомневаюсь, что он меня услышал, но с места не сдвинулся. Я взлетел повыше и попросил пилота дать побольше света. Вначале вокруг меня вспыхнули лампы, заливая трюм ровным желтоватым светом, потом усталый голос осведомился, что случилось.
– Бегемота все-таки украли, – сообщил я.
– Круто, – отозвался пилот. – И кому он понадобился?
– Этого я пока не знаю, – ответил я. – Но одна зацепка у меня есть. Надо бы ее проверить.
– Проверяйте, – сказал пилот. – Но у меня через восемь минут должны забрать контейнер из этой секции, а мне еще воздух перекачивать.
– А что за контейнер? – спросил я.
– Два-двенадцатый, – ответил пилот.
Хмыкнули мы оба и одновременно.
– Погодите-ка, – сказал я.
Что и куда развозить, решали диспетчеры, а грузовозы ориентировались по табличкам с номерами. Я попробовал отлепить одну. Не скажу, чтобы это оказалось легко, но мне удалось. Это многое объясняло. Я вызвал пилота и спросил, кто кроме меня и грузовозов был на борту корабля. Тот после короткой паузы ответил, что были трое: доктор Зеленин, пилот Грот и механик Кимов.
Последние двое, хотя и порознь, искали потерянные запчасти. Дело, увы, обычное. Диспетчерская у нас относилась к своим обязанностям спустя рукава, благо дальше станции груз в любом случае не уехал бы. Рано или поздно его найдут и доставят адресату. Те, кого «поздно» не устраивало, вынуждены были гоняться за своим грузом самостоятельно.
Я уточнил у диспетчера, что именно потерялось. Несколько обиженным тоном девушка заявила, что у них ничего не теряется. Солнечные батареи на «Сателлит» уже доставлены, как и новый автопилот на грузовоз за номером 13, и не из-за чего было вообще шум поднимать.
– А номер контейнера, где был автопилот, не подскажете? – спросил я.
– 4-11, – ответила диспетчер. – Контейнер возвращен на корабль. Он пустой, можете проверить.
Я проверил. Контейнер был под завязку заполнен ящиками с оборудованием.
– Ну что ж, – сказал я. – Дело раскрыто. Диспетчер, сообщите, пожалуйста, на тринадцатый, что их автопилот на самом деле здесь. Пусть поторопятся.
– Передам, – отозвалась диспетчер и отключилась.
Зато внезапно включился Зеленин.
– Раскрыто?! – воскликнул он. – Как раскрыто?! А где бегемот?!
– На борту грузовоза номер 13, – ответил я. – Заменяет пилота по имени Александр.
– Заменяет? – удивленно переспросил Зеленин. – Погодите, так это же нашего бегемота так зовут.
– Вот именно, – сказал я. – После того, как тринадцатый протаранил «Сателлит», вполне можно было ожидать какой-то мести с их стороны. О том, что на станцию прибывает бегемот, по всем каналам трубили. Кроме того, их механик искал потерянные батареи и вполне мог узнать, что для тринадцатого прибыл новый автопилот. Думаю, тогда у него и возникла идея подменить груз. Контейнеры все одинаковые, а переставить таблички по силам одному человеку. Ну а что подумали на тринадцатом, получив в штат бегемота, мы скоро узнаем.
* * *
Грузовоз за номером 13 действительно не заставил себя ждать. Как я и ожидал, бегемот Александр был у них на борту, а человек Александр примчался следом на попутном грузовозе. Человек Александр был красный как рак и злой как мегера.
Из-за опоздания пилота месть механика удалась на все сто! Его коллеги после хорошей выволочки у начальства работали очень внимательно и аккуратно, и сейчас уже половина станции знала, что даже бегемот в качестве автопилота оказался менее неуклюжим, чем его тезка. И эта половина с хохотом рассказывала об этом второй половине. В маленьком коллективе новости разносятся быстро. Особенно такие новости.
Я, конечно, потом провел с механиком профилактическую беседу, да что толку?! Дело, как говорится, сделано. Неофициальный позывной «бегемот-2» до сих пор преследует Грота по всему космосу.
И все-таки последнее слово в этой истории осталось за экипажем грузовоза. Бегемот гостил у них не больше часа, а они успели научить его летать. Вот мало нам было котиков!
Через тернии…
Леонид Каганов
За водкой
Антон Семенович положил руку на рычаг, который когда-то был ручником, вздохнул, негромко произнес «поехали», опустил ручник, а затем сделал такое неловкое движение, словно у него что-то зачесалось на груди. Он почесался так скомканно и стыдливо, что и Василий и Савка на заднем сидении догадались: перекрестился Антон Семенович перед экспериментом.
Машина двинулась вперед мягко, как поезд в метро. Вроде шум есть, мотор гудит, а тряски почти никакой. Строго говоря, двигалась она не вперед, а назад во времени. Василий, как главный помощник и лаборант Антона Семеновича, участвовал в путешествии уже не раз, поэтому смотрел сквозь хипстерские очочки спокойно и даже слегка надменно. А вот Савку взяли в поездку впервые, поэтому он сперва водил головой из стороны в сторону, чтобы в объектив маленькой налобной камеры попадали все окна машины, а потом уставился в ближайшее и снимал то, что происходит там.
Машина вырвалась из реальности и двинулась в прошлое, и сарай потонул в фиолетовом свечении, которое разгоралось все стремительней.
– Зажмурились… – негромко приказал Антон Семенович.
Савка и Василий
