Александр Афанасьев - Долгая дорога домой

Но есть и еще одна дорога, куда более опасная. Нужно свернуть и дойти до кишлака Руха, а дальше продолжать путь прямо по Пандшерскому ущелью, узкому, практически не контролируемому властями, полному душманов. Стены ущелья в некоторых местах так узки, что два грузовика, столкнувшись нос к носу, разъехаться не смогут, и потому чаще всего товар здесь возят на ослах. На этой дороге с тебя снимут дань или душманы – они отберут все, а тебя, возможно, убьют, – или воины джихада, те возьмут только то, что положено, а тебя проводят до конца ущелья, потому что они боятся совершить грех перед Аллахом. Так пополнялась казна воинов, ведущих непримиримую борьбу с властями за торжество ислама на этой истерзанной земле, афганцы и британцы не раз бомбили эту дорогу, но так ничего этим и не добились, ибо скалы крепче дурных людских намерений. Самое главное – эта дорога выводит на стык границ трех великих империй – Британской, Японской и Российской. Большинство грузов шли отсюда в Британию и из Британии в Афганистан без грабительских поборов короля, но были и те, кто вез грузы в Японию и Россию. Пещеры в тех местах порой представляли настоящие сокровищницы Аладдина.

У беглецов были две возможности. Первая – пересечь ущелье и идти напрямую к русской границе, идти опасными, нехожеными тропами, и для этого им пришлось бы пересечь Саланг. Вторая – идти по ущелью или параллельно ущелью, тут было много людей, вооруженных людей, но с ними были пуштуны. Более того – это были пуштуны из хорошо известного, воинственного и прекрасно вооруженного рода племени Джадран, с которыми не стоило связываться никому. Все пуштуны были отлично вооружены, у них имелись четыре пулемета, а к ним достаточно патронов, что отличало их от бедных племен, вооруженных лишь старыми винтовками да дедовскими саблями. Им надо было выйти к самой границе хоженой тропой, а потом за ними прилетели бы вертолеты. Потому они решили идти самым простым путем – по тропе, по ущелью.

Их теперь было семеро – в пути к ним прибился единственный выживший при катастрофе самолета в горах рыжий британский солдат, ростом чуть выше среднего, который все время почему-то прятал глаза. Сначала его вели на аркане, потом – освободили под ручательство еще подопечной Вадима, которая вынуждена была скрывать свои длинные светлые волосы и лучше всех в группе знала английский язык. Пуштуны вообще были настроены на то, чтобы либо грохнуть британца, либо потребовать за него выкуп, но они знали, что русские, которые идут с ними в караване – друзья шейха, от русских поступает оружие, которое сейчас находится в их руках, и шейх приказал не обижать русских ни словом, ни делом. Русские заступились за солдата – что ж, если русским нужен этот рыжий доходяга, пусть забирают...

А получилось все так...

Старый «Шорт Андовер», который прислали за принцем и его сопровождающими, был произведен больше двадцати лет назад и за это время успел изрядно устареть. Мощности двигателей не хватало на то, чтобы поднять самолет повыше над горами, они захлебывались в разреженном воздухе – и самолет еле тащился над снежными пиками, ища в белой стене гор провалы и с облегчением ныряя в них. У него не было ни запаса скорости, ни запаса высоты – стоит ли удивляться, что произошло то, что произошло?

На одной из едва заметных троп, с которых был хороший обстрел, стояла небольшая колонна. Это были ослы, впряженные в телеги, а на телегах было оружие: крупнокалиберный пулемет «ДШК» и спаренный зенитный «Виккерс» на второй. Пилот «Андовера» летал в этих горах не первый год, знал опасные места и никогда бы не сунулся в них на своей старой телеге. Но тут не должно было быть ничего опасного.

Самое интересное то, что около этих телег находились воины сразу из двух племен. Одни выступали продавцами, другие – покупателями. Дело в том, что каждый род любого афганского племени самостоятельно обеспечивает себя оружием, если не состоит у кого-то на службе. Вот глава одного из родов решил женить старшего сына и заслал сватов в соседнее племя, а семья невесты, с которой будущий жених случайно познакомился у родника, затребовала богатый выкуп: стадо скота и некоторое количество дорогих тканей. Кроме того – по традиции перед свадьбой молодоженам надо выстроить дом, а это тоже стоит денег. А денег не хватало, и поэтому глава семьи решил продать кое-что ненужное в хозяйстве, потратив вырученные деньги на обустройство судьбы сына. Пройдясь по всем закромам, он выбрал на продажу два пулемета: «ДШК», который он взял лично в бою с соседним племенем, и «Виккерс», который, отступая, бросили трусливые британцы. По его расчетам, вырученных денег от продажи такого хорошего оружия должно было хватить, и даже остаться на то, чтобы накрыть подобающий случаю достархан. Чтобы не возить оружие далеко, он решил предложить его главе того рода, из которого происходила невеста. Взяв пару запряженных в телеги ослов, погрузив на них товар и прихватив с собой нескольких вооруженных мужчин его рода, глава семьи отправился навстречу своим будущим родственникам.

Договорились встретиться они на нейтральной территории, так, чтобы никому не было обидно, выбрали такое место, где можно было бы пострелять, дабы проверить товар, ибо, даже если ты произнесешь слово «халва» тысячу раз, во рту от этого не станет сладко.

Вот только родственничек, да покарает его Аллах за жадность, – оказался себе на уме. Выслушав деловое предложение – уступить оба этих прекрасных пулемета за двадцать тысяч афгани, он задумчиво почесал рыжую, нетипичную для афганца бороду и не спешил с ответом.

– А скажи-ка... уважаемый Абдалла... что в этом оружии такого, что ты дерешь за него три цены? – наконец-то, спросил он.

Отчего Абдалла-эфенди, отец жениха, сильно расстроился

– Уважаемый Фазлутдин. Красота твоей дочери известна как по ту сторону Саланга, так и по эту, и я уверен, что Аллах пошлет ей и моему сыну дюжину бачат, которые продолжат мой и твой род. Но даже это не заставит меня согласиться на предложенную тобой грабительскую цену и отдать товар за бесценок. Хвала Аллаху, я взял этот товар в бою и намерен получить за него достойную цену. И если ты будешь упорствовать в своем стремлении бесцеремонно ограбить меня – Аллах свидетель, я направлю свои стопы в Кабул, чтобы получить за свой товар двадцать тысяч афгани!

– Уважаемый Абдалла, не премину напомнить тебе, что такое оружие запрещается покупать и продавать под страхом смерти, неверный тагут Гази-шах, да покарает его Аллах своей рукой, трусливо трясется в своем дворце всякий раз, когда мужчины начинают стрелять из такого оружия. Если ты пойдешь с этим в Кабул, то лишишься не только товара, но и жизни, и как же состоится свадьба, если твой сын будет в трауре по отцу, а Амина так и останется без супруга?

– Уважаемый Фазлутдин, твоя предусмотрительность делает тебе честь, но моя хитрость ничуть не меньше твоей предусмотрительности. Ведь я могу пойти в Кабул, не везя с собой товар, а в Кабуле я зайду на рынок как покупатель и даже не заплачу пошлины за право торговать на нем. Но на самом деле я зайду на рынок как продавец, и ведомо о том будет только Аллаху и тому, с кем я заключу сделку.

Фазлутдин-эфенди, отец невесты, начал нервно кусать губы, стараясь скрыть раздражение. Попытка сбить цену успехом не увенчалась.

– Позволишь ли ты, уважаемый Абдалла, осмотреть этот товар, чтобы сведущий человек дал заключение о том, какая цена за него будет справедливой, а какая будет лихвой, противной Аллаху?

– Осматривай, и да будет Аллах поручителем честности твоего человека.

Фазлутдин действительно привел с собой сведущего человека – старого муджахеддина, который потерял на пути джихада ногу, но остался верен Аллаху и его пути. Этот человек, опирающийся на грубо сделанный протез из дерева, сноровисто залез на телегу и начал проверять пулеметы. Потом он достал нож, и начал зачем-то стучать им по вороненой стали. Потом слез с телеги и объявил:

– «ДШК» – японский[109], а «Виккерс» в хорошем состоянии, но довольно старый, и от него можно ожидать всего, чего угодно.

– Японский! – взвился Абдалла-эфенди, чуть не подпрыгнув на месте. – Японский? Ты говоришь, японский? Вероятно, Аллах покарал тебя за что-то, отняв у тебя зрение, берегись – как бы он не отнял у тебя язык за то, что ты лжесвидетельствуешь! Какой японский, если на ствольной коробке номер и клеймо русского оружейного завода!?

– Я это видел, – бесстрастно произнес муджахеддин, – но есть и другие признаки. На этом пулемете часть деталей, на которых есть клейма, действительно русской выделки, но ствол и механизм, а это самое главное – японские. Клеймо на ствольной коробке ничего не значит, важно то, что находится внутри. А оно сделано из дурной, мягкой стали, не такой, из какой оружие делают русские. И при интенсивной стрельбе пулемет просто сломается и замолчит, а муджахеддины, которые стреляют из него, станут в этом бою шахидами. Аллах да будет свидетелем моим словам!