Ревизор: возвращение в СССР 36 - Серж Винтеркей
А вот это меня уже не вдохновило. Учитывая, что я буду предрекать Чили, они могут и обидеться. Как бы скандала не вышло. Скандал нам ни к чему. Это все равно, что сейчас начать предупреждать людей о грядущем крахе СССР... Благодарности точно не дождешься от советских граждан, для них такое немыслимо. Улыбнутся сочувственно, вызывая санитаров, и скажут – всю Европу побили, что Гитлер к нам привел в 1941, и выжили... А ты говоришь, что наша могучая сверхдержава, СССР, распадется в мирное время, без всякой войны? Лечись, бедолага!
Ладно, Чили так Чили, просто придется сделать максимально беззубый доклад. Поменьше про грядущий в этой стране апокалипсис для коммунистов и социалистов, побольше о трудностях выживания в окружении злобных капиталистических соседей...
***
Италия, о. Сицилия
Выйдя из самолёта в аэропорту Катании, Альфредо довольно потянулся и вдохнул полной грудью. Пахло морем и летним зноем. Настоящим, сицилийским. Сейчас в июле стоит самая жара, воздух горячий даже вечером. В Катании это особенно чувствуется. Здесь внизу, у подножия Этны, воздух прогревается максимально сильно и город плавает в знойном мареве до самой ночи. А вот когда он сейчас приедет в Масколючию, домой, там будет заметно прохладнее. Его родной городок находится выше Катании, на полпути к вершине вулкана. Так что там вечерами намного приятнее, и всегда есть хотя бы лёгкий ветерок. Как же он соскучился по дому!
Первым делом, оказавшись в здании аэропорта, Альфредо, как и многие другие пассажиры, направился в кофейню и выпил чашечку ароматного эспрессо. Наслаждаясь каждым глотком изумительно вкусного и ароматного напитка, он размышлял, почему нигде больше он не пробовал такого вкусного кофе, как на родине. Что им мешает его делать правильно в других местах? Везде не то. Даже в Риме. Про Москву и говорить нечего. То, что они там называют кофе, без слез пить нельзя… Даже лучше иначе сказать – это вообще пить нельзя…
Отец ждал его в машине на стоянке у аэропорта. Бруно радостно поприветствовал сына. Всю дорогу домой они болтали без умолку, обмениваясь новостями. Альфредо расспрашивал отца обо всем подряд. Хотелось быстрее погрузиться в домашнюю атмосферу и вновь почувствовать себя частью семьи.
– Как там Руга? – спросил Альфредо отца о своей любимице, огромной черепахе, жившей во дворе в их загородном доме уже больше двадцати лет. Первоначально он и не подозревал, как рассказы о ней могут благотворно повлиять на отношение к нему девушек. Ну черепаха, и что тут с того? Но когда выяснил, начал эксплуатировать этот момент без зазрения совести. И в Германии, и в СССР, работало одинаково хорошо… Загадка какая-то, скрытая глубоко в душе девушек, как отдельного от мужчин вида. Но Руга однозначно приносит ему в отношениях с ними удачу, что есть, то есть.
– Прекрасно. Что ей сделается, – улыбнулся отец. – Погода отличная, фруктов и зелени вдоволь. Для нее идеальные условия. И котята ее развлекают…
– Котята? – удивился Альфредо.
– Ага, – кивнул отец, рассмеявшись. – У соседа, Вито, помнишь его? Кошка принесла трёх котят.
– У Матильды котята?! – изумился Альфредо. – Но он же не выпускал ее никогда из дома, берег…
– Да уж, берег, да не уберёг. Сбежала она у него, три дня искали. Нашли грязную, голодную, а потом оказалось, что ещё и беременную, – вновь рассмеялся Бруно. – Так котята эти подросли, такие непоседы стали, к нам во двор лазят все время и к Руге заглядывают в ее часть двора. Она за ними гоняется, но сам понимаешь, с ее скоростью…
– Да уж, – рассмеялся Альфредо, – надо обязательно съездить посмотреть на это.
– Съездишь, – кивнул отец. – Как раз завтра с утра туда собираюсь. Помидоры уже подвялились, мариновать надо, поможешь.
– Конечно, – Альфредо охотно кивнул. Он любил заниматься домашними делами вместе с отцом, ведя неспешные беседы.
– О, смотри, мама нас встречает! – воскликнул он, увидев стоявшую на улице возле дома мать.
***
Москва, завод «Серп и молот»
Ваганович был у себя в кабинете. Уютно расположился за столом на стуле. То посматривал в окно, то лениво почитывал купленную недавно книжку Ефремова «Таис Афинская». Читал, кстати, немало удивляясь тому, что советская цензура пропустила книгу про греческую шлюху в качестве главной героини. Совсем они там с ума, что ли, сошли в Главлите? – покачал он головой, когда действительно убедился в том, что вся книга посвящена проститутке, – а потом жалуются, что воспитательная работа с советской молодёжью регулярно проваливается? Так вы ещё и про жиголо начните книжки подсовывать советской молодёжи... Во, и фильмы снимайте, в которых шлюхи в главной роли! Так сказать, будет добивающий удар по нашей идеологии...
Работа в Москве очень ему нравилась. Делать практически ничего не надо было, лишь изредка ходить на всякие скучные собрания. А иногда и нескучные, когда нужно осудить какого-нибудь партийца за пренебрежение нормами жизни советского гражданина, к примеру, измену жене. Такие страсти иногда кипели на этих заседаниях, такие неожиданные вещи о внешне благопристойных работниках завода всплывали! Ну, и к этому он уже полностью привык во время работы в Святославле.
Ответственности тоже практически никакой. За любой серьёзный ляп в работе с людьми влетит, прежде всего парторгу, а члены парткома останутся в стороне. Тем более он возглавлял сектор партийного учета, и к нему любые претензии можно выдвинуть только в последнюю очередь. Сначала пострадает ответственный за идеологический сектор или глава организационно-партийной и кадровой работы. Так что он искренне и со всеми основаниями считал это самой лучшей работой в парткоме. Делать особо ничего не надо... Да и деньги на стороне подрабатывать получается… Хоть и совсем не так много, как хотелось бы, но жадность фраера сгубила.
Появившегося на пороге Лосева он встретил радостно. Неужто приятное совпадение? Только подумал про подработки, а тут главный энергетик с очередной просьбой подсобить продать ворованное пришел…
– Аркадий Павлович! – сказал Лосев, – тут такое дело… Посовещался я с некоторыми товарищами, и появилась у меня мысль одна толковая. Что, если мы уговорим директора вас поставить вместо Алироева?
Ваганович удивленно поднял брови, глядя на Лосева... Вот о чем он точно не
