Вадим Мельнюшкин - Затерявшийся
— Все готовы? Тогда побежали – греться будем!
Побежали мы хорошо, вот только дороги что-то всё нет да нет. Где-то мы заплутали. Пятнадцать минут бега вымотали прилично, но хоть согрелся – родственнички вообще тяжело дышат.
— Маша, давай винтовку.
— Нет.
— Не дури, если за четверть часа до дороги не доберёмся, можем здорово застрять.
— Нет.
Вот упрямая девка.
Так, просвет какой-то.
— Стоп. Иван, в разведку, я прикрываю. Мария, остаёшься здесь – на тебе наблюдение за тылом, к нам по знаку. Помнишь?
— Да, поднятая левая рука.
— Правильно. Мы пошли.
Ванька, пригнувшись, двинулся вперёд. Хорошо ходит, а я хоть и в камуфляже, а всё одно горожанин горожанином. Надо почаще спускаться к истокам, к природе, мать вашу. Вот, опять сучок хрустнул. Парнишка полуобернулся в мою сторону и показал кулак. Понимаю, виноват – но угрожать побоями непосредственному начальнику… На кухне в нарядах сгною, если выживем конечно. Ладно, шутки в сторону, что у нас тут? Фу ты, ну ты – дорога, пока пустая. Хоть и промахнулись, но не сильно. Даю знак Марии и шлёпаю Ивана по плечу. Вперёд. Проскочил, вроде всё тихо. Ни фига не тихо – едет какая-то падла. Чёрт, всего-то пары минут и не хватило.
— Тихо. Лежим!
Мать моя женщина! По крайней мере Костина точно – клонирование здесь пока не известно. Куда меня опять потянуло?
— Маша, не ворочайся, замри.
Вот это мы попали – войсковая колонна. Пять, семь, десять, пятнадцать – и всё трёхосники. Так, а это орудия пошли. Две батареи ПТО, колотушки тридцать седьмые. Батарея семьдесят пятых, опять грузовики с пехотой. А это что – сотки или стодвадцатые? Отсюда не разобрать. Они что, целую дивизию гонят? Тогда нам здесь точно до обеда куковать. А это что? Ага, зенитная батарея, лёгкие. Опять пехота, батарея семьдесят пятых, снова ПТО… Покемарить что ли пока, похоже, это надолго. Во-во – бронеавтомобили, а вот это, похоже, миномётчики катят. Если они и тылы с собой тащат, то всё – можно спать ложиться.
— Маш, — скашиваю глаза на прикусившую губу девушку. — Как просвет появится, толкни меня. Буду храпеть, не трожь – всё одно за таким шумом не слышно.
— Ты… Там же Ванька…
— Да не замёрзнет он, тепло ещё… Ладно-ладно, шучу я так, не нервничай – всё будет хорошо. Не спешите нас хоронить, у нас ещё есть дела, у нас дома детей мал-мала, да и просто хотелось пожить…
— Это стихи?
— Не знаю, похоже… Не помню…
— Твои?
— Ну, уж это вряд ли…
— А ещё что-нибудь расскажи.
— Блока в школе проходила?
— Да, "Двенадцать" и "Скифы".
— А это?
Когда в листве сырой и ржавойРябины заалеет гроздь, –Когда палач рукой костлявойВобьет в ладонь последний гвоздь…
Мимо продолжала тарахтеть немецкая военная машина, а девушка с тёмно-карими глазами смотрела куда-то в высоту, не замечая, наверное, даже кроны деревьев нависающие над нами. Может она, и правда, что-то видела там?
— А ещё?
— Цветаеву читала?
— Нет.
— Тогда…
Вы, чьи широкие шинелиНапоминали паруса,Чьи шпоры весело звенелиИ голоса,И голоса.
И чьи глаза, как бриллианты,На сердце оставляли след, –Очаровательные франты,Очаровательные франтыМинувших лет…
Тишина. Там, на дороге, грохот, а здесь тишина. Так можно и немецкий патруль прозевать.
— А почему я раньше такого не слышала?
Что мне остаётся – только пожать плечами.
— Какие наши годы. Мы ещё много услышим, много прочитаем, и, может быть, много напишем сами.
— Мы, правда, не умрём?
— Машуль, все когда-нибудь умирают, но мы – нескоро.
— Спасибо, — по щеке девушки скользнула слезинка, которую очень хотелось поймать губами, но я, конечно, этого не сделал. — Расскажи ещё.
Колонна всё шла и шла, а я читал стихи – Блок, Есенин, Северянин, Баратынский, Давыдов… Оказывается Костя был большим любителем поэзии. А ещё в голове вдруг всплывали строки авторов, которых я не помнил или чьи имена мне ни о чём не говорили – единственным их отличительным признаком было то, что это были хорошие стихи. Фляга с водой опустела на две трети, уж больно горло пересыхало от такой непрерывной декламации, когда всё кончилось – дорога опустела. Ого, больше двух с половиной часов.
— Концерт по заявкам окончен, надо идти, пока ещё кто не прикатил.
Глава 14
— Здравия желаю, товарищ командир!
— Здравствуйте, товарищ старшина.
— Давно вы уже здесь?
— Я два дня, а Матвеев уж неделю как тоскует.
— А где он?
— Тоску пошёл разгонять – на железку.
— Могу представить.
— А то…
— Рассказывайте, как прошло.
— Может капитана лучше подождать?
— Капитан тоже доложит, а пока вы давайте. Потери?
— Да. Шесть убитых, одиннадцать пропавших без вести, двадцать четыре ранены, из них пять серьёзно.
— Блин! Откуда столько пропавших без вести, сбежали?
— Нет, вытащить не смогли. В плен если кто попал, то с тяжёлыми ранениями. Плохо, хоть и нехорошо так говорить, что это наиболее подготовленные бойцы.
— Основной удар приняла разведка и боевые группы имитации?
— Да, как вы и предполагали. Мы, как и было договорено, после расстрела на север ушли, а они так и продолжали на восток идти, почти в открытую. Ну, естественно их там ждали. Два дня они там фашистов на хвосте таскали, даже под бомбежку попали, только кому больше досталось – ещё вопрос.
— Ракеты для целеуказания использовали?
— Ну да, говорят если бы не это, то хрен оторвались бы.
— Кстати, железку на участке Идрица-Пустошка вы не пересекали?
— Нет, дошли, один состав под откос пустили и обратно. А что?
— Теперь понятно, почему там нас так обложили.
— Нас ловили, а попались вы?
— Ну, да, но выскочили относительно удачно – двое погибших и Фролов там отлёживаться остался.
— Так надо забирать, пропадёт.
— Там с ним Потапов, а я ушёл, когда воспаление у него уже спало.
— Вы тоже оставались?
— Зацепило слегка, но на мне ж как на собаке. Не надо делать такие глаза – я в форме. Как думаешь – удалось нам немцев запутать?
— Скорее да. По-моему они сейчас заняты переброской войск, особенно с севера.
— Сам видел целую дивизию на марше. И никакой связи нет, а командованию могли бы пригодиться сведения.
— Между Слободой и Уклеевкой есть мостик, точнее надеюсь уже – был. Отрядом капитан рисковать не стал, но группу оставил, хоть немного, но это их должно задержать.
— Да, немного. Чтобы какой толк был, надо разрушить по несколько мостов на нескольких дорогах, тогда они не смогут оперативно перебрасывать сапёров.
— Охрана больно большая – железнодорожные вообще меньше взвода не охраняет, а малые автомобильные так отделение при двух пулемётах, как минимум.
— По железке, что вы рванули, ещё и бронепоезд пустили.
— О, как! Надо тактику отрабатывать.
— Надо. А что Нефёдов не идёт, командует размещением? Вроде это наоборот, твоя работа.
— Да перевязывают его.
— Вот же ж… Я ведь говорил ему не лезть вперёд.
— Он вперёд и не лез – миномётом занимался. Без артиллерии разведка не ушла бы, а с артиллеристами у нас негусто.
— Да, а ты когда-нибудь слышал про артиллерию у партизан?
— Вроде нет, в Гражданскую даже у Махно её не было.
— То-то и оно. Немцам наверняка понравилось.
— Не сомневаюсь. Капитан, всё что у нас под пятидесятки было, им и отправил.
— Хорошо, сегодня Матвеев должен вернуться со средствами взрывания. Сапёров мы всё же грабанули, но добычу заныкали по дороге, он за ней и пошёл. Значит вечером у нас совещание по итогам.
— Леший, а что это за дева за нами подглядывает из-за землянки?
— Хорошая девушка, зовут Мария, с ней ещё брат Ванька. Позже объясню. Да не щерься так, там история хуже. Веди себя с ними как с обычными бойцами, естественно, с учётом пола и возраста. Кроме этого никаких послаблений.
— Понял, командир.
— Цаплин здесь?
— Уже на раскопки отправил, с продуктами совсем плохо, оголодали слегка даже. Ещё разведку по окружающим деревням разослал.
— К Кузьме?
— Пока не стал, далеко.
Да, работы предстоит много. Группа Матвеева вернётся – надо кого-то в Псковскую область снарядить, ребят забрать. Связи восстановить по округе, часть добра, что у немцев упёрли сменять на продукты и зимнюю одежду. Плохо, что этого будет мало, надо что-то с организованными поставками придумывать, но заниматься грабежом населения нельзя. Не то чтобы моральный аспект останавливал, хрен бы с ним, но вдруг какому дураку в голову придёт, что нас проще сдать, чем прокормить. Здесь затык полный, не знаю как поступать, совет нужен. Вариант со справками хорош, если хотя бы четверть от заявленного мне за крышу отдадут, прокормимся. Но немцы могут озвереть и начать грести под метлу. Теоретически это нам на руку, но практика может оказаться не такой радужной. Спрячут одни, а выгребут у других. Кого эти виноватыми будут в первую очередь считать – нас или немцев? Вот и я не знаю, куда такая кривая выведет.