Скорость. Назад в СССР 2 - Адам Хлебов
Видимо это было сделано для того, чтобы после такого «теплого» приема ни у кого не возникло желания смеяться или подшучивать над педагогами и персоналом «вшивки».
Его желание сбежать из приемника-распределителя для несовершеннолетних только укрепилось.
Но в этом учреждение побег оказался бесполезной затеей. Их везде пасли, окна были зарешечены, во время прогулки во дворе за ними всеми зорко наблюдало четверо воспитателей.
Видно, что раньше побеги случались, и администрация заведения сделала соответствующий выводы.
Потому Генке ничего не оставалось терпеть и дожидаться подходящих условия для побега. Они представились только в детском доме.
Правда, вместе с Колькой-щипачом, получившим в первый день пощечину они сумели отомстить тому, кто дал Генке пенделя.
Все внутренние двери в приемнике-распределителе закрывались на ключ.
Вечером после ужина Колька сумел незаметно стащить связку ключей у этого «надзирателя» в его дежурство, а Генка выбросил их по одному в дырку в сортире.
Воспитатель бесился, орал, метался из коридова столовую и обратно.
Он не мог открыть двери в «отряды», но ничего не мог поделать с этим.
На счастье Генки и Кольки это был последний день перед отпуском педагога, потому что тот поклялся вернуться и спустить шкуру с каждого воспитанника вне зависимости от вины.
Вообще Генка старался держаться подальше от «жиганов».
Он помнил, как бухой дядька, брат матери вернулся из тюрьмы и целый вечер больно щелкал Гену по носу и все время приговаривал:
— Не воруй даже, если с голоду пухнешь. Не бухай, даже если с горя дохнешь! Усек? — потом давал щелбан по носу.
— Усек, — повторял Генка пытаясь смыться от такого «учения». Но дядька видел и не давал такой возможности.
Так продолжалось довольно долго. Наверно «этот» урок подействовал благотворно, потому что Генка избегал как мог общения с уркаганами.
Исключение составил Колька-щипач, но тот скорее был братом по несчастью.
А потом через неделю Генку отправили в детский дом в соседнюю область.
По сравнению с приемником-распределителем для несовершеннолетних в детдоме было необычайно хорошо.
Там отсутствовала «дедовщина» было много личной свободы. Хоть выдаваемая воспитанникам одежда была практически одинаковой, она все же походила на обычную.
Ту, которую носят люди за пределами детского приюта. В детдом тоже был распорядок дня, но все же никто не водил их строем.
Среди персонала было больше женщин. Они не особо церемонились с воспитанниками, но Генка ни разу не видел, чтобы кого-нибудь били или издевались над кем-то.
Генка стал ходить на уроки и быстро нагнал сверстников. Он полюбил чтение.
Часто свободное время проводил в библиотеке. Ему сказали, что через четыре месяца, по воскресеньям можно будет выходить в город с друзьями и с воспитательницей.
Дело близилось к зиме и Генке выдали зимний комплект верхней одежды.
Он был очень растроган, потому что одежда была совершенно новой, а ему никто и никогда не покупал ничего нового.
Он и заикнуться не мог об этом матери и донашивал все, что осталось от старшего брата.
Время от времени ему в голову приходила мысль, что так хорошо как здесь, ему никогда не было. Но любовь к странствиям все время «сосала под ложечкой».
Он не мог объяснить себе почему его так сильно тянуло на «волю».
Он пытался подавлять его, но чем сильнее он старался, тем быстрее это чувство прорастало вновь. В конце концов он плюнул и перестал с ним бороться.
В первый же выход, Генка «сделал ноги». У него была теплая одежда и немного еды, заготовленной заранее.
В детдоме кормили от пуза, здесь никто не запрещал идти за добавкой. Запрет был на пронос еды в помещение отряда.
Но большинство беспризорников, уже имея опыт голодания на улице, умудрялись протаскивать хлеб и печенья за пазухой.
Вот и Генка зная, что на первых порах у него не будет денег подготовился.
Побыть на свободе и вкусить прелестей так полюбившегося бродяжничества почти не удалось.
Его снова поймали милиционеры ровно через десять дней после побега на местном железнодорожном вокзале.
Он уже успел продать свое новенькое детдомовское пальто, кроличью шапку и валенки, и облачился в какой-то старый черный ватник.
Генка нашел его в одном из местных дворов, висящим прямо на улице на гвоздике на одном из покосившихся сараев.
Там же он раздобыл пару старых производственных ботинок. Видимо кто-то из токарей или слесарей притарабанил их домой и потом оставил на улице.
Они не были теплыми. Не подходили Генке по размеру и ему приходилось делать портянки из газет, но зато у них было одно козырное неоспоримое преимущество.
За годы «проведенные» на предприятии, они так пропитались машинным маслом, что стали абсолютно непромокаемыми.
Довольно приличную спортивную вязаную шапку «петух» с тремя гребешками он нашел у ступеней местной пивнушки.
В провинции такие шапочки-петушки носили не только мужчины, но и женщины
Можно было сказать, что такой головной убор был мечтой каждого модника, но раздобыть такую шапку на первых порах — в конце семидесятых было непросто.
Уже после олимпиады, советская лёгкая промышленность освоила выпуск модных головных уборов и, казалось, половина граждан страны ходила в шапочках с гребешками.
У Генки на шапке красовалась надпись «Спорт».
Скорее всего ее кто-то обронил по пьяни. Обычное дело.
У пивнушек много чего можно было найти, если набраться терпения и ждать. Мужики часто оброняли в снег из карманов, мелочь, ключи. Если повезет то, целые портмоне.
Ключи Генку не интересовали — он не домушник.
Хотя бывало так, что Генка видел, как темные личности осторожно с оглядкой на окружающих подбирали упавшие ключи и молча следовали за «раззявой».
Генка догадывался зачем «жиганы» следили за пьяницами. Ему как-то предложили хорошие деньги — пять рублей, за то, чтобы его подсадили и он бы пролез в форточку, чтобы просто изнутри открыть дверь.
Но Генка отказался. Он прекрасно помнил, как бухой дядька, щелкал Гену по носу.
Вот так с промасленными ботинками, в ватнике с чужого плеча шапке «петушке» Генка забрел на вокзал в зал ожидания погреться и немного передохнуть.
Народу в здании железнодорожного вокзала было совсем мало. Убедившись что нигде не видно милиционеров Генка прошел к дальним сиденьям у большого радиатора отопления. Они были свободны.
Мальчишка устроился поудобнее чтобы отогреться. Он снова начал размышлять о том, могла ли бабка Клава сазать правду про мать и Сочи.
Поняв, что это можно узнать только, если он проверит сам, он все таки принял решение ехать на «Юга».
Сочи представлялся ему небольшим поселком городского типа. Такой как и
