Желудь - Михаил Алексеевич Ланцов
Попал.
По шее. Вскользь, но сильно. Заодно выводя топор вверх. Лось же попытался отпрыгнуть, разрывая дистанцию. Но правая задняя нога его подвела…
Неждан сидел на туше, пытаясь успокоить дыхание. Рядом, с совершенно самодовольным видом разместился пес с перемазанной кровью пастью. Второй раз он пугать лося не стал и атаковал молча, сильно подсобив вожаку своей стаи. Отчего чувствовал важность — вон какую добычу завалили вместе.
Парень же во многом недоумевал от того, как вело себя это парнокопытное животное. Да, он знал, что лоси только бегемотам уступают по количеству нападений на людей и в целом частенько ведут себя не предсказуемо. Можно даже сказать — неадекватно. Но все равно… поведение конкретно этой особи не укладывалось в голове.
Ведь он целенаправленно атаковал.
Почему?
Зачем?..
Из-за деревьев показался Вернидуб. Да такой — во всеоружии. С копьем в одной руке и атлатлем во второй. Причем появился так быстро, словно бы караулил.
— А я говорил! Говорил! — воскликнул седой. — Велес на нас осерчал!
— Брось, — отмахнулся Неждан. — Лесная дева нам благоволит, — произнес он и похлопал по туше. — Смотри сколько мяса и какая славная шкура!
— Благоволит?! Да он тебя убить мог!
— А что ты хотел? У нее склочный нрав. Как может, так и помогает. Или ты думаешь, отчего ее в жены никто не берет?
— Ты за языком-то следи! — нервно выкрикнул ведун, чуть присев и начав озираться.
— Угомонись, — махнул рукой Неждан вставая. — Она любит дерзких, если их слова не расходятся с делом. Лучше помоги мне с лосем. Здоров… ой здоров…
Глава 3
167, января, 14
— Эх, знал бы ты, какая любовь была у Жени Лукашина и Нади Шевелевой… — подкинув полено в топку под перегонным кубом, произнес Неждан. — Ругаются. Разбегаются. А каждую зиму — как в первый раз сходятся.
— А кто это? — спросил ведун, с любопытством подавшись вперед. — Ромеи, что ли?
— Это духи зимних гуляний. — чуть подумав, ответил парень. — И бани. Да. Помнишь, я тебе рассказывал о термах ромейских? На наш лад они банями зовутся. Вот, считай, что эти двое и есть духи-хранители бани. Зимней, в особенности…
Жизнь наладилась.
Как того лося удалось завалить, так и наладилась. И зверь снова пошел в ловушки, и охота стала удаваться, и Вернидуб опасался сильно донимать беседами.
Сказка!
Хотя совсем уж прекратить религиозное воспитание не удалось. Ведун продолжал осторожно и вдумчиво проводить обработку парня, смущаясь странным его видением мира. Исправляя, так сказать…
— Видишь, как все ладно стало? А ты говоришь, боги не участвуют в нашей жизни. Испытание от Лесной девы выдержал — и вздохнули с облегчением.
— Тебя послушать, в нужник без них не сходить, без богов-то.
— Нету в тебе уважения к богам. — покачал головой седой. — Ума не приложу, как они выбрали такого оболтуса, как ты? Ну при чем тут нужник?
— А ты разве не слышал, что есть бог отхожих мест? О! Мрачный тип.
— Чего? — явно ошалел Вернидуб.
— У него множество имен. И Фекалоидом его кличут, и Голгофским дерьмодемоном, и иначе. Истинное же имя никому из смертных не известно.
— Отчего так?
— Его считают главным убийцей нижнего мира, и неосторожное обращение к нему может закончиться невероятным мором. А так он следит только за отхожими местами и испражнениями. Относишься к ним без уважения, в реку, например, выкидываешь — беду можешь накликать. Болезнь какую. Примечал, наверное, что порой люди ни с того ни с сего начинают животом хворать.
— Примечал, — охотно кивнул Вернидуб. — Так это его проказы?
— А кого? Отхожее место я ведь не просто так поставил. Казалось бы, испражнения. Что в них такого? Но неуважение к ним — неуважение к нему. А гнев этого бога ужасен и способен порой опустошать великие воинства и самые обширные города.
— Вот! А ты говоришь, что боги не участвуют в нашей жизни.
— Но не в мелочах же! К тому же у нас полная свобода воли: твори что хочешь, только потом не ропщи на наказание. Ибо каждому по делам его…
Подобные разговоры все ж таки происходили.
И Неждан продолжал формировать удобного агента влияния. Закидывая ему те или иные идеи в понятном для него мистическом формате. А как иначе? Если рассказывать в лоб, то не поймет и не поверит. А ежели иметь какую-то доказательную базу вроде микроскопа, то, как он уже сам станет всем вокруг нести эти знания?
Поэтому парень действовал в понятной и естественной для Вернидуба и прочих местных обитателей парадигме — религиозной и мистической. Заодно вводя новых богов в местных пантеон и иную мистику.
Осторожно.
Не увлекаясь. Хотя, конечно, поначалу эти выбросы случались спонтанно. Заодно прощупывая седого на тему местных мифов, чтобы не вступать с ними в явное противоречие. А, по возможности, дополнять и развивать в нужную для себя сторону. Рассчитывая на то, что, уйдя по весне, Вернидуб станет молоть языком в своей обычной манере. Распространяя не только полезные знания в понятной для местных форме, но и разгоняя репутацию Неждана.
А даже если это окажется ненужным, и ему суждено погибнуть в ходе ближайших потрясений, то этот ведун все равно становился натурально бомбой замедленного действия. Достаточно сильной для того, чтобы взорвать местное общество в горизонте одного-двух поколений. И обеспечить ему бурный, натурально взрывной рост с далекоидущими последствиями.
Одна беда — скучно.
Какой же жизнь здесь была скучной. Выть порой хотелось. А каждый день на удивление
