XVII. Грязь, кровь и вино! - Александр Вячеславович Башибузук
— Да, — я обернулся к баску.
— Тут такое дело... — Саншо смущенно потупился. — Мигель для вас в лепешку расшибется. Но... он просил похлопотать при случае. Что-то последнее время им стража досаждает. Того и гляди, похватают всех и на галеры. Перешел мой братик среди своих дорожку кому не надо. Как думаете, получится? Он будет верный до гроба! Тут ему я порука.
— Попробую, — коротко ответил я, сильно покривив душой. Какие, нахрен хлопоты, сам под пыточной камерой хожу. Того и гляди, снова в Бастилию отправят.
С последним словом к отелю подкатила запряженная четверкой лошадей черная карета, очень похожая на тюремную. На закорках стояли солдаты, да не простые, а гвардейцы роты его высокопреосвященства, судя по их плащам с золотым крестом на них.
— Приехали, — обреченно среагировал я.
Из кареты вышел тот самый лейтенант де Болон, который задерживал меня в «Серебряной башне», после чего в сопровождении гвардейцев прямым ходом отправился в отель.
— Монсьор! — горячо выдохнул Саншо. — Уходим, мы успеем! Тут до ворот всего ничего, прорвемся, а там ищи нас! Пробьемся!
Я немного поколебался, очень хотелось свалить куда подальше из этого змеиного кубла, но все-таки отрицательно качнул головой. Что-то подсказывало, что хоронить себя еще рано.
— Хочешь, уходи. Я останусь.
Баск зло нахмурился.
— Хватит обижать меня, ваша милость.
Я виновато улыбнулся.
— Прости, мой друг. Все будет хорошо. Я скоро вернусь...
Послышался приближающийся стук каблуков, после чего раздался тактичный стук в дверь.
— Ваша милость, — лейтенант почеркнуто уважительно поклонился мне. — Для начала, позвольте мне выразить вам свою признательность за вашу храбрость и доблесть...
— Ваша милость, — я тоже ответил поклоном. — Я принимаю вашу признательность.
— Увы, — де Болон извиняющеся пожал плечами, при этом еще раз поклонившись. — В любое другое время я счел бы за честь распить с вами десяток другой бутылок вина, но, я нахожусь при исполнении служебных обязанностей. А пока мне поручили доставить вас в назначенное место, и я выполню этот приказ, чего бы мне это не стоило. Каково будет ваше решение?
— Не смею препятствовать вашей службе, ваша милость... — я взял шпагу и на вытянутых руках и с легким полупоклоном протянул лейтенанту.
Вся эта церомониниальщина для не посвященного человека смотрелась со стороны по крайней мере смешно, но, увы, все это часть нынешней жизни. Любая небрежность, к примеру, в поклоне или даже в тоне, может стать поводом для кровной вражды. А де Болон мне нравился как человек, эдакий истовый служака, причем явно не дурак.
Однако мою шпагу он не взял, отговорившись тем, что распоряжений по этому поводу не поступало. Но при этом ни словом не проговорился, кто и куда меня приказали доставить.
Что несколько меня приободрило — в тюрьму или на каторгу с оружием не отправляют.
Собрался я быстро, а дальше лошади зацокали подковами по брусчатке.
Никто мне возбранял смотреть в окошко, но я сам стал, изображая полную достоинства покорность.
А когда вышел из кареты понял, что меня привезли в резиденцию...
Его высокопреосвященства кардинала Армана Жана дю Плесси, герцога де Ришельё.
Но, честно говоря, особой радости мне это не принесло. Какого хрена от меня надо всесильному кардиналу? Вот-вот, я и сам не понимаю. Впрочем, плаха и тюремная камера ушли на второй план и это уже хорошо.
— Прошу за мной, ваша милость... — де Болон, придерживая шпагу, быстро зашагал по длинному коридору.
Я молча потопал за ним, прикидывая как общаться с Ришелье.
Но прежде «красного» кардинала пришлось встретится с моим старым знакомым кардиналом «серым».
— Сын мой... — на удивление, падре Жозеф встретил меня довольно приветливо. — Как ваша рана?
— Все хорошо, святой отец... — я с трудом подавил желание почесать ягодицу, заживающая ссадина чесалась просто немилосердно.
— Господь помогает праведным намерениям! — пафосно заметил священник, недовольно стрельнув глазами на совсем не праведный гобелен на стене, изображавший какую-то библейскую сцену, в которой фигурировали обнаженные женщины.
В резиденции кардинала он занимал шикарно обставленный кабинет, что, судя по всему, сильно его тяготило.
Я счел правильным смолчать. Да и что тут скажешь?
— Ваша доблесть и отвага, сын мой... — продолжил падре Жозеф, расхаживая по кабинету, — достойны похвалы, однако, они ничего не стоят, когда они не подкреплены умом. Прикасаться к королеве было ошибкой. Большой ошибкой. Я понимаю, что ваши действия, несомненно, были продиктованы не корыстью или похотью, а заботой о ее величестве, но, в следующий раз, будьте осмотрительны. Король благодарен вам за спасение королевы, однако, некоторые силы в его окружении воспользовались прецедентом, чтобы устранить вас, как возможного фаворита государя. Они возвели на вас навет, чем и объясняется ваш арест. Увы, несмотря на свою мудрость, королю приходится действовать не только сообразно своему мнению, но и учитывать многие другие факторы...
Священник подошел ко мне вплотную и несколько пафосно заявил.
— Однако, у нас получилось нейтрализовать навет. Я помню ваши слова о будущей церковной карьере. Такое решение вопроса устроит всех.
Вот тут я слегка забеспокоился. Какая, нахрен, церковная карьера? Ну... было... ляпнул не подумав. Но речь шла о приорстве, а в монастырь я не согласен...
— Мы сообщили государю, что вы приуготовляетесь к принятию сана...
Я чуть не послал гребанного святого отца нахрен, но чудом сдержался. Какой в жопу сан? Еще тонзуры на башке мне не хватало!
— Что сразу отвело от вас поклепы, — продолжил священник. — Его величество поручил нам в знак своей благодарности подобрать для вас аббатство... — отец Жозеф сделал паузу. — И мы его подобрали. Поверьте, мы нашли для вас очень хороший вариант.
Я слегка успокоился. Не знаю, чем хорошо это хреново аббатство, но, в самом деле, когда выбираешь между галерами и аббатством, последний вариант явно предпочтительней. Опять же, церковники сейчас особо не стесняют себя; руководители церковных подразделений больше административные и хозяйственные функционеры, чем святоши, им даже в определенных случаях не возбраняется носить цивильную одежду. Чертова судьба, уже чего-чего, а такого я не ожидал...
— Положение в сан состоится на этой неделе. Но этот путь тяжел, тернист и долог, сын мой! — падре состроил скорбную рожу. — Вам предстоит много учиться. Очень много учиться. Я договорился с ректором Сорбонны, вас примут вне конкурса на теологический факультет...
— Святой
