Барометр падает - Василий Павлович Щепетнёв
Виктор Некрасов: Чего уж скромничать… Хорошо. Двенадцать тысяч рублей в год для советского писателя — это очень хорошие деньги. Беда в том, что заработать их непросто: должны выйти две, три книги, причем новые книги, первым изданием. А часто у нашего брата выходит по три новые книги? То-то. А если вдруг и сложится так, то ведь неизвестно, что будет на следующий год, через год, через три года. Тебе, Анатолий, это знакомо.
Анатолий Гладилин: Знакомо, да и увы.
Виктор Некрасов: И потому скажу: для нас, писателей в поле, писателей-трудяг, не сочтите за нескромность, установление предела не касается никак. В конце концов, можно ведь договориться с издательством, чтобы разнести выпуски книг на два или три года.
Анатолий Гладилин: А можно и не договариваться — оно само так получится. То бумаги нет, то в очередь вклинится молодой талантливый генерал с мемуарами, всякое ведь бывает.
Виктор Некрасов: Можно еще жену соавтором сделать, хотя и рискованно. Вдруг книга на века, а жена через год уйдет к другому.
Анатолий Гладилин: Или автор уйдёт к другой жене.
Виктор Некрасов: Или автор. Дело житейское. Но я в чинах невысоких. Капитан. А вот наши литературные генералы — там другие суммы. Издания, переиздания, переводы на языки братских народов, собрания сочинений, и прочая, и прочая. В прошлом году книга нашего Парамоши была издана сразу в Москве, Казани, Киеве и Алма-Ате. Новая книга. И с пяток переизданий книг старых. На глазок — тысяч на пятьдесят потянет. Плюс жалование за то, за сё, за явное, за тайное…
Анатолий Гладилин: Думаете, генералы вознегодуют?
Виктор Некрасов: Нет, конечно. Придут, повалятся в ножки, и, глядишь, их включат в другой список, список тех, кому в порядке исключения, потолок не установлен.
Анатолий Гладилин: Будет такой список?
Виктор Некрасов: Или уже есть. Конечно. Как в войну: для рядового один паёк, для офицера другой, для старшего офицера третий, а уж для генерала… Хотя может быть и по другому.
Анатолий Гладилин: Что вы имеете в виду?
Виктор Некрасов: Я не знаю, чего ждать от новой метлы. От Стельбова то есть. Возьмет да и гаркнет: если вам мало двенадцати тысяч, так не пишите. Идите в шахтеры Шпицбергена, глядишь, больше заработаете. Если будете регулярно давать два плана. И что скажут литературные генералы?
Анатолий Гладилин: Что они скажут?
Виктор Некрасов: Будут благодарить за науку, но все останутся на местах. Потому что двенадцать тысяч — это двенадцать тысяч. А заартачатся — так их мигом разжалуют. На их генеральские должности желающих много. Литературные полковники кругами ходят. Ждут случая.
Анатолий Гладилин: А как, по-вашему, отразятся новые законы на экономике страны?
Виктор Некрасов: По-моему, никак. То есть совершенно. Это не для экономики делается, а чуть-чуть выпустить пар. Ведь проблема советской экономики не в избытке денег, а в хронической нехватке товаров, и не каких-то там особенных товаров, а самого необходимого. И от того, что у какого-нибудь партийного писателя снизится доход, товары-то не появятся.
Анатолий Гладилин: Ну почему именно у партийного писателя? Есть ведь и другие. Например, Миша Чижик, шахматный чемпион. Он как раз сейчас нас слушает. Привет, Миша Чижик! Привет из самого из Парижу!
Виктор Некрасов: Привет, Миша! Ну да, получается, что ты играешь совершенно бесплатно! Свои двенадцать тысяч ты давно выбрал. Но мы, капитаны, в тебя верим! Ты уж придумаешь комбинацию, да такую, что ахнуть все ахнут, а сделать ничего не смогут!
— Михаил! Михаил!
Меня деликатно тормошили. А, это Алла, просто Алла.
— Михаил, пора! Машина ждёт, пора ехать!
Приснится же… И с какого места начался сей сон?
Глава 22
25 октября 1979 года, четверг
Небесный десант
— Вид у тебя, Чижик, усталый, но довольный.
— Довольный? — я вгляделся в зеркало. — Да, пожалуй. Но это можно поправить, — и я принял вид Председателя из первой серии, человека, который сделал немало, но которому предстояло сделать много больше. Почти невозможное — вывести колхоз в передовики. Упрямая несгибаемость, неколебимая уверенность, и безмерная усталость.
— Не слишком ли сурово? — спросила Лиса.
— Могут подумать, что ты готовишься сравнять город с землёй, — согласилась Пантера.
Девочки прилетели в Берлин вчера, и вчера же завершилось доигрывание четырнадцатой партии матча. И я проиграл, да. В четвертый раз. А выиграл за всё время только одну партию, восьмую. При девяти ничьих. Не самое радужное развитие событий.
А мне радужное и не нужно. Шахматы вообще не радужная игра, шахматы — игра черно-белая. И вообще — я сражаюсь. Средняя протяженность партии — семьдесят три хода. Прежде ни в одном матче за корону такого не было. Упорнейшая борьба.
На истощение.
Видно в зеркале, что я истощён? Немного есть. Легчайший грим, мимическая маска усилят это «немного» до очевидного. Наш боец устал, нашему бойцу нужно отдохнуть, соловьи, соловьи, не тревожьте солдат!
И я взял тайм-аут, первый из трёх, дозволенных регламентом матча. Возьму и второй, сразу за первым. А потом и третий. Веское доказательство серьёзности моего положения. Пусть видят: изматывая противника, изматываюсь сам. Лёгкая добыча, нужно добивать.
— С землёй я город сравнивать не буду. Мне город нравится. Но знамя развиваться над ним будет наше, красное!
— Красное, да… — протянула Лиса.
Недавно мы посмотрели «Звуки Музыки», фильм старый, но злободневный, и увидели, какого цвета знамена были в Берлине времён Третьего Рейха. Нет, мы и так знали, но знать и видеть — не одно и то же.
— С серпом и молотом, — уточнил я. Во избежание.
— Уточнение принято, — согласились девочки. — В историческом аксепте.
— В историческом, так в историческом.
Действительно, нынешний флаг Германской Социалистической Республики, чёрно-красно-жёлтый, считался братским, и наши войска в Германии, защищая его, уничтожат любого агрессора, шагнувшего за Antifaschistischer Schutzwall. Лучше и не пробуйте!
— Кстати, циркуль — это ведь знак масонов? — спросил я.
— Чей нужно, того и знак, — отрезала Лиса. — Во много знании много печали. Молот и серп, их, знаешь, тоже не в лесу под ёлочкой нашли.
Растут девочки, на глазах растут. Здесь, в Берлине, они по делу. По своему делу. Визит Хонеккера в Москву открыл новые возможности. Совместное издание журнала «Поиск — Фройндшафт». Австрия, Германская Демократическая Республика и Советский Союз. Ну да, «Поиск» в Австрии не вытягивает в плюс. Убыточен. Маленькая аудитория. Трудно бороться с англо-американской Ниагарой. Не
