Второй полёт Гагарина - Анатолий Евгеньевич Матвиенко
Как вы мне все дороги…
Впрочем, в святая святых зашли одновременно, головы кремлёвских небожителей, сидевших у длинного стола красного дерева, синхронно повернулись в нашу сторону. Хрущёв, сияющий лысиной у противоположного торца, на правах хозяина поднялся и покатился навстречу, с Вершининым и Королёвым поручкался, меня ещё и приобнял.
Затем отпустил несколько реплик о том, что в космосе мы впереди планеты всей, американцы дурью маются со своими суборбитальными прыжками, ха-ха, неудачники, Германия, откуда полетели первые ракеты, разделена как задница Аденауэра – складкой на две половинки. Выражения, уместные лишь за столом да в подпитии, сыпались из него как из дырявого мешка с мусором. Наконец, Хрущёв тоном барина попросил меня сказать пару слов о полёте.
- Дорогие товарищи! – понимая, что нужно уложить главное всего в несколько фраз, мы с Главным ужали мой спич до минимума, я его заучил наизусть и отполировал интонации ярче блеска форменных ботинок. – Он – только начало нового витка космической гонки.
Не ожидавшие ничего кроме протокольно-предпразничной трескотни, партчиновники припухли. Я тарабанил, пока не прервут. Главное, не перечил Хрущёв, главный слушатель. Правым боком чувствовал, как закипает Вершинин, и не мудрено, какой-то майор, пусть лётчик-космонавт, перепрыгнул главкома и обратился напрямую к высшему руководству партии и государства. Иными словами, сделал то, чего боялся Королёв, но потом, обсуждая демарш, конструктор махнул рукой: дальше Колымы не сошлют. Меня. Он там своё отработал.
Члены Президиума услышали, что Штаты примут вызов и объявят лунную гонку, а у нас лунная программа остановлена. Главное, конкуренты утроят усилия в области военного ракетостроения, и им нельзя дать шанс опередить нас.
- Пролетая над Евразией, я воочию видел – вот наша Родина. Очень уязвимая, если её окружить авиабазами и пусковыми установками ракет. При хорошей погоде даже невооружённым глазом различимы мельчайшие детали, мы как на ладони у будущих спутников-шпионов, наверняка с мощной оптикой. К тому же у врага имеется географическое преимущество в нанесении первого удара по нашим средствам ядерного сдерживания, базирующимся на суше. Мы, космонавты-ракетчики, понимая, какие колоссальные народные средства расходуются на обеспечение достойного ответа, предлагаем рациональный вариант, не связанный со строительством МБР большой мощности, на создание которой уйдут годы. Пусть американцы разоряются на свои «минитмены».
- Что же предлагают звездопроходцы? – спросил Брежнев, в ту пору – Председатель Президиума Верховного Совета СССР.
- Два этапа. Первый, сравнительно дешёвый, реализуем в течение года. Пока в нашей стране не построено достаточно атомных подводных лодок, нарастить присутствие у Восточного побережья США дизельных субмарин с ракетами на борту, обеспечивать длительную автономность за счёт гражданских судов, базирующихся на дружественной Кубе. Вооружённые ракетами Р-11ФМ или другими, с ядерной боевой частью, они неуязвимы и невидимы для противолодочных средств США. За короткое время, необходимое для всплытия и производства залпа современные противолодочные средства борьбы не способны утопить её, - я специально упомянул «другие» морские ракеты, намекая на изделия конкурентов, тем самым исповедуя принцип «и нашим, и вашим». - В любом случае три-четыре лодки шестьсот одиннадцатой серии нанесут американцам абсолютно неприемлемый для них ущерб. Их хватает, переоборудование под пусковые установки несравнимо дешевле, чем строительство стационарных наземных комплексов, чьё местоположение противник узнает ещё до введения в строй. Атомные подводные ракетоносцы вообще нивелируют американские географические козыри, мы в равном положении. На втором этапе разместим наши ракеты там, где НАТО не дотянется до них в обозримом будущем. На Луне.
- Фантастика какая-то, - буркнул Шелепин.
- Так точно! Месяц назад и полёт «Востока-1» казался фантастикой.
- Но если мы долетим до Луны и разместим на ней ракетную базу, что помешает противнику ударить по Луне теми же средствами? – вмешался главком ВВС, словно играл против нас, своей же команды.
- За нас работают законы физики, товарищ маршал Советского Союза. Допустим, создана ракета-перехватчик, она, стартуя с поверхности Земли, должна преодолеть сопротивление атмосферы, в то время как наша, нацеленная на Белый дом, уже разовьёт больше десяти километров в секунду. Если американцы выстрелят по лунной базе, наш перехватчик стартует навстречу сразу в безвоздушном пространстве. Мы одной программой достигаем двух целей: создаём оружие, равного которому не будет долго, и поднимем ещё выше авторитет СССР, первыми колонизируя Луну. За кем потянется развивающийся третий мир? За более сильными и передовыми. Майор Гагарин доклад закончил.
Я не сказал ничего необычного. Все эти идеи витали в воздухе, в той или иной мере наверняка просачивались в высшие эшелоны власти и достигали ушей членов ЦК КПСС. Невидимый Капитан Очевидность висел у моего уха и суфлировал. Но вот публично, комплексно, да из уст главного народного героя, которого за просто так на хутор не пошлёшь, прозвучало впервые.
- Когда же вы намереваетесь осуществить посадку на Луну? – проскрипел Хрущёв.
- Не позже шестьдесят седьмого, товарищ Первый секретарь, - включился Королёв. – Для этого хватит имеющейся и хорошо отработанной ракеты «семёрка», на которой летал Гагарин. С ней же исследуем Луну, определим и подготовим место для постоянной базы. Тяжёлая ракета, пригодная и как МБР, и как носитель для выведения на низкую орбиту грузов массой свыше двадцати тонн, потребуется не ранее семидесятого года, есть время на спокойное проектирование и плановые эксперименты.
Я видел, как вытянулось лицо маршала Малиновского, министра обороны. Подоплёка очевидна, в марте принято постановление о начале работ над тяжёлой МБР, которую проталкивал Челомей, используя, в том числе, генсековских сыновей как таран, срок дан три года, заведомо нереальный, средства выделены воистину космические, военное министерство в бенефициарах, а тут вдруг Королёв с Гагариным подкинули подляну! Оказывается, большая игрушка очень долго никому не будет нужна.
Я, подготовивший в прошлой жизни массу репортажей о тяжёлой махине Челомея, мог бы добавить, что его «Протон» обещал стать самой проблемной штукой в советской ракетной истории, если брать первый этап своего существования. После четырёх первых запусков модификации УР-500 в шестьдесят пятом и шестьдесят шестом, на удивление успешных, лишь один сорвался, он быстро стал синонимом летающей катастрофы. Или не особо летающей. С шестьдесят седьмого по шестьдесят девятый полная или частичная неудача сопутствовала в двенадцати из девятнадцати попыток пуска «Протона-К», лишь потом статистика выправится. У первых экспериментов с «семёркой» она ничуть не лучше, но
