Рейд в опасную зону. Том 1 - Мэт Купцов
Слова попадают, как выстрел в упор. Я выпрямляюсь, вглядываюсь в его лицо.
— Кто сказал? — голос мой звучит ровно, но внутри будто пружина сжимается.
— Неважно, — он кивает, продолжая что-то писать. — Важно, что я это знаю.
Секунды растягиваются. Он держит паузу, а я думаю, откуда он это знает?
— Баха ценный дух. Ты тоже так считаешь? — словно между прочим бросает он.
Мысли путаются, но я знаю — языка мы доставили. Живым. Задание выполнили.
Никаких претензий не принимать. Никаких признаний не делать.
Пусть назовут своего информатора. Проведут очную ставку. Его слово -против моего.
Вот тогда и поговорим.
Заодно помогут мне выявить крота в группе. А то я уже подозреваю каждого, кроме Колесникова, тот всё время был при мне. Не имел физической возможности кому — либо сболтнуть. Остальные все под подозрением. И от этого я испытываю дичайший дискомфорт.
Потому что я с ними хожу в разведку.
Но несмотря на это, один из них предатель.
И это факт, с которым не поспоришь.
— Про Баху ничего не знаю, на него задачу не ставили, — говорю четко, открыто глядя подполковнику в лицо. — Только на американца.
Власов поднимает голову, откладывает ручку в сторону.
В его глазах — хищный блеск.
Не ожидал, что я буду напрочь отрицать очевидное.
— Ты думаешь, я просто так интересуюсь? Или проверяю тебя? Осенью во время штурма 40 –й армии Баха уйдет… по крайней мере, может такое случится, — исправляется он, сверля меня глазами, наблюдая за моей реакцией.
Оба- на! Откуда такая уверенность?
Но внешне не подаю вида. Ни один мускул не дрогнул.
— Я думаю, кто-то хочет меня подставить. Где доказательства, что я интересовался Бахой? У вас они есть?
Слова звучат резко, но я не отступаю.
— Откуда у вас эта информация? Почему верите тому, кто это сказал, а не мне? — упрямо настаиваю я.
Подполковник наклоняется ближе.
— Беркутов, ты не понимаешь, где оказался. Здесь не ты диктуешь правила.
Делает паузу, будто смакуя каждое слово.
— И я хочу услышать от тебя лично, — жестко произносит он. — Что ты собирался сделать с Бахой?
На понт берет. Давит.
— Ничего не собирался, — отвечаю без колебаний.
— А если я скажу, что в преддверии операции «Хайлан» ликвидация такого человека могла бы сыграть нам на руку?
Я невольно напрягаюсь.
— Почему это? — спрашиваю, словно мне самому это безумно интересно.
— Баха — фигура очень опасная. Твой американец, конечно, язык, но такой язык… — Власов щурится. — Он знает слишком много, а верить ему — себе дороже. В самый ответственный момент может подвести, что тогда?
Голос Власова становится мягче, почти дружелюбным. Я бы даже сказал, вкрадчивым.
— Мы ведь понимаем, что на войне важны не только приказы, но и интуиция. А твоя интуиция подсказывала тебе одно — этот человек — опасный. Разве не так?
Смотрю прямо ему в глаза.
— Никак нет, товарищ подполковник. Мне и в голову не пришло бы ликвидировать Баху.
Он поднимает бровь, слегка наклоняется вперед, скрестив руки на столе.
— Почему?
— Потому что дорога из кишлака была буквально — дорогой в ад. Мы тащились через узкие ущелья, где нас простреливали со всех сторон. Блокпосты моджахедов, снайперы — рисковать в такой ситуации пленным американцем, который был моей прямой ответственностью, было глупо. Он был нужен командованию живым, и я это понимал.
— Логично, — кивает Власов, но не отводит взгляда. — Но ты, Беркутов, парень с характером. Я тебя знаю. Ты не всегда действуешь по правилам.
— Я действую по приказу.
В его лице что-то меняется.
— Ты можешь думать, что угодно, — продолжает он после паузы. — Но я тебе скажу одно. На войне, как и в жизни, доверие — это роскошь. Ты понимаешь, о чем я?
Слова ударяют в точку. Эти же слова я уже слышал накануне от начальника штаба Бессмертного.
Уж не друзья ли они? Даже лексикон один, чёрт возьми!
Сейчас он играет роль доброго следователя. А полковник Бессмертный — злого. Они разыгрывают один и тот же спектакль. Хотят выставить меня перед командиром неуправляемым бойцом. Несмотря на выполненное задание, хотят сделать меня виновным. Ищут предлог. Для чего им это понадобилось?
Что за…!
— Если я захочу тебя подставить, — Власов снова взламывает тишину, — я это сделаю так, что ты даже не поймешь, откуда прилетело.
— Значит, вы не хотите понять, что кто-то пытается меня подставить? — мой голос звучит спокойно, даже чересчур ровно.
— Кто? — он улыбается так, будто знает ответ. — Назови имя, и я проверю.
— Пока доказательств нет, — коротко отвечаю.
Власов медленно откидывается на спинку стула, сложив руки на груди.
— Тогда слушай и запоминай, Беркутов. Если ты решишь пойти против системы — тебя сомнут.
В этот момент в дверь стучат. Власов недовольно морщится, откидывается на спинку кресла.
— Войдите, — бросает он раздраженно.
В проеме появляется рядовой Мирошников.
— Товарищ подполковник, старшего лейтенанта Беркутова срочно вызывает командир.
Власов поднимает бровь.
— Зачем?
— Не могу знать, товарищ подполковник. Но вызов срочный.
— Что ж, Беркутов, иди. Потом продолжим.
— Есть, товарищ подполковник, — отвечаю, вставая. — Продолжим.
Его голос догоняет меня у самого выхода.
— Беркут, помни — здесь каждый за себя. Ошибка — и ты останешься один.
Может это ты один. А может за тобой целая система. Ну, или спрут. Смотря на кого ты работаешь.
А я со спецназовцами, и у нас братство.
Ну, да, в семье не без урода.
Затесалась какая –то крыса, всё равно достанем — вычислим, кто такой.
Я ухожу, чувствуя, как взгляд Власова прожигает мне затылок.
За спиной раздается звук двери, закрывающейся слишком резко, чтобы быть случайностью.
Что это было?
С чего вдруг такая напористая атака? Раз за разом. Ему прямо неймётся!
Кто –то натравливает особиста на меня, как бойцовскую собаку.
Или он сам игрок?
Мать твою!
Сегодня же надо нарисовать схему — «генеалогическое древо» — всех, кто собирает на меня компромат.
Больше нет случайностей и мелочей. Всё зашло слишком далеко.
Кто-то явно под меня роет, хочет убрать с дороги.
Я ему мешаю. Так сказал афганец в Кабуле.
И этот Хищник ближе, чем я думаю.
Здесь прямо в
