Афганский рубеж 3 - Михаил Дорин
Я ему объяснил, где находится штаб 109й и предложил поймать попутку до КПП.
— Да не волнуйтесь. Пешком дойду.
— Можешь не дойти, — спокойно ответил Кеша.
Лейтенант поменялся в лице. Я слегка толкнул в плечо Петрова, чтобы он был повежливее.
— Дружище, лучше на машине. Значок «Гвардия» сними. На солнце блестеть будет. А ещё на кепке офицерскую кокарду смени на солдатскую звёздочку, — посоветовал я.
— Понял, — растерянно ответил молодой парень.
Его как будто сразу после окончания военного училища сюда отправили. Рядом с беседкой как раз проезжал ГАЗ-66 с Кислицыным на переднем сиденье. Он уж точно сейчас направлялся в сторону штаба. Последние дни Сергей Владимирович не вылезал оттуда, занимаясь наградными документами.
Я махнул ему, показывая, что нужно остановиться. Позвав с собой лейтенанта, мы подошли к машине, из которой уже вышел наш замполит.
— Загораете? — спросил Сергей Владимирович, утирая пот со лба.
— Ждём вылета на задачу.
— Сан Саныч, ну ты даёшь! Уже полчаса как «отбили». Кабульцы отработали, по всем уровням доклад прошёл, — удивился Кислицын.
— На наш уровень доклад не спустился, товарищ майор.
Кислицын задумчиво почесал затылок.
— Эм… ну, считай я тебе его «спустил». Чего махал?
— Да вот, лейтенант прибыл в дивизию. Подбросите?
— Естественно! Прыгай в кузов, — дал команду Кислицын.
Лейтенант поблагодарил за совет и направился в кузов «шишиги».
— Кстати, Сан Саныч, зайди к Абрамову сейчас. Точнее, очень срочно. Он поговорить хотел.
Команду на отбой задачи не передал, а вот зайти прямо сейчас как за здрасти!
Кислицын вместе с лейтенантом уехали, а я пошёл к товарищам довести хорошую новость. Закончив дела на стоянке и поблагодарив техников за работу, направился в наш модуль.
Каждый день пребывания в Афганистане превращается в обычную рутину. Утренний подъём, разлёт по задачам и возвращение на базу. Очередная постановка на следующий день и отбой. На следующий день всё по новой.
Район нашей ответственности слегка увеличился, поскольку в Панджшерском ущелье с каждым днём всё новые и новые населённые пункты переходят под контроль наших и правительственных войск. Нейтральной территории становится всё меньше. И как по мне, ход этой страшной войны в этой реальности изменился.
Военный городок в Баграме преобразился с момента нашего прибытия. У КПП слева, появился магазин Военторг. Чуть дальше, парк боевой техники одного из полков.
— Сладкого хочется, — сказал Кеша, когда мы вошли на территорию жилого городка.
На крыльцо магазина с деревянной вывеской вышла монументальная женщина. Красотка-пышечка приветливо нам помахала.
— Ты смотри! Наша Оленька нам так приветливо машет. Теперь понятно, почему ты, Кеша, без сладкого жить не можешь, — сделал вывод Семён.
В одном Рогаткин ошибся. Машет Оленька Иннокентию, а не нам всем. У них сложились не только «товарно-денежные» отношения.
— Я в магазин. Вы меня не ждите, — сказал Кеша и побежал в Военторг, поднимая пыль с земли.
— Вчера солёного. Сегодня сладкого. Ты какой-то непостоянный, Иннокентий, — крикнул ему вдогонку Семён.
Кеша только показал нам поднятый вверх большой палец и широко улыбнулся.
— Саныч, а ты то чего улыбаешься? У него так задница не только слипнется, но и вырастет вширь, — удивился Семён.
— Я не диетолог, да и ты тоже. Так что не ограничивай парня в желании себя побаловать, — ответил я Рогаткину, когда мы свернули влево и прошли мимо клуба.
Он выглядел как большой металлический ангар. Ну или если быть точным — сборно-разборный модуль. Прямо сейчас там идёт политзанятие с солдатами. Замполит одного из полков громко доводит важную информацию до вновь прибывших. Прекрасно слышно на улице, как он объясняет цель нашего пребывания в Афганистане.
А в это время к входу в клуб несколько солдат уже несут большие стопки брошюр. Пройдя мимо нас, одна из них выпала мне под ноги. Нагнувшись, я взял её в руки и прочитал, что это за книжица.
Оказалось, что у меня в руках та самая «Памятка советскому воину-интернационалисту». Быстро пролистнув её, я вернул брошюру солдату.
— Лучше бы рисунок какой-нибудь сделали на брошюре. А то какая-то она серая, — размышлял Семён.
Сняв снаряжение и приведя себя в порядок, я отправился к Абрамову в кабинет на КДП. Подойдя к двери, я услышал, что он уже кого-то сильно «чехвостит».
— Во время исполнения интернационального долга, позоришь форму. Хорошо, что хоть снял её частично. В чём причина столь низкого поступка?
— Так… это ж физиология. Против неё не попрёшь…
— Я тебя сейчас попру отсюда! Чтоб больше в военторге я не видел тебя, Петров!
Ну всё ясно! Добегался за солёным и за сладким. Теперь получил «горячего» от комэска.
Я постучался и получил разрешение войти. Открыв дверь, увидел стоя́щего перед столом Кешу и обливающегося потом Абрамова. Вадим Петрович от столь высокой температуры даже куртку от комбинезона снял, а кондиционер в его кабинете пока отсутствовал.
— Вот! Сан Саныч, пример для тебя, а ты Иннокентий всё… в военторг бегаешь.
— Товарищ подполковник, я правда солёненькое захотел, — сказал Кеша.
Решил его немного поддержать, хотя это было ни к чему. Похоже, что Петров попался с поличным.
— Подтверждаю, товарищ командир. Всё так и было. Лейтенант Петров может себе позволить солёного после трудного рабочего дня.
— Ты мне его не выгораживай. Думаешь, я о его походах за… солёным не в курсе? Свободен, Петров.
— Не ссы. Всё норм, — шепнул я Кеше, когда он выходил из кабинета.
Абрамов вздохнул, сел на своё место и показал мне присаживаться напротив.
— Клюковкин, я не против личной жизни. Но не в рабочее же время! Я хотел печенье купить, а Ольга Борисовна, перед моим носом дверь закрыла. Учёт, видите ли, у неё.
— Но потом ведь открылась?
— Нет. Так с Петровым и осталась. Печенье не купил. Только полчаса зря прождал. Всё! Закончили! Ты чего пришёл?
Прям крик души у комэска! А Кеша всё же сделал своё коварное дело.
— Так вы же вызывали.
— Я? Да-да-да! — обрадовался Абрамов, встал и подошёл ко мне. — Сан Саныч, поздравляю! Благодаря вашим… то есть, моим связям, мы смогли для вас отстоять орден «Красной Звезды». Вы были представлены к этой высокой награде. Указ подписан. Поздравляю!
— Служу Советскому Союзу! — ответил я, пожимая протянутую мне руку комэска.
Любая награда — это всегда приятно. Можно бы было
