Афганский рубеж 3 - Михаил Дорин
«Зелёные» стали лучше воевать, а подготовку их лётчиков по-прежнему проводят в Советском Союзе.
Ручку управления отклонил влево, выводя вертолёт из разворота. Снизил скорость, чтобы было проще разглядеть город. Посматриваю вправо на старинные монастыри и церкви, а также плавные изгибы реки Тверцы.
— Командир, вы как всегда притормаживаете в этом районе? — спросил меня лётчик-оператор Пётр.
— Да. Наглядеться не могу.
— Мне это место тоже нравится. Умиротворённое оно.
Петруха всё правильно понял. Подлетев чуть ближе к реке, взору открылся вид на старинную усадьбу на берегу Тверцы. Удивительно, как сохранился прекрасный сад за обветшалым домом.
Даже с высоты видны могучие деревья и кусты сирени. У самого берега деревянный помост на воде и беседка. Приятно видеть, что плескающиеся мальчишки радостно машут нам. А какой-то из рыбаков и вовсе встал и отдал воинское приветствие.
— Ну вот, а мы ему рыбу распугали, — сказал я, покачиваясь с крыла на крыло, отдавая ответное приветствие.
Подлетаем к аэродрому. Наблюдаю, как ещё несколько вертолётов Ми-24, собираясь в пары, следуют в сторону полигона. Над одной из площадок висит огромный Ми-26, отрабатывая своё задание. А на короткую полосу уже выруливает пара новых Ми-28.
— Евич опять здесь? — спросил меня Петруха.
С Андреем Вячеславовичем мы пересекались в Афганистане. Сейчас он на нашей базе проводит завершающий этап испытаний Ми-28. Заодно и даёт допуск на полёты командному составу.
— Жаль, что модификацию УБ только в двух экземплярах собрали, — сказал Пётр, когда мы разошлись с парой Ми-28.
— Ещё не вечер.
— А вы будете на него переучиваться? — спросил у меня оператор.
Ну не скажешь ведь Петрухе, что на этом вертолёте в прошлой жизни я пролетал несколько лет.
— Все мы будем на него переучиваться.
На канале внутренней связи появился и бортовой техник Алексей.
— Параметры в норме. Расход топлива расчётный, — сонным голосом произнёс он.
Однозначно Лёха уснул в грузовой кабине, пока мы летали.
— Леденец, 330й, на третьем развороте. Заход с посадкой, — доложил я.
— Выполняйте.
Плавно выходим на посадочный курс. Полоса перед нами. Начинаю снижаться. Вертолёт слегка вибрирует, но уверенно идёт к земле. Готовлюсь выпускать шасси.
— Шасси вып… — докладываю я, но происходит что-то не то.
Точнее, не происходит ничего. Быстрый взгляд на указатель давления в гидросистеме. Стрелка прибора показывает нормальное давление.
— Пробую ещё, — сказал я, но шасси так и не выходят.
На панели сигнализации выпуска продолжают гореть три красные лампы. Пока не нервничаю, но мысли в голову лезут не самые хорошие.
— Командир, шасси, — подсказывает Петруха.
— Не выходят, — ответил я, переключая тумблер на панели шасси в положение резерва.
— Пробуем от основной гидросистемы? — спросил Алексей, который проснулся окончательно.
— Точно так, — ответил я и переместил кран выпуска-уборки в соответствующее положение.
Сигнализация продолжает гореть красным.
— Петруха, пробуй ты, — дал я команду лётчику-оператору. — И на обтекатель смотри.
Пару секунд спустя Петруха ставит перед фактом, что и у него не выходит.
— Кажись, приплыли, — сказал я по внутренней связи и прекратил снижение, выравнивая вертолёт. — Выполняем проход.
Крайняя фраза была мной сказана уже в эфир. Пора докладывать, чтобы на аэродроме все были готовы к любому развитию событий. Остался только вариант с аварийным выпуском.
— 330й? — запросил меня руководитель полётами.
— Леденец, 330й, отказ системы уборки и выпуска шасси, — доложил я, выполнив проход над полосой.
— Вас понял. Аварийный выпуск пробовали? — запросил РП.
— Вот только его и не пробовал.
— Понял.
Пока выполняли разворот на повторный заход, ещё дважды повторили весь цикл действий. Перевожу кран шасси «на выпуск» — красные лампочки горят, и тишина.
— Пробую от основной, — повторяю я, но результат прежний.
— Командир, ноль движений. Шасси «намертво» находятся в убранном положении, — подсказывает Петруха.
В моей практике такое случалось. Причём ещё в курсантские времена. Но тогда шасси хоть и со скрипом, но вышло. А сейчас будто створки заколотили намертво.
— Леденец, 330й. К вам сейчас подлечу, а вы посмотрите, — доложил я, и направил вертолёт прямо на… КДП.
— Эт… это… понял вас! — растерялся РП.
А как по-другому? Пускай посмотрят сначала, что там со створками. Вдруг они хоть немного открылись, и стойки потом можно попытаться выдернуть.
— Саныч, я ни на что не намекаю, но командир такое не любит, — сказал мне по внутренней связи бортовой техник Алексей.
— Знаю, — ответил я, но с полковником Медведевым Геннадием Павловичем буду разбираться уже потом.
Тем более что одним нагоняем больше, одним меньше. Он ещё моего реципиента с Соколовки знает, так что не удивится.
Пересекаю полосу и аккуратно разворачиваюсь, чтобы зависнуть прямо напротив больших окон КДП. Смотрю на балкон, а там уже стоит Медведев и рассматривает меня.
— Странно. Не понимаю жестов командира, — сказал Пётр.
— Он нас приветствует, — объяснил я, но в глубине души понимаю, что Медведев явно в шоке.
Причём не знаю от чего больше — от невыпуска шасси или такого способа проверки.
— 330й, 001му, — запросил меня Геннадий Павлович, который ушёл с балкона внутрь КДП.
— Ответил.
— Давай ещё раз. Может, хоть створки шевельнутся.
— Понял.
И снова по кругу весь цикл. Каждый способ докладываю в эфир, но ответ постоянно один и тот же.
— Ничего даже не шевелится, шасси полностью убраны, — на каждое моё действие отвечает Медведев.
Осталось пробовать выпускать аварийно.
— Леденец, 330й, выполняю аварийный выпуск.
— Разрешил, — командует Геннадий Павлович.
Кран уборки-выпуска вновь установил в положение ВЫПУЩЕНО. Осталось только переместить рычаг аварийного выпуска в нижнее положение.
Момент ответственный. В случае неудачи нужно будет проявлять смекалку. А её лучше приберечь для других случаев.
— Выпускаю.
Проходит пару секунд, когда ещё теплится надежда на благоприятный исход. Даже не заметил, как начал уставать держать вертолёт на висении. Всем экипажем ждём, когда нам скажут приятное слово «выпущено».
— Мда, — задумчиво произнёс Медведев.
Стабильность в нашем случае, явно не признак мастерства. Скорее злой рок.
— 330й, ветер поднялся. Порывы до 15 метров в секунду, — сухо сказал в эфир руководитель полётами.
— Понял. Разрешите на кругу подождать решения, — запросил я и РП дал соответствующую команду.
Похоже, придётся проявлять смекалку.
— Итак, мальчики, дело дрянь. Мы
