Афганский рубеж 3 - Михаил Дорин
Ехать по горной дороге пришлось долго. В кромешной темноте не так просто ориентироваться. А ещё можно легко нарваться на мину.
Через продолжительное время мы въехали в Паси-Шахи-Мардан. Чем ближе приближались к обусловленному месту, тем становилось опаснее. За пределами этого населённого пункта начиналась территория, где не было наших караулов. Сюда пехота выезжала только на бронетехнике и в светлое время суток.
Как только мы проехали последнюю линию глинобитных дувалов, БТРы от нас отстали и мы свернули к реке.
Не проехав и пары километров по просёлочной дороге, мы остановились.
— Поезд дальше не идёт, товарищи, — объявил Максим Евгеньевич, и нам пришлось покинуть транспортное средство.
Все вышли из машины. Оказавшись на берегу реки, я почувствовал запах сырости и гари. Здесь совсем недавно ещё шли бои. Шум воды заглушал тихий гул двигателя и шаги членов нашей небольшой группы.
Максим Евгеньевич дал команду всем оставаться около УАЗа, а водителю не выключать свет. Он достал приспособление для отстрела сигнальных патронов ПДСП и прошёл вперёд на пару десятков метров. Через секунду он выстрелил вверх. В небо взмыл яркий красный огонь.
— Теперь ждём, — сказал Максим Евгеньевич.
Фары освещали пространство перед нами, а красный свет от ракетницы придал оттенок зловещности моменту ожидания.
Как только красный огонь начал опускаться, из-за скалы в ста метрах от нас взлетела зелёная ракета. За спиной послышалось, как пленный афганец начал судорожно читать молитву.
Я даже и не понял, что его так испугало — ракета или предстоящая встреча с Масудом? Сомневаюсь, что Ахмад Шах будет присутствовать при обмене.
Максим Евгеньевич смотрел в сторону выпущенной ракеты. Похоже, что сейчас должны появиться душманы.
В темноте послышались приближающиеся шаги. До меня доносились голоса на дари и других незнакомых языках.
И вот на свет вышли духи. Скажу так, что их было гораздо больше, чем нас.
К нам приближалась большая группа душманов. Все в различных одеяниях. На голове чалма или паколь. У каждого нагрудник китайского производства, а в руках различное стрелковое оружие. Присмотревшись, я даже смог увидеть западные G-3 и М-16. Похоже, американцы стали поставлять оружие афганской «умеренной оппозиции» гораздо раньше.
— Не переживайте, Александр. Мы обо всём договорились, — сказал Максим Евгеньевич и пошёл навстречу духам. — Не отставайте.
Последние слова наш старший произнёс весьма настойчиво. Никакого страха перед духами у меня не было. Но я предполагал, что постою в сторонке.
— Держитесь рядом. Не вступайте в разговор. Слушайте мой перевод, — шепнул мне Иванович.
Когда мы прошли пару шагов, он посмотрел на меня и слегка улыбнулся.
— Переживаете за столь обширный спектр оружия? — тихо шепнул мне Виталий.
— Вообще-то, за его отсутствие у нас.
— Ну, у Максима Евгеньевича есть граната на всякий случай.
— Вот-вот! А я то не взял.
Толпа духов остановилась. Выражение лиц у всех очень серьёзное. Есть ощущение, что кто-то один сейчас подаст им команду и они расстреляют нас. Из толпы душманов вперёд выдвинулся один и поприветствовал Максима Евгеньевича.
Главный из душманов погладил бороду, внимательно осмотрел приведённого на обмен душмана, обернулся назад и что-то сказал одному из своих подручных.
Из толпы вынесли человека на носилках и положили рядом с нами. Это был Иван Васюлевич.
Голова у него перебинтована, лицо посечено осколками. Ещё и ампутирована часть руки. Досталось Ивану очень серьёзно.
Я присел рядом с ним, чтобы посмотреть на него ближе. Иван узнал меня и начал с трудом говорить.
— Долго шли, командир. Я уж сам собирался домой идти, — улыбнулся он.
Было видно, как Ваня с трудом сдерживает слёзы. Не представляю, через что Васюлевич прошёл за эти дни.
— Как это понимать? Почему наш человек в таком состоянии? — спросил Максим Евгеньевич.
— Этот шурави дрался как лев. К сожалению даже личный врач Амирсаиба не спас ему руку. Этому офицеру была оказана вся необходимая помощь. Даю вам слово.
— Мне это слово давал Ахмад Шах. И мы условились с ним говорить, а не с вами
Тут же духи начали расступаться в стороны. Среди толпы шёл невысокого роста человек в паколе. Медленно, хромая, но очень уверенно. Через несколько секунд в свете фар можно было разглядеть того самого Амирсаиба.
Точнее, Ахмад Шах Масуд.
Один из самых известных лидеров афганских душманов, знаменитый «Панджшерский лев». Пожалуй, среди полевых командиров Масуд был самым сильным и опасным противником.
По команде Максима Евгеньевича, двое человек из нашей группы сняли с пленного афганца наручники и отпустили. Соратник Масуда что-то сказал в нашу сторону и подошёл к Ахмад Шаху. Полевой командир широко улыбнулся и обнял своего освобождённого соратника. Толпа духов вскинула вверх автоматы и радостно загалдела.
Носилки с Иваном в это время отнесли в машину. Я уже собирался пойти следом, но Виталий меня остановил.
— Вам надо быть рядом с нами.
— Зачем? — шёпотом спросил я.
— Надо, — повторил Виталий.
Масуд закончил говорить с освобождённым душманом и слегка подтолкнул его к толпе.
Глупо было полагать, что на этом встреча должна была закончиться. Максим Евгеньевич через Виталика начал общение с авторитетным полевым командиром. После вступительных слов о погоде и здоровье, перешли к обсуждению более серьёзных тем. Масуд разговаривал спокойно, перебирая в руках чётки. Говорил вкрадчиво, держался сдержанно. Ничто в нём не выдавало харизматичного лидера.
Разговор Максима Евгеньевича был весьма содержательным. Судя по переводу, говорили о прекращении огня со стороны Масуда и… перемирии.
И даже в моменты обсуждения столь серьёзных тем, глаза Ахмад Шаха оставались холодными. Надо сказать, что и Максим Евгеньевич ему не уступал. Никаких угроз с его стороны я не слышал. Он просто констатировал сложнейшую обстановку для полевого командира.
— Несколько стратегических поражений вы уже потерпели. Много потерь и много каналов поставки оружия перекрыто, — произнёс Максим Евгеньевич, а Виталик быстро перевёл Масуду его слова.
— От советских «шайтан-арба» непросто спрятаться, даже в укрытии. Но у нас есть «Стингеры», — ответил ему Ахмад Шах.
— С ними мы тоже научились бороться.
— А мы их применять более эффективно. На войне как в шахматах. Каждый ход может быть частью очередного гамбита.
— Или началом проигрыша в партии, — парировал Максим Евгеньевич.
Масуд взял паузу и продолжил.
— Если вы приехали уговаривать меня сдаться Кармалю, то вы потратили зря время, — спокойно сказал
