Афганский рубеж 3 - Михаил Дорин
— Знаете, а я кое-что забыл рассказать товарищу особисту. Но вам расскажу, — улыбнулся я.
— Вот это другое дело! Давай, — сказал Абрамов.
— Я в эфире слышал команду, которую получил Юрис. Вроде бы, «303й, отрабатывай и уходим». Не помните, кто её дал?
Абрамов слегка поменялся в лице. Естественно, что эту фразу сказал комэска. Выходит, если потянут по всей строгости Залитиса, достанется и Абрамову.
— Кхм, точно не говорил особисту? — уточнил Вадим Петрович.
— Конечно нет! Я же будущий лётчик Центра…
— Достаточно. А ты не так прост, Сан Саныч.
— Вы тоже. Разрешите идти?
Абрамов промолчал, и я пошёл на выход из кабинета.
— Подожди, Александр. Есть ещё один разговор, — остановил меня комэска.
Я вернулся и сел на стул. Абрамов был слегка напряжён.
— Тебя и твоих коллег ведь не наградили за операцию в Джелалабаде. Комдив 109й дивизии и Сопин из 14й отдельной бригады специального назначения просят… нет, требуют вас наградить. Но я упираюсь в то, что командование армии не желает слышать о каких-либо боях на границе. Что думаешь?
Он и здесь моего совета просит? Надо будет скоро оклад комэска требовать пополам делить.
— Думаю, что вы знаете человека, который может оказать воздействие. Он, кстати, возмущался, почему нас не наградили, — намекнул я на маршала авиации Рогова Ивана Ивановича.
— Ты мне сейчас про маршала говоришь? Это слишком круто.
— Других у меня нет вариантов.
— Жаль, что Васюлевича не нашли. Тогда бы можно было и обратиться напрямую, — хлопнул по столу Абрамов.
В этот момент открылась дверь, и в кабинет вошёл Турин. С ним рядом были знакомый мне Максим Евгеньевич и Виталий Иванович.
Вид у всех был растрёпанный. Видно, что они шли очень быстро.
— Что случилось? — спросил комэска.
— Нашли мы Васюлевича. Вот, смежники помогли, — указал на Максима Евгеньевича Турин.
Два КГБшника подошли и поздоровались со мной и Абрамовым.
— С нашими коллегами из ХАД мы решили вопрос. Они отдадут нам того самого высокопоставленного члена из группировки Масуда. Обмен состоится сегодня на закате. Место нам указали. Никакого оружия и боевых вертолётов. Обычный обмен, — спокойно произнёс Максим Евгеньевич.
— Это хорошо. Сейчас организую перевозку, — быстро сказал Абрамов.
— Само собой. Но вы пойдёте с нами, Вадим Петрович. Во время обмена нужно будет опознать Васюлевича. Чтобы не получилось, как в прошлый раз, — добавил Виталий.
Абрамов нервно улыбнулся и слегка растерялся. Не самая лучшая идея, поскольку он вообще ни разу не видел Васюлевича.
— Я его даже не знаю.
— Отлично. А вы, Сан Саныч? Знакомы с Васюлевичем? — спросил у меня Максим Евгеньевич.
— Да, — кратко ответил я.
— Вы в любом случае с нами и полетите. Без оружия и в гражданской одежде.
Глава 22
Присутствовать на переговорах или при обмене пленными мне ещё не доводилось. Совсем не моего поля деятельности задача. Поэтому и слова Максима Евгеньевича меня удивили.
— Надеюсь, у вас есть гражданка? — спросил у меня Виталий Иванович.
— Разумеется.
— Тогда переодевайтесь.
Абрамов дал мне команду идти в модуль и готовиться. Заодно передать Кислицыну, чтобы готовился к вылету.
— Почему без оружия? — спросил я у представителей конторы, когда мы вышли в коридор.
— Иначе с нами разговаривать не будут, — ответил Максим Евгеньевич.
— А у духов оружие будет? — продолжил я.
— Обязательно, — подмигнул он мне.
— Супер! — поднял я большой палец вверх и ускорил шаг.
Меня привезли к клубу, где проводил политинформирование наш замполит Сергей Владимирович Кислицын.
Он вещал не хуже чем генсек с трибуны мавзолея.
— И чтобы каждый помнил, что он исполняет в Афганистане свой интернациональный… Клюковкин! — воскликнул замполит, когда я приблизился к нему.
— Товарищ майор, есть задача, — тихо сказал я.
— Сан Саныч, я тебя уважаю, но у меня политинформирование, — ответил он.
— Понимаю. Сам бы послушал, но это очень важная задача. Комэска сказал.
Кислицын кивнул и объявил, что продолжит завтра доводить информацию. Не прошло и часа, как мы уже набирали высоту и заняли курс на посадочную площадку в Панджшере.
На борту был представитель афганской службы безопасности ХАД, а также ещё пара оперативников из КГБ. Они же сопровождали и того самого высокопоставленного соратника Масуда. Максим Евгеньевич сидел рядом со сдвижной дверью с надетой гарнитурой.
В свете внутреннего освещения грузовой кабины я заметил, как пленный внимательно смотрит на меня. Выглядел он гораздо лучше, чем советские солдаты, которых вызволяют из плена. Душман улыбался, показывая мне, что он в себе уверен.
— Чем он тебя так заинтересовал? — спросил у меня Виталий.
— Слишком чистый для пленного.
— Не волнуйся. Сотрудники ХАД над ним «хорошо» поработали после пленения, — заверил меня Виталий.
— Столько людей погибло, чтобы взять его в плен.
Виталий промолчал. Он сам прекрасно понимал, что иногда советский солдат хочет мира в Афганистане больше, чем солдат афганской армии.
Вертолёт через несколько минут выполнил посадку недалеко от кишлака Руха. Бортовой техник вышел из кабины экипажа и открыл сдвижную дверь. Максим Евгеньевич показал всем выходить. Я спрыгнул на каменистую площадку. В столь тёмную ночь что-то разглядеть сложно. Если бы не включённые фары УАЗа рядом с вертолётной площадкой, то и сориентироваться было сложно.
Двигатели вертолёта выключились. Несущий винт постепенно остановился.
— Нам туда, — показал мне Виталик в сторону машины.
Я был несколько удивлён присутствию здесь полковника Кувалдина Валерия Ивановича. Высокий и мощный командир 109й дивизии поприветствовал нас. Пленному афганцу рукопожатия, естественно, не досталось.
— Не понимаю. Совсем, — односложно говорил Кувалдин, потирая кулаки.
— Всё в рамках договорённостей. Без большой охраны, вертолётов и прикрытия. Тебе и без меня известно, что этот человек заслуживает определённого уважения к себе, — спокойно отвечал Максим Евгеньевич.
— На твоём месте, автомат бы я взял, — сказал Кувалдин.
Максим Евгеньевич достал из кармана гранату Ф-1, показывая её командиру дивизии.
— Валерий Иванович, мне это ни к чему, — одобрительно похлопал он Кувалдина.
Пока мы занимали места в УАЗе «таблетке», они ещё о чём-то разговаривали. Затем пожали друг другу руки и разошлись. Как только Максим Евгеньевич сел в машину, мы поехали по просёлочной дороге в сторону окраины кишлака Руха. Следом за нами двинулись два БТР.
