Николай I Освободитель // Книга 9 - Андрей Николаевич Савинков
Короче говоря, возвращаясь к нашим баранам, репутация католической церкви и Ватикана как ее центра именно в эти годы была на самом низком уровне, а Московского Патриархата — наоборот на пике. Нет ничего удивительного в том, что стали появляться люди, готовые сменить четырехугольный крест на восьмиугольный и вот этот процесс в Будапеште совершенно явственно тормозили, несмотря на все предыдущие договоренности.
— Озвучьте варианты.
— Силовое вторжение. Это конечно скорее прерогатива Генерального штаба, но если подключить Сербию и Пруссию…
— Сразу нет, — я мотнул головой. Устраивать венграм пятьдесят шестой год я не хотел. Зачем вызывать у людей изжогу, это ведь потом каждый из членов Восточного союза будет примерять ситуацию к себе, ничего хорошего из такого потрясания мускулами не выйдет. Нужно действовать тоньше. Последнюю мысль Мордвинову и озвучил.
— Тогда есть вариант с покушением…
— Нет, — я опять мотнул головой. Насчет самого физического устранения «союзного» короля у меня больших терзаний не было, тем более что племянница уже успела родить Кошуту аж четырех детей, так что тут за определенный уровень внутренней стабильности в Венгрии можно было быть спокойным. Но опять же самому пачкаться очень не хотелось, не тот момент, когда простые решения являются самыми правильными. — Что у нас по оппозиции среди мадяров?
С самого начала, с момента создания в 1838 году новых государств на развалинах Австрийской и Османской империй, мы начали плотно работать не только с официальными властями, но и с различными оппозиционными силами Сербии, Греции, Венгрии, в меньшей степени Болгарии, Валахии и Трансильвании.
Например, в Сербии у нас имелись более-менее устойчивые связи с хорватской оппозицией. Хорваты хоть и смотрели одним глазом в сторону Парижа и Лондона, но после попытки переворота 1846 года там поняли, что без нашего одобрения у них все равно ничего не выйдет. Мы естественно своего одобрения не давали, но давали определенные намеки на то, что «возможно в будущем», «при наступлении соответствующей внешнеполитической ситуации»… Ну а пока «нужно немного подождать».
И даже то, что в той же Греции королем сидел мой родной брат, совершенно не мешало нам иметь отдельный канал связи с первым министром Метаксасом и отдельный — с теми политиками, которые на должность этого самого первого министра претендовали. Логика тут была совершенно простой — недовольные всегда будут, пусть лучше они берут деньги у России и в своих планах ориентируются в первую очередь на Николаев, а не на Лондон и Париж. Свято место пусто не бывает, и идея заключалась в том, чтобы заполнить политическое пространство молодых государств полностью, так чтобы наши западные потенциальные противники туда просто не могли всунуться.
В Венгрии нас и вовсе ничего не сдерживало, да и желающих «подвинуть» Кошута там было куда больше. Тем более что и с женой — не смотря на целый выводок продолжателей рода — у короля отношения сложились весьма холодные, отчего Лайош принялся изменять русской великой княгине направо и налево. А по слухам временами Зинаиде и физически доставалась, что было уже совсем за гранью.
— В первую очередь это семья Баттьяни, ваше императорское величество.
— А что у нас на них есть?
— Лайош имеет долю в наших венгерских железнодорожных проектах. Кроме того, на паях с Бабушкиными строят элеваторы и другую инфраструктуру по вывозу зерна на запад. В первую очередь через территорию Сербского королевства.
— Бабушкины?
— Московская купеческая семья. Средней руки, миллионов пятнадцать у них суммарно, — тут же дал требуемую справку Мордвинов. — Зерноторговля, производство сахара, тканей, экспорт леса и шпалопропиточный завод.
Последним в России, кажется занимались вообще все. Что, с другой стороны, не удивительно. При темпах строительства новых железных дорог в 2000 км в год и среднем сроке жизни деревянной шпалы в нашем климате в десять дет, этих шпал нужно было много. Очень.
— Ну да, — я кивнул классика. — Малый джентельменский набор русского купца. А второй?
— Второй Баттяньи финансами не занимается, отвечает в семье за политику. Его старшую дочь, она как раз в возраст подходящий вошла, пригласили на обучение в Смольный, — Дмитрий Михайлович задумался и сделал короткое резюме. — В целом их партия к России относится скорее положительно.
— «Скорее положительно»? — Я криво усмехнулся, — это не та характеристика, на которую я бы хотел делать ставку.
— Казимиру удалось подвести русскую дворянку из рода Муравьевых. Прасковью Александровну, хорошая девушка двадцати лет от роду, смышленая, образованная, да еще и семья перспективная в плане сотрудничества с Россией, — глава СВР хмыкнул и закончил мысль. — Баттяньи заглотил наживку по самые жабры.
— Вы что, поставили задачу девушке? — Удивился я, в эти времена делать из представительниц уважаемых семейств шпионок как-то было еще не принято.
— Нет, что вы, ваше императорское величество. Просто поговорил с ее отцом, Александр Николаевич, отнесся к подобному предложению с пониманием, тем более что жених потенциальный тоже не какая-то босота подзаборная… Ну и Муравьев уже сам дочь на путь истинный наставил, так что никакого принуждения с нашей стороны тут не было.
— Понятно… — Задумчиво протянул я, — по венграм уже почву прощупывали?
— Как можно. Без прямого разрешения мы бы ни в коем разе не посмели вмешиваться в международные дела такого порядка.
— И что вы хотите предложить Баттяньи. Надеюсь, речь о смене династии не идет?
— Регентский совет. Пять человек, одно место отойдет самому Казимиру, еще одно возможно Сеченьи, кому-то из военных… Состав совета пока еще не определен.
— Заявите нашим условием включение в него королевы. Зинаида Сергеевна волей-неволей будет проводником наших интересов, просто чтобы удержать трон для своего сына, — внес предложение я.
— Это значит, что вы, ваше величество, даете добро?
— Да, — я медленно кивнул. Интересный исторический момент, вот так за неспешным разговором на лавочке решается судьба не самой маленькой в Европе страны. А сам Кошут, сидя у себя в Будапеште, глядишь и не знает, что его уже приговорили. И нигде ни в каких документах момент — забавно было бы посмотреть на «протокол собрания» со стенограммой и подписями участников — принятия решения отражен не будет. И ученые в будущем будут гадать, имелся ли в этом деле русский след, и кому вообще
