Александр Владимиров - Таинственный монах

— Ладно, что-нибудь придумаем. — Сказал он, и заметил, как глаза девушки заблестели.

Он распихал по карманам ампулы с морфием. Для фашистов они пригодятся, а может, и подпольщики найдут способ их применить. Вдвоем они вышли из домика. Девушка помогла запрячь лошадку, и уже через полчаса Ермилов выехал в сторону Москвы.

Пришлось Ермилову чуток повозиться. Рассчитывал туда и обратно за два дня обернуться, не получилось. Дорого заняла куда больше времени чем предполагалось. Зато время между переходом в будущее и обратно, укоротил до минимума. Москве сначала хотел было связаться с подпольем, но потом решил поступить проще. Вышел на одного из фармацевтов, да предложил тому обменять таблетки левомецетина на морфий. Глаза эскулапа округлились, когда тот об этом услышал. Еще бы, обычно бывало на оборот. Запрещенное лекарство старались выкрасть. Игорь уже понял, что фармацевт обменяет, но тут, же стукнет в гестапо о подозрительном элементе. Знал бы тот, что перед ним путешественник во времени, так может тут же в аптеке и попытался бы его арестовать, задержать, а так выпустил по глупости. Ермилов, свернув за угол, нажал на кнопку и переместился в прошлое. Уже в Москве семнадцатого года, ему пришлось добираться до своей брички. Опять прыжок во времени, как раз в тот самый момент, когда он в будущее отправился. При такой ситуации исчезала вероятность, что бричку у него увезут. Времена беспокойные и часть уголовных элементов была выпущена из тюрем.

Пока дорогой ехал, изучил инструкцию на упаковке. Написано на немецком языке, но проблем с переводом у Ермилова не возникло. Левомицетин в таблетках, и применялся четыре раза в день, на протяжении недели. Этого времени Игорю вполне хватило, чтобы поставить Жукова на ноги.

Уже подъезжая к деревне, Ермилов оставил лошадку в леске. Сам совершил скачок в прошлое. Опять выпала возможность взглянуть на себя со стороны. Вернулся к домику фельдшера и постучал в окно. Девушка выглянула и воскликнула:

— Вы?

— Да я. Вот раздобыл. Оказалось в соседней деревеньке у тамошнего фельдшера были.

Ермилов протянул ей стеклянную бутылочку, в которую предварительно был высыпаны таблетки. Рассказал, как те нужно применять. Девушка хотела было что-то спросить, но Игорь не дал и слова сказать.

— Я коня и бричку на окраине оставил. Мне ведь все равно по делам в Москву нужно. Думаю, за два-три дня вернусь.

— А как же я?

— А ты, Георгия и его родных на ноги поставь. Следуй инструкции, а лучше на листок бумаги запиши. Надеюсь грамотная?

Девушка фыркнула. Игорь улыбнулся. Не иначе какой-нибудь пансион заканчивала. Только чего ее в глухомань сестрой милосердия потянуло работать? Расспрашивать не стал.

— Ладно. Езжайте, коли нужно, — проговорила она.

Ермилов попрощался. Для него-то и часа не пройдет с момента их расставания, а вод для нее… Короче Игорь заспешил туда, где оставил бричку. Вновь прыжок во времени. И сразу же к дому фельдшера.

— Лучше стало Жуковым, — проговорила сестра милосердия, когда он открыл дверь и вошел в просторную комнату.

Девушка, оказывается, услышала, как подъезжает бричка. Выглянула и увидела доктора Иванова-Задунайского. Прежде всего, она накрыла стол.

— Прежде всего, пообедайте, — проговорила она, когда Игорь стал расспрашивать, — а уж потом обо всем и поговорим. Больной не убежит. Да и вылечить мы его раньше времени не сможем. Сами говорили, что на лечение минимум неделя нужна.

Ермилов тяжело вздохнул. Нужно было еще четыре дня в деревне жить. Он жалобно посмотрел на Евдокию.

— Хорошо, — проговорила она, наливая в металлическую кружку молоко. — У меня поживете. Только, чур, не приставать.

Пришлось дать честное благородное слово. Только впоследствии девушка сама это слово и отменила. В один из дней, Ермилов и сам не заметил, как оказался с ней вместе в одной постели. Чертовка вечерком бутылочку самогона откуда-то притащила. Он немного сопротивлялся, но вскоре пал, и они вдвоем ее, бутылку, уговорили.

После того, как Игорь посетил Жукова. Георгий узнал старого знакомого. Много расспрашивал. Ермилов, чтобы как-то объяснить, почему он назвал чужую фамилию, вновь соврал. Как бы то не было, но унтер-офицер сделал вид, что поверил. Так вот, после тог, как Игорь посетил Жукова, он выбрался на речку. У фельдшера обнаружилась поплавковая удочка. Червяков накапал за домом.

Сидя на берегу и смотря на поплавок, Ермилов вдруг вспомнил Дору. Сейчас девушка еще не знает о его существовании. Это через год в ее жизни появится Игорь. Именно из-за него Каплан окажется на заводе Михельсона. Ермилов чувствовал вину. Неожиданно он подумал, а что если вытащить ее из рук чекистов. Есть, конечно, сложности, но попытка возможно. Достаточно предъявить мандат подписанный Дзержинским. Если уж тот один раз подписал бумагу для Блюмкина, то вполне возможно, что тот под гипнозом.

— Стоп. — Проговорил вслух Игорь, — а зачем собственно нам кузнец. Нам кузнец не нужен. Обойдемся и без Феликса. Гипноз одинаково действует на людей не зависимо Дзержинский ты или Глеб Бокия.

План возник неожиданно, но чтобы его воплотить в жизнь, нужно было сперва убедиться, что с Жуковым все будет нормально. Но все вновь ускорилось. Вернувшись, домой Игорь узнал, что миссию свою выполнил.

— Жуковы выздоровели, — проговорила Евдокия.

— Хорошо. Значит, я теперь спокойно могу возвращаться в Москву, — прошептал Игорь.

— В Москву? — переспросила девушка.

— В нее самую. Дела-с.

Ему на секунду показалась, что та расстроилась. Но выбора у Ермилова просто другого не было. Утром следующего дня он вышел к реке. Установил на приборе нужный год и совершил прыжок. Почему здесь? Да все лишь из-за того, что если ничего в истории не изменилось, в этом месте будет деревня (это в лучшем случае), а если все вернулось в нормальное состояние, то тут будет небольшой городок. А название его будет символизировать, что миссию он свою выполнил. Останется только проверить, чтобы там в той реальности у власти не оказался кто-то другой кому в его мире не суждено быть у руля государства.

По крайней мере, исправить ситуацию, вызванную с ранней гибелью маршала Жукова, удалось. Когда Ермилов с речки направился туда, где в начале двадцатого века была деревня, он сразу же разглядел огромную трубу котельной. В том, что это город, Игорь несколько не сомневался. На всякий случай прогулялся по городу и убедился, что существуют улицы, носившие имена революционеров. Боялся, что наткнется на название — Троцкая, но обошлось. Зато обнаружил Жукова. На всякий случай у прохожего поинтересовался, в честь кого ее так назвали. Игорю как-то в учебке один знакомый военнослужащий сказал, что в Череповце, например, существует тоже улица Жукова. Ермилов тогда сказал, что улицы в честь маршала есть почти в каждом городе. Приятель улыбнулся и сказал, что к полководцу череповецкий Жуков не имеет ни какого отношения. Улица была названа в честь местного летчика, отличившегося в боях во время Великой Отечественной Войны. Вот и опасался Игорек. Все рассеялось, когда горожанин рассмеялся.

— А в честь кого, по-вашему? — спросил тот.

— В честь какого-нибудь летчика, — первое попавшееся ляпнул Ермилов.

— Да вы что! Улица названа в честь нашего земляка Георгия Константиновича Жукова.

Прохожий вдруг стал озираться, и Игорь понял, что тот, скорее, решил, их снимает скрытая камера.

— Поздравляю, — поговорил путешественник. — Вам повезло, вы попали в программу "Городок".

— "Городок"? — вновь удивился прохожий.

Игорь даже пожалел, что так поступил. Нужно было сказать, что снимают для новостей или еще какой-нибудь научной программы. Но было уже поздно.

— А где Стоянов и Олейников? — Спросил тут же горожанин.

Пришлось выкручиваться. Сказать, что на такие сюжеты, ведущие городка, редко выезжают.

— Жаль. А когда будет передача?

— В мае следующего года.

Ермилову повезло, что тот не пошел за ним, чтобы поглазеть на автобус, на котором обычно приезжают репортеры. Игорь даже облегченно вздохнул. Убедившись, что история направилась в нужное русло, он отправился на вокзал. На автобусе добрался до Москвы. Искать, где находится его автомобиль, не стал. До дома добрался на метро. Открыл дверь ключом и тут же обследовал досконально свою квартиру. Опасался, что обнаружит что-нибудь такое, чего в его мире не существовало. Потом включил телевизор. Пробежался по всем каналам и облегченно вздохнул. Все было как всегда. Не победило ГКЧП, Россия не распалась на небольшие кусочки и сейчас готовилась к олимпиаде.

Он сварил кофе. Настоящий, а не тот, что пил в оккупированной Москве, и не тот, что пришлось употреблять в мире Льва Троцкого. Казалось, что можно было возвращаться на Лубянку и доложить полковнику Заварзину, что задание выполнено. Про то, что пришлось помотаться по эпохам, можно было бы умолчать. Но взглянув в зеркало, Игорь понял, что вряд ли получится. Он не был больше похож на того молодого юнца, которого Геннадий Заварзин отправил в прошлое, чтобы предотвратил подмену Петра.