Александр Александр - Волонтер: Нарушая приказы

Владимиров Александр Владимирович

Волонтер: Нарушая приказы.

Пролог

«Жизнь такая штука, – думал граф Золотарев, сидя в карете и глядя на супругу, – вчера ты на коне, а уже сегодня… Впрочем, как говорила одна модель, из его будущего, – «Auf Wiedersehen». То есть – До свидания! Фортуна помахала мне рукой».

Карета тряслась по ухабам. Сынишка возился с какой-то деревянной игрушкой, подаренной бургомистром Нарвы. Дочка то спала, то начинала хныкать. Марта пыталась ее успокоить, иногда недовольно смотрела на своего супруга. И понять ее можно. Еще недавно была первой женщиной в Нарве, а теперь дорога их лежала в глухомань.

«Неужели жизнь кончилась, неужели все ушло в прошлое? Все что осталось это только – титул, – размышлял Андрей, – да единственный друг – князь Квятковский. Интересно где он? И увижу ли я его? А ведь как все начиналось…»

Тут граф вспомнил тот день, когда будучи еще бизнесменом, попал в прошлое. По глупости согласился стать золотарем. Умирал, служил, поднимался на воздушном шаре в небо, и даже два раза правил городом. Сначала в качестве регента при царевиче Алексее – Шлиссельбургом, потом уже в звании коменданта – Нарвой. И вот в одночасье все кончилось, все рухнуло и полетело вниз.

«Да, что же ты нюни распустил, – мысленно осадил себя граф, – тогда не паниковал, а теперь руки готов на себя наложить. Начнем все с начала, с чистого в какой-то мере, листа».

Он посмотрел на супругу и подмигнул. Марта удивленно взглянула на Андрея. Все же она в нем не ошибалась. Супруг вряд ли бросит ее в трудную минуту и попытается все сделать для того, чтобы вернуться на прежние позиции. У графа много идей, а это в их ситуации самое главное. Лишь бы только он сперва думал, а уж потом нарушал приказы. Да не кого-нибудь, а самого царя.

Ведь все неприятности начались, когда граф Андрей Золотарев несколько месяцев назад нарушил приказ государя. Случилось это так…

Солнце в середине июля тысяча семьсот седьмого года, словно не на шутку разыгралось, даже прохладный ветер с Балтики не в силах был избавить побережье от палящего зноя.

– Ну, и жара, – проговорила Марта, входя в кабинет своего мужа.

Комендант Нарвы оторвал свой взгляд от бумаг, вытер платочком проступивший на лбу пот и вздохнул:

– Против природы мы пока бессильны.

Это в будущем должны были появиться кондиционеры и прочие прелести технологического мира. Андрес это еще не забыл, а может, правильнее было сказать – еще помнил. Проклятая привычка, оставшаяся от двадцать первого века, постоянно заставляла его руку, то и дело, автоматически искать пульт дистанционного управления. Его супруге было на много проще. Уроженка семнадцатого-восемнадцатого века она не знала прелестей технологий будущего, поэтому и жару переносила куда спокойнее.

– Приходится терпеть, – произнес комендант.

Ларсон на минуту отогнал все мысли связанные с погодой и работой, окинул взглядом жену. Выглядела она (отметил Андрес про себя) на все сто. Черные длинные волосы падали космами на плечи, на шее – ожерелье из кораллов, что куплены были им, несколько месяцев назад, когда по повелению Петра Алексеевича ездил в Санкт-Петербург. Но больше всего в ней ему нравились ее карие очи. Эти глаза, словно рентген, иногда казалось Андресу, прорезали его насквозь, будто видя в нем душу. Голос же у Марты был сладкий и мелодичный, когда женщина говорила, он забывал, как оказался в этой эпохе, начиная думать, что и в самом деле родился здесь. Ее фигура не изменилась с момента их знакомства. Рождение детей (сына и дочери) не оставили на ней ни следа.

Между тем Марта проскользнула по кабинету прямо окну, распахнула его. Ветер ворвался в помещение, своей силой скинул со стола несколько листков бумаги, но, увы, той свежести, на которую она рассчитывала, так и не принес.

– Жарко, – проговорила Марта и выпорхнула из кабинета.

Андрес поднялся с кресла, поднял с пола бумагу, положил на стол, взамен взял кисет, набил трубку и подошел к окну. Там внизу копошились люди. Раздавались крики, постукивал молот кузнеца. Высоко в небе кружил ястреб. Комендант закурил, потом на секунду задумался и положил трубку на подоконник. Взял лежащую на полке, что была прибита почти у самого окна подзорную трубу. Стал вглядываться в сторону Ивангорода.

Долго стоял и смотрел. Пока сие занятие не прервал стук в дверь.

– Да, входите, – промолвил он, поворачиваясь к двери.

Вошел запыхавшийся офицер в фиолетовом кафтане. На сапогах пыль, в правой руке треуголка, левой же старательно лоб платочком протирает.

– Господин майор, – проговорил он, – шведы высадились в районе Ревеля, и теперь стройными колонами движутся в направлении Нарвы.

– Этого еще не хватало, – вздохнул тяжело Андрес.

Комендант все это время, с тех пор, как город перешел в руки царя Петра, считал, что король Карл с этим не смирится. Как не смирился с потерей Лифляндии, и как только будет готов, так сразу же бросит все силы на возвращения Дерпта, Ревеля, Риги, ну, и, конечно же, Нарвы, в которой проходил воинскую службу малолетний Алексей Михаилов.

Будь это простой солдат, Андрес Ларсон и переживать бы не стал, но человек сей был особенный и за его гибель, а уж тем паче за попадание в плен, тут уж одной головой не отделаешься. А уж больно грозен порой бывал русский монарх, особенно когда дело касалось его родной кровинушки.

Вот отчего Андрес посмотрел на офицера и приказал:

– Поручика Алексея Михайлова ко мне!

Глава 1. Комендант. I

Андрес Ларсон, известный больше как Андрей Золотарев, вот уже почти три года, как был комендантом Нарвы. Эту должность он получил по воле самого государя Московского – царя Петра.

Но сначала все складывалось по-другому.

Когда-то лет семь назад, Андрес был обычным бизнесменом. Прожил почти всю свою сознательную жизнь в Таллинне, имел жену да престижную работу, а потом в один момент все рухнула. На дорогу, ведущую в Нарву, выскочила косуля. Машину занесло, и та вылетела на обочину. Когда же Ларсон пришел в себя, то ощутил, что мир вокруг него изменился. Сомнения пропали, когда Андрес оказался в лагере Петра Первого, человека прогрессивного, и как выяснилось не обделенного умом.

А затем жизнь стала медленно брать своё. Москва, Архангельский городок, Ладога, Нотебург, Петербург и Нарва – и везде он был в гуще событий. Не вмешивался, но не заметно для себя начал влиять на историю. Вот и жену, Марту, Андрес просто перехватил у Петра. (1)

Девушка находилась в услужении у фельдмаршала Шереметева, затем должна была оказаться у Меншикова, у которого в свою очередь ее увел бы царь Петр. Вот только сие не произошло, в события вмешался царевич, что увидел, какими влюбленными глазами смотрел его учитель (а именно эту роль на тот момент выполнял Золотарев) на барышню.

Кто знает, как бы поступила Марта, знай, она свою судьбу, но перелом в ее жизни произошел, а вот в истории России, это еще бабка надвое сказала. В Ладоге их и обвенчали. Там же узнал, Андрей вскорости, что его любимая беременна. То, что будет у него наследник, о котором он еще в прошлой жизни мечтал, вселило в него уверенность, и заставило в корне изменить отношение к своей судьбе. Из простого наблюдателя, каким Андрей был на протяжении последних трех лет, он стал активным участником. Участвовал в штурме Нарвы, да только радости от сего не приобрел. Взятие города, то ли по вине Петра Алексеевича и его фельдмаршалов, а может и коменданта Горна, превратило штурм в кровавую бойню, в которой вместе со шведскими солдатами гибли и мирные жители. Государю даже пришлось поднять оружие против своих же русских.

Тогда-то и назначен был он комендантом. И с того самого момента, стал делать все, чтобы изменить сложившееся о русских впечатление, так как знал Андрей, что не такие они уж и плохие, а злость, вспыхнувшая в них, была вызвана, отказом шведского коменданта сложить оружие и сдать цитадель.

Иногда темными вечерами Золотарев думал, а не одна ли это из причин того, что эстонцы все время считали русских оккупантами. Восстановил разрушенную крепость, наладил порядок в городе, отчего пришел из Санкт-Петербурга приказ государя о присвоении бывшему боцманмату патента на звание майор. Тем самым, отметив того, и за создание в Московском государстве воздушного флота, коего не было не в одном европейском государстве. Что уж говорить, когда его «Андлары» косвенно, но повлияли на два сражения. Воздушное наблюдение за передвижением шведской эскадры под Архангельском, да бомбардировка Нарвы. Одновременно в Нарву, из Шлиссельбурга для усиления местного гарнизона был переброшен и Белозерский полк, где в качестве юнкера числился молодой, тогда еще пятнадцати летний царевич – Алексей.

Как тут за голову не схватиться. Мальчишка ведь еще, да к тому же возраст у него переходный, кабы чего по глупости не натворил. За ним глаз да глаз нужен.