На чужой войне 2 - Ван Ваныч
— А где жил покойный сеньор?
— У ручья Гравез. На берегу, по эту сторону, на высоком холме стоит их родовой замок Мерси. Стоял…
— Стоял?
— Его несколько раз занимали пришлые шайки. Однажды, через седьмицу после Сретенья Господня (февраль), у них что-то случилось- сгорел верхний этаж, крыша и замок частично обвалился. А ныне там обитают те, кого накануне Ваша Светлость выгнал из деревни…
Ох, и хитрецы эти деревенские. А староста-то каков? И предложение, у которого, как оказывается, не одно дно. Надо полагать, эта шайка над ними не первый день изгаляется, и после нашего ухода возможно их возвращение, причём чрезвычайно обозлённых своим предыдущим фиаско, глубину обид от которого и прочувствуют на себе сервы. И чтобы такого не произошло, крестьяне и подсуетились. Предлагая себя в вассалы, они одним махом решают почти все свои как прошлые, так и возможные будущие проблемы- в плане защиты так точно, — переложив их на мои плечи. Мне, по сути, сейчас предложили стать их крышей. Думается, временно, а после, когда напасть в виде бригантов схлынет- не может же это продолжаться вечно- можно будет и откреститься от пришельца, — я не строю иллюзий по поводу крестьянской “верности”. “Эта редиска предаст при первой возможности”- классика, ха-ха… А деревенских понимаю, и не виню- выживают как могут. Тем более, что я ещё и не ответил согласием- и выбор за мной…
Могу отказаться и не потеряю ничего. Согласившись же, вступаю на тонкий лёд феодальных отношений. Да, и не верю я, что все родственники прошлого начальника вымерли: быть может, если по другим родам, связанным с этим семейством хотя бы матримониальными отношениями прошерстить, то подходящего человечка подыщут. Была бы собственность, а наследник на неё завсегда найдётся. Или, на край, эти земли отойдут новому герцогу Бургундскому, который, как подозреваю будет происхождением из королевской семейки. И у которого наверняка имеются свои слуги и прихлебатели, давно жаждущие наград, бесхозных фьефов и дворянских титулов… В любом случае, рано или поздно, в мои двери постучится какой-нибудь дяденька с документами на все случаи жизни, и спросит: “А ты кто такой, и по какому праву…” И останется мне тогда: или биться до последнего за новоприобретённое, или собрав манатки, валить на все четыре стороны. Мда…
Но с другой стороны, база очень нужна- пусть и временная. Где можно будет отдохнуть от бесконечных скитаний, накопившимися задумками, до которых никак руки не доходят, заняться. Даже за небольшое время можно таких дел наворотить. Ух… А грабить встречных-поперечных, как и подписываться на очередную сомнительную- зная, кто ей руководит, уверен, что она именно такой и будет- авантюру, — желание у меня отсутствует. И что же получается: выбора-то- в который раз- по большому счёту и нет?
Пока я размышлял, прикидывая открывающиеся перспективы и возможные угрозы, староста почтительно стоял, ожидая моего решения. Наконец, я решился:
— Хорошо. Согласен. Собирай деревенских…
Староста, радостно заулыбавшись, поклонился:
— Вы не пожалеете, сеньор. У вас не будет более преданных вассалов, нежели из деревни Ла Ривьер.
И довольно шустро поковылял к своим. А я покачал головой: преданные сервы- за кого он меня принимает, что сказки рассказывает…
Глава 3
Собравшиеся у реки Бурбон (приток Соны) — интересное, кстати, название, отдающее чем то таким, сорокаградусным- люди, представленные исключительно мужским полом и являвшиеся главами всех крестьянских семейств деревни Ля Ривьер единодушно и радостно приветствовали кутюмы (права и обязательства) нового хозяина деревни. Странно стало, если бы они были не согласны с ними: я отказался от тальи (поземельный налог), от формарьяжа (налог на свадьбу старшей дочери крестьянина), от шампары (полевая подать), от менморта (ещё именуемый “мертвой рукой”- право феодала после смерти хозяина семейства забрать у них любую понравившуюся ему голову скота) и других многочисленных налогов и прав, как и от барщины, отдав всю имеющуюся землю в аренду вилланам (как выяснилось при разговоре с крестьянами, серваж у них уже отменили, и теперь они вроде(!) как лично свободны) — сельским хозяйством, в котором не в зуб ногой, заниматься не собираюсь. Заменив все имевшиеся до того единым налогом размером в пятую часть от урожая и оставив лишь обязательные, взимавшиеся ещё покойными сеньорами, пошлины за использование имевшимися ранее- до появления бригантов- в замке виноградной давильни и пекарен (так называемый, баналитет) — но последнее ещё требует подтверждения их наличия и исправности. В итоге, для средневековья получился если не Декрет о Земле, но очень близко к оному…
А вот со взаимными клятвами вышла небольшая заминка: приглашённый на торжество из ближайшего прихода кюре с заковыристым, но очень ему идущим, имечком Бонифаций- толстенький, лысенький весельчак лет тридцати пяти- узнав, что хотя я и христианин (у меня теперь даже крест имеется- показать?), но другой конфессии, благословить действо отказался категорически. Пришлось упрямца- не прилюдно, конечно, нет- простимулировать: после нескольких оплеух, обещаний скорой встречи с Создателем и трёх (жадный гад!) золотых, этот “святой” человек согласился, что все христиане суть братья, и будет большим грехом оставить хорошее дело без благословения. Соответственно, за исключением этого маленького богословского диспута, остальные мероприятия этой сходки прошли в дружелюбной атмосфере взаимопонимания и сотрудничества, оставив напоследок, как послевкусие, лишь чувство удовлетворения.
После окончания крестьянского собрания потребовалось ещё одно- для товарищей по оружию, для чего созвал у себя в шатре актив отряда- десятников и дворянских отпрысков. Так как изменения в нашем маршруте стали для рутьеров полной неожиданностью- как, собственно, и для меня- потребовались устраивающие всех объяснения причины этого. В чём и состоит разница между регулярной армией и нынешними вольными отрядами, некоторыми моментами напоминающие Красную Гвардию периода начала гражданской войны с их непременными собраниями, без которых никакое действие невозможно. Собственно, только начавшись на этом сходство заканчивается, и проявляются различия, главное из которых- жесточайшая дисциплина в бою, — вплоть до расправы на месте в случае её нарушения. И это в значительной степени компенсирует необходимость разъяснительных бесед с личным составом. Можно, конечно, пойти от обратного, и не опускаясь до объяснений проигнорировать мнение людей, но продлится такое недолго- просто отряд развалится.
В беседе со своими партнёрами по нелёгкой доле авантюриста все свои резоны я свёл к предполагаемой выгоде для всех рутьеров, а именно: поблизости от
