Муля, не нервируй… - А. Фонд
Так что с сегодняшнего дня начинаю заниматься спортом, хотя бы элементарными пробежками и турником. Кроме того, мне нужно найти портного, чтобы пошить новые костюмы и нормальное, привычное мне бельё. Ходить в кальсонах мне совершенно не нравится. Тем более, что их стирают не каждый день. А ещё меня задолбало и дома, и на работе ходить в костюме и рубашке. Хочу нормальный «уличный» стиль — если джинсы ещё не вошли в моду, то хотя бы простые плотные брюки и футболку с длинными рукавами заиметь можно было бы.
Пока так. Этот план касается только меня, Мули. И он должен быть первичным.
Успокоив себя таким образом, я уснул…
Утро, я думал, будет плохим: ведь я совершенно не выспался. Но, к моему удивлению, всё получилось иначе.
Началось с того, когда ко мне постучали. Я был умытый, побритый, практически готовый на выход — варил кофе на примусе. У меня был пирог, который Дуся сунула мне вчера вечером «на дорожку». Пирог был с яблоками и присыпан сахарной пудрой, и я с удовольствием его съем под кофе прямо сейчас, и еще кусочек останется взять с собой на обед.
И тут в дверь постучали.
— Открыто! — очевидно я таки не смог удержать недовольство в голосе, потому что Орфей, который заглянул ко мне, выглядел смущенным.
— Извини, Муля, — сказал он (мы с ним незаметно для себя перешли на «ты»). — Вот. Хотел тебя угостить.
И он положил мне на стол рулет.
— Что это? — удивился я. В смысле не то, что я не мог отличить рулет от кекса, а в том, что не ожидал, что он мне это вдруг притащит.
— Это рулет с картошкой и грибами, — важным голосом сказал Жасминов. — Угощайся, Муля.
— Чего это ты? — с подозрением посмотрел на него я.
— Это Полина Харитоновна утром испекла и меня угостила. А для меня много. Мне нельзя вес сильно набирать, сам понимаешь. Вот и решил половиной поделиться, пока он свежий.
Я поблагодарил.
Только Жасминов ушел, и я ещё даже не доварил кофе, как в дверь снова постучали и на пороге появился… Печкин.
— Ты это… Муля… — сказал он, неуверенно переминаясь с ноги на ногу, — баба тут испекла. На-ка вот.
И он положил на столе передо мной пышную не то ватрушку, не то вообще хачапури, размерами с небольшой тазик.
— С сыром, — сказал он многозначительно.
Больше никто не приходил и ничего не приносил. А я сразу стал обладателем Дусиного пирога, рулета Полины Харитоновны и ватрушки Ложкиной.
Хорошо-то как!
Перед уходом на работу оставалось еще немного времени, и я решил заскочить на кухню сполоснуть чашку из-под кофе.
В коридоре было уже пусто, очередь в сортир и ванную давно рассосалась. А вот на кухне разговаривали. Я подошел ближе и невольно услышал:
— А я своему рассольник сготовлю, — жизнерадостно прозвучал голос Ложкиной, — с перловкой он любит. И рыбки ещё потушу.
— А я вот решила гороховый суп делать, — важным голосом отвечала ей Полина Харитоновна, — Лиле нужно хорошо кушать, я в журнале прочитала, что в горохе есть азот. А он для голоса хорошо. Да и Орфей Леонидович гороховый суп сильно любит…
— Это в каком журнале такое пишут? — заволновалась Ложкина.
— В учёном, я у соседки брала, она у нас в колхозе в клубе работает. Грамотная.
— Ой, хорошо, что сказали. Я тогда гороховой каши ещё сварю, раз для голоса надо. Мой-то в театре самые важные роли играет. Его давеча даже сам директор хвалил. Да!
— А вы знаете, Варвара Карповна, а приходите сегодня вечером с Егором Кузьмичом к нам на чай? Я пирожков с вишней напеку, по телевизору передача про агрономов будет. А потом Орфей Леонидович стихи почитает. Посидим культурным опчеством…
Я хрюкнул и тихонько ретировался, пока не заметили. А то ещё на передачу про агрономов пригласят.
А чашку вечером приду и помою.
Не успел я зайти на работу и свернуть в свой коридор, как дорогу мне преградила Наташа. Была она сегодня вся какая-то совершенно взъерошенная и бледная. На фоне бледного лица веснушки выделялись особенно ярко.
При виде меня она сердито выпалила:
— Ну вот и зачем это было?
— Что? — не понял я.
— Раздувать, — хрипло сказала она.
— Наташа, мы с тобой об этом уже говорили, — нахмурился я, — кстати, ты мне до сих пор так и не сказала, кто заказал тебе газету эту сделать?
Наташа вместо ответа гневно фыркнула, её лицо раскраснелось.
И тут сзади раздался недовольный голос:
— Ах вот ты где, Муля, — Зина сегодня выглядела ещё «мэрилинмонровистее», чем вчера даже: локоны взбиты в высокую башню и перевязаны алой лентой, в ушах массивные не то серьги, не то клипсы. А вместо платья она внезапно одела… брюки. Нет, в начале пятидесятых некоторые женщины брюки носили, на субботники там, или на занятия спортом. Некоторые, но очень и очень мало, даже просто так носили. Но они всегда выделялись из общей массы. А вот, чтоб на работу…
Видимо, мысль о своей похожести на Мэрилин Монро настолько выбила Зину из привычной колеи, что она решила ломать шаблоны до конца. И это ещё при том, что фильмы с Мэрилин Монро нам, как работникам Комитета по делам искусств СССР дважды показывали на закрытых показах. А что было бы, если бы она увидела молодую Анджелину Джоли, к примеру?
Тем временем Зина задала животрепещущий вопрос:
— Муля, а это правда, что тебя из семьи выгнали? А за что? — она прямо напирала на меня. Наташа, которая не успела ещё уйти, жадно слушала.
Вот чёрт, не успел отмазаться от Лёли, а сейчас слухи разойдутся ещё быстрее.
Хотя…
Слухи — это тоже оружие. Информационное. И теперь нужно подумать, что и как запустить в массы.
А вслух сказал, напустив печали в голосе:
— Это длинная и ужасная история…
— Расскажи! — потребовала Зина.
А Наташа от любопытства вытянула шею и стала похожа на индюшонка.
Не столько от вредности, сколько из хулиганских побуждений, я казал:
— Я расскажу. Но только после того,
