Зубных дел мастер - Анатолий Федорович Дроздов
— Ну что, ребята? — Никитич потер руки. — Отметим нашу встречу?
— Отметим, Тимофей Никитич! — Сергей угодливо заулыбался.
— Тогда — вперед! — сказал преподаватель и зашагал к калитке.
Студенты устремились следом, как корабли за ледоколом. Спустя каких-то пять минут они сидели за столиком кафе «Лира»,[8] располагавшегося рядом с институтом. Никитич заказал бутылку коньяка, колбасную нарезку и салаты. Все трое пили, ели, студенты слушали Никитича. А тот глаголил в полный голос:
— Преподаватель по истории КПСС вам расскажет о репрессиях при Сталине, но все это херня. Я перед войной учился в Литературном институте. Мы жили весело и интересно, и про репрессии никто не думал. Я старостой курса был. Бывало, приходишь на занятия — кого-то нет в аудитории. Куда девался? Отвечают, что арестовали. Но мы учились и любили, плевать нам было репрессии. Арестовали — значит, нужно…
Говорил Никитич громко и махал руками, на них оглядывались от соседних столиков. В конце концов к ним подошла официантка:
— Товарищи, ведите себя тише, — сказала строго. — Мешаете людям отдыхать.
— Ты кто такая, чтобы нам указывать? — внезапно вызверился Тимофей Никитич. — Встать смирно! Кругом и шагом марш!
— Сейчас покажут вам, кому тут шагом марш! — пообещала им официантка и убежала.
— Тимофей Никитич? — Сергей встревоженно посмотрел на преподавателя.
— Ерунда! — тот хмыкнул. — Приведет наряд милиции, у них тут есть прикормленный. Ничего у них не выйдет. Допьем коньяк и рассчитаемся — мне тут не нравится. Официантка наглая.
Кир думал несколько иначе, но промолчал. Буквально через несколько минут к ним подошла официантка, с ней — два милиционера.
— С чего порядок нарушаем, граждане? — спросил один из них с погонами сержанта. — Ваши документы?
Никитич протянул удостоверение в красной обложке. Кир разглядел на ней надпись золотыми буквами: «Союз писателей СССР. Литературный фонд». Сержант взял удостоверение, открыл, прочел, после чего вернул обратно.
— Ну, что ж вы так, товарищи писатели? — спросил с налетом укоризны в голосе. — Шумите, другим мешаете отдыхать.
— Мы уже уходим, — сообщил Никитич и достал бумажник. — Сколько с нас?..
На улице он заявил студентам:
— Говенное кафе. Хрен с ним! Неподалеку есть хороший ресторанчик. За мною, белорусики!..
В ресторане они вновь пили и закусывали, Никитич разглагольствовал, Сергей поддакивал, заглядывая в рот преподавателю, а Кир молчал. Он чувствовал, что опьянел, и это состояние ему не нравилось. В ресторане они не засиделись. Никитич снова рассчитался, пресек вальяжно их попытку участвовать в оплате и вывел «белорусиков» наружу.
— Теперь в «Арагви», — сообщил студентам. — Меня там знают и найдут свободный столик.
— Я н-не п-пойду, — сказал им Кир. — Н-напился, х-хватит. С-спасибо, Т-тимофей Н-никитич. П-поеду в-в общежитие.
— Слабак! — нахмурился Никитич. — Какой ты белорус? Ладно. Не хочешь — хрен с тобой!
— Слабак, — нетрезвым голосом поддержал Кострица. — Идемте, Тимофей Никитич.
Они ушли. Кир сориентировался и направился к троллейбусной остановке на улице Чехова. По переходу стал пересекать Страстной бульвар, когда внезапно в голове буквально взвыло:
«Опасность!»
Кир посмотрел налево: на него летел автомобиль. От неожиданности он замер посреди дороги, не в силах двинуться вперед или назад. Его как будто бы парализовало. С испугом он смотрел на приближавшийся автомобиль, отчетливо сознавая, что через мгновение его собьют…
В воздухе мелькнула тень, дрон будто прилип на лобовом стекле автомобиля. Став видимым, он перекрыл обзор водителю. Отчаянно завизжали тормоза, автомобиль резко свернул и вылетел на тротуар, где остановился. Прохожих в это время было мало, так что под него никто не угодил. Дрон вернул невидимость и скрылся в темном небе. Кир встрепенулся и быстро перешел бульвар.
«Спасибо, сис, — сказал системнику. — Ты спас меня».
«Это моя обязанность, — ответил искусственный интеллект. — Но я вас попрошу впредь быть осторожным с алкоголем. Сегодня вы могли погибнуть».
«Виноват, исправлюсь», — раскаялся медик-инженер.
Олег и Виктор еще не спали, когда Кир заявился в комнату.
— А где Сергей? — спросил его Кувайцев.
— В «Арагви» с земляком-преподавателем, — ответил Кир. — Я с ними не пошел. И без того в кафе и ресторане перед этим посидели. Мне хватит.
— Виктор, ты ничего не замечаешь? — спросил Олег Косиньского, усмехнувшись.
— Он более не заикается, — ответил тот.
— Вот именно, — кивнул Кувайцев. — С чего вдруг, Костя, а?
Подумав, Кир рассказал им об автомобиле, естественно, умолчав про помощь дрона. В изложенной версии водитель сам одумался, свернув на тротуар.
— Ты сильно испугался? — спросил Кувайцев.
— Да чуть в штаны не наложил!
— Вот и разгадка, — сообщил Олег. — После удара молнией ты начал заикаться, испуг снял торможение с центра речи. Нередкий случай. Этому водителю налить бы за такое надо, но только хрен ему — едва не сбил на переходе. Но хоть какая-то польза от придурка.
Кир лишь кивнул. Соседям он не говорил, что был глухонемым, но про молнию поведал. Следы на теле они видели и, естественно, спросили, где он обзавелся этим украшением? Пусть так и думают. А то, он что теперь не заикается, отлично!
— Завтра узнаем от Сергея, как погулял в «Арагви», — сказал Косиньский, улыбнувшись. — Вернется очень поздно. Короче, дверь не закрываем. Не то начнет ломиться и разбудит.
Все засмеялись…
[1] В свете текущих политических событий этот диалог может вызвать у кого-то неприятие, но он из жизни. Автор слышал его лично в стенах общежития Литинститута.
[2] Цитата из повести «Старосветские помещики» Гоголя.
[3] Здесь автор допустил анахронизм: эти писатели набирали студентов на семинары в другое время, а Розов вообще в Литинституте не преподавал. Но это АИ.
[4] Для справки. В то время публикация в центральном литературном журнале означала заявку на вступление в Союз писателей, о чем мечтали авторы.
[5] Не знаю, как сейчас, но в то время стены учебного корпуса Литературного института были увешаны портретами знаменитых выпускников. Весь цвет советской литературы.
[6] «Неман» — русскоязычный литературный журнал Союза писателей БССР. В то время главным образом публиковал произведения белорусских писателей, переведенные на русский язык, но и оригинальные русскоязычные тоже.
[7] Стихи Евгения Кувайцева, однокурсника автора этой книги, хорошего человека и поэта.
[8] То самое кафе, в помещении которого откроется первый в СССР «Макдональдс».
