Помощник ездового - Александр Вячеславович Башибузук
Несмотря на ледяной сквозняк Лекса быстро взмок, как мышь, но очень скоро, звуки лошадей стали громче, а потом открылась закрытая со всех сторон площадка, где стояли привязанные к поваленному стволу дерева лошади. Возле них сидел на камне тучный басмач и тихонько тренькал на длиннющей местной балалайке.
Ветер дул от музыканта, Лекса и Костя выползли позади и выше него, так что он даже не подозревал о зрителях.
Костян тронул Лексу за плечо. Алексей обернулся и показал знаком — сниму его сам, после чего вытащил из самодельного подсумка гранату.
Басмача предстояло снять без шума, что, учитывая эпоху, было очень нелегкой задачей. Глушителей даже в помине не наблюдалось, кинжал присутствовал — отличный, переточенный из шашки, доставшийся еще от дядьки Михея, но Лешка по своему опыту прекрасно знал, что убить без шума человека ножом очень трудная задача. Даже со вспоротой артерией, уже практически мертвый, враг неизбежно будет сильно шуметь и вырываться. А силы и веса для того, чтобы его удержать у Алексея категорически не хватало. Пришлось импровизировать.
Еще несколько минут ушло на то, чтобы подобраться. В очередной раз ругнувшись про себя, Лекса прыгнул и на лету изо всех сил саданул басмача по голове гранатой.
Громко хрустнула кость, музыкант приглушенно икнул, дернулся и распластался на земле, судорожно подергивая руками и ногами. Балалайка звонко брякнулась на камни.
Громко зафыркали и заржали лошади, но, к счастью почти сразу успокоились. Лешка вскинул к плечу Браунинг с пристегнутой кобурой и, мелкими, но быстрыми шажками пошел по хорошо заметной тропинке к большой щели в скале. За плечом четко слышалось сопение Кости — он уже занял свою позицию в ордере.
Но добраться до провала не получилось, все планы улетели кобыле в трещину, навстречу торопливо выскочили сразу трое громко переговаривающихся басмачей.
Басовитый грохот Браунинга сплелся с хлесткими выстрелами Маузера.
— Пошел, пошел! — Лекса бегом рванул в пещеру. Другого выхода не было, оставалось только идти на штурм в лоб.
Навстречу с оглушающим грохотом выплеснулся язык огня — басмач выстрелил в упор, но немного увел ствол. Лешка коротким махом отбил винтовку, застрелил бандита, скользнул в сторону, дострелял магазин по мечущимся силуэтам, а потом…
Машинально вырвал гранату из подсумка и метнул ее вперед.
Все случилось автоматически, сработали намертво вбитые в подкорку за десятки штурмов рефлексы.
И только когда Лекса упал и заорал, предупреждая Костю, он вспомнил…
О девочках!
Глава 19
Взрыв не оглушил, но в ушах все равно громко и противно зазвенело. Почти сразу же сквозь звон пробился многоголосый вопль, сменившийся затихающим вибрирующим воем.
Лешка быстро перезарядился, откатился в сторону, дождался, когда клубы едкого дыма вынесет из пещеры через провалы, с облегчением поймал взглядом Костика, заталкивающего по одному патроны в свой маузер, а потом вскочил и пошел по вдоль стены пещеры, вертя стволом по сторонам.
— Бам!!! — приклад несильно ударил в плечо, а рванувший куда-то на корточках басмач сунулся головой в покрывающий пол пещеры щебень.
— Алла-а-аа…
— Бамм… — стукнул Маузер Кости, вой резко затих, а зажимающий свой живот обеими руками худой парень с куцей бородкой завалился набок.
Третий лежал лицом вниз, чапан на его спине превратился в кровавое месиво из мяса и лоскутов ткани…
Четвертый валялся в углу, как брошенная поломанная кукла, из его лопнувшего черепа медленно вытекала бело-розовая жижа…
В стенах пещеры зияли множественные трещины и провалы, сквозь которые били лучи солнца, все было отлично видно, вплоть до мельчайших подробностей, но Лекса не мог найти взглядом самое главное — похищенных девочек.
«Чтоб тебя… — зло думал он, вертя стволом по сторонам. — Я все правильно сделал! У меня закончились патроны, Костя тоже расстрелял свои, а ему перезаряжаться с его гребанным маузером гораздо дольше, чем мне. Пещера состоит из нескольких залов, стены в провалах и трещинах, то есть, шанс баротравмы гораздо меньше, а противник в панике сконцентрировался в одном месте. Граната напрашивается сама собой! А про девочек просто забыл, идиот. Бывает, чтоб меня кобыла поцеловала. Ну не заточен я на спасение заложников. Мое дело штурмовать! Ну, где же вы, мелкие дряни только попробуйте попасть пол раздачу, сам выдеру…»
По пещере неожиданно пронесся едва слышный стон, сменившийся…
Отчетливым русским матерком.
Лекса жестом показал Косте уйти в сторону, а сам скользнул вдоль стены на звук.
— Здесь я… не бойтесь, не буду стрелять… — прислонившийся спиной к камню русобородый парень отбросил револьвер в сторону и сильно закашлялся. Вся его грудь была залита кровью.
— Где девочки? — Лешка отбросил ногой наган в сторону. — Говори, сучье вымя!
— Там… — бандит вяло ткнул рукой. — В полу дыра, на ней решетка. Девки там…
— Костян…
— Сейчас, командир…
Костя убежал, а через несколько секунд донесся его ликующий голос.
— Есть! Живые! Живехонькие, только глазами недобро зыркают…
Лекса с трудом сдержал счастливую улыбку и сухо поинтересовался у бандита:
— Русский? Хер с тобой, давай перевяжу…
— Нет! — прохрипел парень, поспешно закрывая грудь руками. — Не надо, лишнее оно, пусть. Все равно, отжил свое. И поделом. А ты быстрый, малец. Видел тебя я, мог срезать. Но как боженька руку придержал, чуток промедлил. А ты… ты медлить не стал. Ну и пусть, живи дальше, а мне поделом…
— Как же тебя угораздило связаться с этими? — искренне посетовал Лекса. — Как отец с матушкой прозвали?
— Вот так и угораздило… — криво усмехнулся парень. — Прошка я, казачьего рода, из Семиречья.[19] Еще до отца последнего царя батюшки наши туда переселились, колонисты. Жили хорошо, курени поставили, землица родила, а потом ваши пришли. Поначалу ладили, а потом… нас выбросили, как собак шелудивых, отобрали все, сказали… сказали, что мы коло… колонизаторы какие-то, угнетатели. Мы? У меня братка меньшой с вашими связался, да сгинул за новый порядок. Не посмотрели. Никто даже слушать не стал. Был там один, Сапаров или Сафаров… этот каин заставлял инородцев наших бить, сука краснопузая. Но не суть. Батяня с матушкой мои померли, а я озлился, да пошел лучшей доли искать, по ватагам кочевать. Вдоволь вашей кровушки пролил, ой вдоволь, но на душе лучше не стало. Ты слушай меня, слушай, малой, окажи милость, как перед батюшкой перед тобой душу открываю…
Алексей слушал и молчал. Ему отче-то было
