Помощник ездового - Александр Вячеславович Башибузук
— Костя, внимательно осмотрите кишлак, Бердыев и Жень, со мной… — приказал Лекса, спрыгнул с жеребца, взял его за повод и пошел рядом с горбуном.
— Это я уговорил людей принять новую власть… — рассказывал Измаил, тяжело, с хриплым посвистом дыша. — Я сын местного муллы, отец с матерью умерли уже, но люди прислушиваются ко мне. Считают меня… как это сказать на русском языке? Юродивым меня считают. Кишлак всегда бедным был, с нас нечего взять, поэтому бандиты не обращали на нас внимание. Но когда слухи о том, что мы поддерживаем новую власть дошли до Мухаммед-бека — он прислал своих людей и передал, что он простит нас, если ему окажут уважение и отдадут в жены дочек Сапар-ака. Девочки считаются в этих местах первыми красавицами. Зухре — четырнадцать лет, Зульфие — тринадцать, а Замире — одиннадцать. По нашим обычаям они уже вполне созрели для… замужества. Но родственники уважаемого Сапар-ака воспротивились людям бека. Правда… они просто потребовали большого калыма…
Горбун горько усмехнулся и показал клюкой на небольшой дом.
— Вот здесь все произошло. Сурата и Сухроба мы уже похоронили, по нашим обычаям мертвых надо хоронить до рассвета. Сапар-ака в доме, ему выбили глаз и разбили голову. Он вам тоже ничего не скажет.
— Ты хорошо говоришь по-русски. Где научился? — Алексей внимательно посмотрел на горбуна. Измаил вызывал доверие своей доброжелательностью, но, все-таки, что-то в нем настораживало. Хотя, как Лекса не присматривался, так и не смог понять, что вызывает подозрение.
— Я не могу работать, — горбун невесело усмехнулся. — Ничего не могу. Но могу читать. Так и выучил, по книгам. Больше мне заниматься нечем. Люди жалеют и подкармливают. Вы, наверное, не доверяете мне? Хотите знать, почему я вам помогаю?
Измаил еще раз усмехнулся.
— Ответ простой. Если все останется по-старому, моя участь навсегда оставаться юродивым, жить на подачки. Но при новой власти, я начну жить, как полноценный человек. Я смогу стать учителем, я многое смогу. Вот почему я вам помогаю. И еще… я люблю Зухру. Она меня просто жалеет, но кто знает, возможно, при новой власти все изменится. Я убедил вас?
Алексей машинально кивнул, хотя настороженность никуда не делась. Он уже успел понять, что у местных совсем другой менталитет, радушные улыбки и показная доброжелательность ничего не значат. Совсем наоборот, как раз — это повод для подозрения.
— Но хорошо, я не заставляю вас мне верить… — Измаил огорченно развел руками. — Просто проверьте то, что я скажу. Люди Мухаммед-бека ушли вчера вечером, но ехать они собираются только ночью, а день будут пережидать в укрытиях — до первого из них не очень далеко, до сумерек вы доберетесь. Расул вам покажет где. Если подойдете туда быстро — захватите всех. Они трусы, воюют только с мирными людьми, с вами побоятся. Их всего шесть человек, а вас в два раза больше.
— Откуда ты знаешь? — резко поинтересовался Бердыев. — Тебе что, сами бандиты рассказали, где они будут укрываться?
— Я слышал, о чем они говорили, — спокойно ответил горбун. — Я спрятался вон там, за дувалом… — он показал рукой. — Если хотите, можете проверить, там есть кошма, которой я накрылся, когда подслушивал и мои следы.
— Покажи подошву! — туркмен сам грубо поднял ногу Измаилу, а потом ушел.
— Что ты хочешь за помощь? — спросил Алексей.
Горбун заколебался и тихо прошептал:
— Просто скажите Зухре, что это я вам помог. Это все, что я могу для нее сделать. И еще… передайте своим старшим — я буду помогать…
Вернулся Бердыев и кивком подтвердил слова горбуна.
— Он там был.
— Вам надо спешить, — сказал Измаил. — Вот, как раз подошел Расул. Покажи им все! Дадите потом ему немного денег или еды. У нас так положено.
Мальчик быстро закивал. Лешке почему-то показалось, что он очень боится горбуна.
Алексей попробовал проверить слова Измаила, но без особых результатов — отец девочек лежал без сознания, мать окончательно впала в ступор, а никто из сельчан разговаривать не захотел — не помогали даже угрозы.
Лекса сильно колебался, но, все-таки, принял решение преследовать басмачей. Другого выхода просто не оставалось, да и возвращаться в расположение без результата не хотелось. К тому же, группа взяла с собой все, что требовалось на трое суток автономного поиска. Оружия и боеприпасов тоже хватало в избытке. Помимо карабинов и пистолетов, прихватили два Льюиса и Мадсен во вьюках. В общем, получилось даже меньше предписанного уставом веса: от ста пяти, до ста двадцати килограмм вместе с всадником и упряжью на лошадь. С такой нагрузкой группа сохраняла мобильность на достаточно продолжительное время.
Выступили немедленно, Расул не смог показать на карте убежище басмачей, но клятвенно уверял, что до сумерек, даже легкой рысью, обязательно приведет на место.
По пути Алешка еще раз попытался расспросить мальчишку о случившемся вчера. Расул во многом подтвердил слова горбуна, но ссылался на то, что почти ничего не видел. И это тоже очень настораживало.
— Сколько, говоришь, было бандитов?
— Вот столько! — мальчик выставил две пятерни. — И еще… — он показал еще один палец, но сразу же спрятал его. — Так, да! Я не вру, точно говорю!
Лекса задумался, сопоставил слова Измаила со словами Расула и на первой же остановке тихо сказал Бердыеву.
— Врет. По словам горбуна басмачей было шесть, этот говорит что десять. Да еще путается. Делай что хочешь, но узнай правду.
Туркмен без лишних слов схватил пацана за ухо, второй рукой достал из голенища нагайку и уволок Расула в сторону. Через несколько секунд воздух пронзил хлесткий шлепок и следом заливистый вопль.
Крики мальчишки не доставляли Лешке никакого удовольствия, но он не останавливал Бердыева. Никто не собирается увечить пацана, а любая ошибка может стоить жизни всем. Сердобольный Федотка Столяров было попробовал вмешаться, но ему быстро заткнули рот и без Алексея.
Дознание заняло немало времени, чертов пацан долго упирался, верещал как резаный, но, наконец, появился Бердыев, волоча за собой зареванного мальчишку, а потом коротко сообщил:
— Горбун — шайтан. На смерть нас отправил. Этот видел, как горбатый с бандитами разговаривал. И бандитов Измаил сам в кишлак позвал, когда ему отказала Зухра и ее отец.
Алексей сам подробно допросил Расула и быстро понял, что они только по
