Стальной кулак - Алим Онербекович Тыналин
Уже на выходе мою машину остановил запыхавшийся Величковский:
— Леонид Иванович, один момент, — он нервно вытер шею платком. — Насчет нефтепереработки… Есть человек, который мог бы нам помочь.
— Кто? — я наполовину высунулся из кабины.
— Владимир Николаевич Ипатьев. Я учился по его учебникам. Гений катализа, создатель промышленных процессов нефтепереработки. Сейчас он руководит Лабораторией высоких давлений при ВСНХ. Но ходят слухи, что он собирается в длительную командировку в Германию.
По дороге на вокзал я размышлял над словами Величковского. Ипатьев — это действительно серьезно.
Его работы по каталитическим процессам я знал еще в будущем. Изучал, когда учился на инженера.
Но как привлечь его к работе? Нужно срочно встретиться с ним, пока он не уехал за границу. Может быть, даже предложить возглавить нефтяное направление в нашем проекте.
Может, попробовать действовать через научные круги? Или задействовать дипломатические каналы? Нужно будет посоветоваться со Смородиным, у военных свои возможности…
— Приехали, Леонид Иванович, — голос Степана прервал мои размышления. — До отхода поезда пятнадцать минут.
Глава 19
Нефть
За окном служебного купе проплывали осенние пейзажи. Желтые леса перемежались полями, где уже закончилась уборка. Поезд Москва-Нижний мерно постукивал на стыках рельсов.
Я в очередной раз перечитывал отчет о последних испытаниях танкового дизеля. Цифры неутешительные. При работе на существующем топливе мощность падала почти на треть. А без нормального горючего весь проект под угрозой.
На столике громоздились папки с документами. Чертежи, расчеты, сводки с производства. Среди них затесался старый конверт с нижегородским штемпелем. Последнее письмо от Варвары, датированное еще августом. С тех пор — молчание.
Я отложил бумаги и прикрыл глаза. В памяти всплыло ее лицо. Упрямый подбородок, золотистые искорки в карих глазах, короткая стрижка «под мальчика».
Варвара никогда не была похожа на типичную инженерную барышню. Слишком яркая, слишком живая. Может, поэтому и не выдержала моего постоянного отсутствия?
За дверью купе послышались шаги проводника, звякнул подстаканник. Я махнул рукой, мол, не нужно. Какой тут чай, когда столько всего навалилось…
Достал из портфеля свежий номер «Технической газеты». На третьей странице статья о новых методах нефтепереработки в США. Установки термического крекинга, каталитические процессы, октановые числа… Все то, чего катастрофически не хватает нашей промышленности.
Снова взялся за отчеты. Нужно было подготовиться к разговору с нижегородскими инженерами. Производство грузовиков требовало внимания. Там тоже возникли проблемы с двигателями.
В кармане пиджака что-то зашуршало. Достал — еще один конверт, совсем свежий. Письмо от Величковского с пометкой «срочно». Старый профессор тоже писал о проблемах.
Поезд начал замедлять ход. Впереди показалась небольшая станция. Деревянное здание вокзала, водонапорная башня, штабеля дров вдоль путей. Обычная картина нашей глубинки.
В голове крутились обрывки мыслей — танки, нефть, Варвара… Как все это соединить? Как не упустить главное? И почему она молчит уже второй месяц?
За окном снова замелькали деревья. До Нижнего оставалось часа четыре.
Нужно собраться с мыслями и подготовиться к непростому разговору. Я достал блокнот и начал составлять план действий. Пункт первый — производство. Пункт второй — Варвара. Пункт третий — нефть…
Колеса выстукивали бесконечный ритм. Советская Россия медленно проплывала за окном, а я пытался найти решение уравнения с множеством неизвестных. Время неумолимо поджимало, и в делах, и в личной жизни.
От стука колес и бумажной работы меня отвлек аппетитный запах. В соседнем купе группа инженеров, ехавших в Горький, расположилась с основательным дорожным обедом.
Жареные цыплята, домашние пирожки, вареные яйца… Кто-то достал гитару, и через пару минут по вагону разнеслось негромкое:
— Там вдали, за рекой, загорались огни…
Я улыбнулся. Типичная картина для советского поезда. Хотя сам предпочитал уединение служебного купе, слишком много требовало внимания.
Вернулся к документам. Последние отчеты с ГАЗа внушали осторожный оптимизм.
Звонарев с группой успешно справился с доводкой подвески для грузовиков. Руднев, как всегда въедливый в мелочах, довел точность обработки деталей до небывалого уровня. Циркулев, педантичный до занудства, наладил безупречный контроль качества.
А вот отчет Вороножского по химической лаборатории был тревожным. Проблемы с катализаторами для переработки нефти становились все острее. Без современных технологий мы упирались в потолок.
Директор завода Бойков в сводке жаловался на нехватку квалифицированных рабочих, а главный инженер Нестеров требовал срочно решить вопрос с поставками специальной стали.
За окном начало темнеть. Гитара в коридоре смолкла, зато теперь оттуда доносился оживленный спор о преимуществах различных типов двигателей. Технари везде найдут повод для дискуссии.
Мысли снова вернулись к предстоящей встрече с Ипатьевым. Я знал, что он собирается уезжать из страны. Слухи об этом ходили в научных кругах. Нужно успеть привлечь его к нефтяному проекту, пока не поздно. У него бесценные знания в области катализа.
Поезд начал замедлять ход. Впереди показались огни Нижнего. Я собрал бумаги в портфель, накинул пальто. Предстояло много работы.
На перроне, я знал, меня будет встречать заводской «Полет». И где-то там, в городе, в своей маленькой квартире на Свердловской набережной, Варвара, возможно, тоже не спит, склонившись над чертежами. Если, конечно, она еще думает обо мне.
Так и есть. Меня встретили на вокзале.
«Полет» мягко катил по булыжной мостовой. За рулем сидел Бережной, по обыкновению что-то напевая себе под нос. Его массивная фигура почти полностью заполняла водительское место.
— С прибытием, Леонид Иванович, — прогудел он басом, ловко маневрируя между выбоинами. — А у нас тут новый конвейер запустили…
Первым делом я отправился на съемную квартирку. Переночевал и отдохнул. На рассвете вскочил, позавтракал, оделся и отправился на работу.
Утренний завод встретил меня привычным гулом. У проходной толпились рабочие первой смены. От печей тянуло горячим металлическим духом.
В заводоуправлении уже ждали. Бойков, грузный мужчина с вечно озабоченным лицом, встретил меня у входа:
— Наконец-то, Леонид Иванович! У нас тут столько вопросов накопилось…
В его кабинете собралось все руководство. Нестеров, худой и подвижный, как ртуть, сразу развернул чертежи новой линии. Звонарев, привычно взъерошенный, теребил рыжую шевелюру. Руднев протирал неизменные очки в медной оправе.
— Вот, смотрите, — Нестеров ткнул карандашом в схему. — Конвейер работает, но есть проблемы с синхронизацией подачи узлов. Особенно в момент стыковки кабины с рамой…
— А еще, — заметил Звонарев, — мы модифицировали подвеску. Теперь грузоподъемность увеличилась на полтонны без потери устойчивости.
Я внимательно изучал документы. Усовершенствованная модель «Полет-Д2» с выглядела многообещающе. Но те же проблемы с топливом грозили
