Василий Звягинцев - Не бойся друзей. Том 2. Третий джокер
При упоминании этого имени Президент досадливо поморщился.
– Если авиация нас вакуумными бомбами не приласкает, – подвёл итог Мятлев, – до подхода серьёзной помощи продержимся. Гарантирую!
На столе вновь зазвонил телефон прямой кремлёвской связи.
Мятлев взял трубку раньше, чем до неё дотянулся Президент.
– Слушаю! – ответил он, одновременно включая громкоговоритель.
– Это не вы? – назвал имя-отчество Президента незнакомый, резкий и уверенный голос.
– Нет, не он, это генерал Мятлев, начальник временной Ставки главковерха, – на ходу придумал себе должность генерал. Краем сознания подумал, что вот так настоящие дела и делаются. Назвал себя Первым консулом[61], пока другие бессмысленно суетились, как слепые котята, – так им и будешь! И он после победы на меньшую по статусу должность не согласится, как бы она ни называлась «в гражданском варианте». Хватит псевдодемократий, наигрались!
– Ух, как страшно, – донесла мембрана жирноватый, очень неприятный смешок. – А что командовать тебе, «начальник», больше некем – в курсе?
Мятлев зажал микрофон рукой, свистящим шёпотом приказал Президенту:
– Высунься на площадку, крикни Герту! Быстро, быстро, некогда раздумывать…
Снова включился в телефонный разговор:
– В курсе. За это кое-кому гарантированная «вышка», мы с «гуманизмом» с сего момента завязали! – Ему надо было тянуть время, вывести собеседника из себя, а то и запугать, сколь бы слабо ни выглядели со стороны его шансы.
Человек на той стороне снова рассмеялся. Ситуация его явно веселила. И он тоже не прочь был поддержать игру генерала, по другим, естественно, причинам.
– Ну-ну! Грозилась синица море поджечь…
Мятлев прокручивал в голове все голоса, которые когда-либо слышал, словно капитан-смершевец из «Августа сорок четвёртого» приметы немецкого диверсанта, и не мог никого подходящего вспомнить.
– Так что, позовешь «хозяина», или он и дальше голову в песок прятать намерен?
– У него сейчас дела поважнее есть, чем с таким дерьмом разговаривать. Ультиматум предъявлять собрался? Давай! Я уполномочен выслушать и принять решение. Твои условия?
В кабинет влетела Герта, остановилась в двух шагах с горящими от азарта глазами. На плече у неё стволом вниз висел автомат, не здешний «АК», а свой, штатный для спецгрупп «печенегов» «ППСШ», на основе обычного «ППС».
С этими конструкциями получилась крайне интересная история особенно для специалистов по развитию параллельных цивилизаций (если бы такие были). В своё время Шульгин, просто из интереса, глубоко модернизировал отечественный «ППС-43» для использования в реальности Югороссии-20, исходя из того, что патронов «маузер/ТТ» в том мире было сколько угодно в отличие от промежуточных патронов 7,62х39. И вдруг после контакта с Россией Секонда оказалось, что у них тот же Судаев (поскольку родился в 1912 г.) создал свой автомат, один в один по устройству и внешнему виду, только не в сорок третьем, а в пятидесятом году, в ответ на немецкий «МП-49». Правда, как и у нас, в крупную серию он не пошёл, армию вполне устраивали «ППД-45» и «ШКДШ[62] – 49», отдалённо похожий на немецкий же «шмайсер-47» и исполненный под единый патрон ТАОС «ПАР-48 лонг». Однако танкисты, десантники, артиллеристы, внутренние войска и другие спецподразделения с удовольствием использовали «ППС». Оттого, когда Секонд предъявил Чекменёву и Тарханову шульгинскую самоделку, её охотно приняли на вооружение императорской гвардии и прежде всего «печенегов». Запустить этот вариант в мелкую серию на ТОЗе, имея «ноу хау», не составило труда. Экспертами «ППСШ» был признан лучшим пистолетом-пулемётом в мире, идеальным для боя на коротких дистанциях и в закрытых помещениях.
– Я слушаю, Леонид Ефимович! – звонко доложила девушка.
Мятлев пальцем указал на её карман с блок-универсалом, на телефонную трубку, сделал движение, будто прикладывает портсигар к уху. Блок-универсал без наводки Шара не мог определить и показать собеседника с другого конца провода, но сам разговор записать, определить номер телефона и место его установки с точностью до расположения распределительного щита – свободно. Для начала этого достаточно, а выяснив это, тут же можно передать данные Вяземской в машину, она сделает остальное.
Герта понимающе кивнула.
– Кто ещё там у тебя? – подозрительно спросил голос.
– Твоё ли дело? Допустим – секретарша. Или любовница.
– Не из тех, что сегодня утром на Триумфальной гастролировала?
– А если и так?
– Имей в виду, второй раз эти штучки не пройдут. Если не договоримся – будем давить всей огневой мощью. Нам терять нечего, сам понимаешь. Кто начинает задумываться, всегда проигрывает.
Теперь изобразил смешок в трубку Мятлев:
– Я отчего-то привык считать, что не думающие проигрывают куда чаще. Короче – хватит болтать. Говори, чего хотел. Кстати, представиться не желаешь? Кто ты есть – главарь хунты или шестёрка-ретранслятор.
– Придёт время – узнаешь.
– Значит, до сих пор боишься, – удовлетворённо сказал Мятлев, – что ни хера у вас не выйдет и придётся ответ держать. Военно-полевой суд и расстрел с полной конфискацией имущества, вплоть до самых отдалённых родственников. Альтернатива – немедленная и безоговорочная капитуляция. Тогда – всего лишь лишение всех прав состояния и высылка за пределы РФ. Но непосредственные исполнители в любом случае ответят, не по закону, так по справедливости…
– Уж больно ты раздухарился, – ответил голос, и генералу показалось, что уверенности в нём поубавилось. – Помощи ждёте? Не будет вам помощи, никакой и ниоткуда.
Мятлев, наконец, сел в кресло, показал рукой, что Президенту и Герте тоже незачем стоять. Закурил.
– Действительно, заболтались, – сказал он, изо всех сил стараясь не выдать голосом, что он уже знает о судьбе своих людей. На это и намекал «собеседник». – Диктуй свой ультиматум. Решать-то всё равно не мне, я фигура техническая.
Ультиматум ни остроумием, ни оригинальностью не блистал. Президенту примерно через полчаса, от силы через час предлагалось встретить «парламентёров» и с ними согласовать все пункты распределения власти между членами «кабинета народного доверия». Номинально власть сохраняется за Президентом до следующих выборов, все перестановки будут иметь вполне законную форму, не вызывающую ненужных вопросов у «электората». Приблизительно, как это случилось в девяносто восьмом году с назначением вместо Кириенко, «киндер-сюрприза», правительства Примакова – Маслюкова. Тогда многим даже понравилось.
Все подробности будут обсуждены «в рабочем порядке». Проблем с Думой тоже не стоит опасаться. В стране ведь фактически ничего не произойдёт, вот и народные избранники продолжат работу в привычном режиме.
Ничто не ново под луной. Если бы здесь сейчас оказались Новиков, Шульгин, Ростокин, они бы только посмеялись, насколько чётко «предки» решили воспроизвести схему организации власти, реализованную «потомками» в «четвёртой реальности», 2056 года, реальности генерала Суздалёва и Виктора Скуратова. Впрочем, похожая система ещё полувеком раньше описана Лемом в романе «Эдем». Возможно, нынешние заговорщики были более прилежными читателями фантастики, чем Президент.
– Понятно. Мне в вашем раскладе места не находится?
– Не мандражь, что-нибудь найдём. Мы же не изверги какие, с нами по-хорошему, и мы добром ответим. Вон в Штатах так же получилось. Пробовал Обама подёргаться, самостоятельного политика поизображать, «Кеннеди» долбаный, ему быстренько всё объяснили, и теперь шёлковый ходит. «И никто не ушёл обиженный».
Точно, начитанный собеседник попался. А говорят ностальгирующие «шестидесятники»: «среди читателей Стругацких плохих людей быть не может». Ещё как может! Мятлев не считал себя настолько амбивалентным[63], чтобы признать противников хорошими людьми, просто мыслящими не в унисон с ним.
– Как я понимаю, в случае несогласия… Давай, до конца договаривай, чтобы недомолвок между нами не оставалось, – предложил Мятлев, глядя на Президента. Тот согласно кивнул, стараясь выглядеть мужественно-бесстрастным.
– Тебе что, для протокола мои слова нужны? – спросил собеседник, наверняка сейчас нервно поглядывающий на часы. Могла уже дойти до него информация о прорыве неизвестной машины через посты на месте ликвидации опергруппы Мятлева. И, соответственно, осложнялся вопрос с прибытием делегации. Чёрт его знает, кто прорвался, как и зачем. Потянуло запашком с Каретного Ряда, что ничуть не лучше запаха серы для средневекового монаха.
– Для истории, – с насмешкой ответил Мятлев. – Была, мол, в две тысячи таком-то году попытка реакционных сил… И тому подобное. Вот и фактаж…
– Ничего я больше не скажу, – неожиданно резко, почти грубо ответил технический руководитель, если не глава заговора. – Сам всё понимаешь. Сто раз такое случалось, и никаких особых эмоций в народе не вызывало…
