Товарищ капитан. Часть 1. Блондинка с розой в сердце - Андрей Анатольевич Федин
Автомобиль Арбузова я нашёл во дворе пятиэтажки. Подстроил под себя зеркала и сиденье, приоткрыл окна. «Москвич» завёлся охотно, без проблем тронулся с места. Я вырулил со двора — управлял автомобилем уверенно, будто в прошлый раз сидел за рулём только вчера. Вспомнил, что примерно так оно и было: мой брат Димка в Нижнерыбинске активно эксплуатировал машину, доставшуюся ему от папы в наследство. У меня же тогда была своя машина (красный автомобиль ВАЗ-2106). Приобрести её мне помогли родители жены.
Подвозивший меня к этому дому на улице Козлова водитель не ошибся: дорога во дворе пятиэтажки действительно изобиловала ямами и трещинами. Пару раз автомобиль чиркнул днищем об асфальт. Но с задачей он справился: выехал на шоссе. Я пристроился в веренице автомобилей, следовавших в направлении проспекта Ветеранов (по которому я сюда и приехал). Зажмурил глаза от света уличных фонарей. Уверенно обгонял менее торопливых автолюбителей. Ветер из окон обдувал мне лицо. Сердце радостно колотилось в груди, словно подгоняло.
Но я не вдавливал педаль газа в пол — сдерживал такое желание (пусть и с трудом). Три с половиной десятка лет моим транспортным средством было инвалидное кресло-коляска. В сравнении с ним даже «Москвич-2140» казался гоночным болидом.
* * *
Первым делом я заехал в гостиницу «Москва» за своими вещами. Освободил номер досрочно. И лишь после этого поехал к Саше.
* * *
Ленинградская ночь уже окончательно сменилась мрачноватым ленинградским утром, когда я подъехал к дому, где проживала Александра Лебедева. Я припарковал автомобиль Серого рядом с белым ВАЗ-2105 (в салоне которого вчера я беседовал с Павлом Битковым), заглушил двигатель. Взял с пассажирского кресла свой рюкзак, выбрался из салона, снял перчатки. Огляделся.
Двор выглядел безлюдным, словно жильцы окруживших его домов уже разошлись по своим делам. У стены одиноко стояла большая метла дворника (похожая на метлу Бабы Яги из детской сказки). Но самого дворника я во дворе не увидел, будто он пугливо спрятался при моём появлении. Я сунул перчатки в карманы брюк, поправил на спине у поясницы рукоять ПМ и направился к двери парадной.
* * *
Я дважды нажал на кнопку звонка, прежде чем точка света внутри дверного глазка исчезла — я почувствовал Сашин взгляд и тут же услышал, как загромыхали дверные замки. Дверь резко распахнулась. У порога в прихожей стаяла Александра: с распущенными волосами и чуть припухшими после сна веками. Она придерживала на груди края бежевого шёлкового халата. Смотрела на меня широко открытыми глазами — те блестели, будто голубые бриллианты.
— Дима? — сказала она. — Как ты здесь оказался?
Под Сашиными ногами скрипнул паркет.
— Оседлал хромую блоху и приехал, — сказал я. — С того берега моря. Привет, Саша. Впустишь меня?
— Конечно.
Лебедева тряхнула головой (в её волосах блеснули золотистые искры). Она посторонилась. Я шагнул в квартиру, вдохнул растворённый в воздухе знакомый запах лепестков розы. Окинул взглядом прихожую: посмотрел на оклеенные чёрно-белыми (явно импортными) обоями стены, на хрустальные плафоны примостившейся на высоком потолке люстры, на узкое прямоугольное ростовое зеркало, на кованые крючки вешалки (где сейчас одиноко висела Сашина дамская сумка).
— Симпатичная квартира, — сказал я.
Поставил на пол около стены рюкзак.
Лебедева прикрыла дверь, прикоснулась рукой к моему плечу.
— Дима, ты давно приехал? — спросила она.
— Давно.
— Почему не позвонил? Я бы тебя встретила на вокзале.
— Зачем? Я неплохо ориентируюсь в Ленинграде. Сам к тебе доехал.
— Я бы… хоть в порядок себя привела, — сказала Александра. — А то встретила тебя растрёпанная, как лахудра.
Она поспешно собрала на своём затылке в хвост волосы — я увидел серьги на мочках её ушей.
— Ты прекрасно выглядишь, Саша, — сказал я, — в любое время дня и ночи.
Спросил:
— Ты одна?
Лебедева улыбнулась.
— Конечно. А с кем я могу быть дома рано утром?
— Теперь ты здесь со мной, — ответил я.
Вынул из кармана три советских паспорта, протянул их Саше.
— Подарок, — сказал я. — Тебе. Держи.
Лебедева осторожно взяла у меня паспорта, посмотрела мне в лицо. Приподняла правую бровь.
— Что это? — спросила она. — Чьи это документы? Зачем они мне?
Я пообещал:
— Сейчас расскажу. После того, как ты угостишь меня чашкой кофе.
Глава 18
В воздухе кухни смешались запах свежесваренного кофе, корицы и Сашиных духов. Проникавший в кухню через оконные стёкла солнечный свет ореолом окружал Сашину голову, золотистыми искрами застревал в её волосах. Лебедева стояла около широкого подоконника спиной к окну. Держала в руках кофейную чашку (словно грела об неё озябшие пальцы), пристально смотрела мне в глаза. С улицы доносились шаркающие звуки — там работал метлой выбравшийся из своего укрытия дворник.
— … Арбузов утверждает, что Битковы не знали о его настоящих планах, — говорил я. — Они нужны ему были, как потенциальные козлы отпущения. Он планировал, что повесит на них вину за твоё убийство. В его планах Битковы бы в Ленинград не вернулись. Как это, наверняка, случилось в известном мне варианте будущего. Серый убил бы их и прикопал их тела в лесу. Так он мне и сказал. Он наболтал им с три короба небылиц. Заявил, что ты курьер: перевозишь валюту для неких вымышленных кооператоров. Предложил Битковым эту валюту у тебя отнять. Поделился с ними частью аванса, полученного за твоё убийство…
— Дима, я не поняла, — перебила меня Лебедева. — Какую ещё валюту? Куда и зачем я её перевожу? Почему они так решили? Что за глупость такая? Кто в такое поверит?
Саша приподняла брови.
Я воспользовался паузой в своём рассказе: прожевал печенье с корицей, запил его ещё тёплым кофе.
— Битковы поверили, — сообщил я. — Павел поверил точно. Арбузов о них так и отозвался. Сказал, что они «идеальные лохи». В прошлый раз именно Битковы стали
