Товарищ капитан. Часть 1. Блондинка с розой в сердце - Андрей Анатольевич Федин
Развёл руками.
— Мои догадки оказались правильными. Я угадал то, что убийца ехал не в твоём купе. Подтвердилась и моя версия убийства: заказное — не ограбление. Но даже я не связал твою смерть в поезде с этим Васильевым. Наверное, потому что не читал написанную тобой статью о нём. Её либо не опубликовали, либо я её преступным образом пропустил. Иначе я бы заинтересовался этим совпадением. Ведь твои статьи я прочёл уже после работы над книгой о «Ладожской» ОПГ, где упомянул о созданной Васильевым банде киллеров. Я бы наверняка задумался тогда: не было ли убийство журналистки лишь первым звеном в цепочке последующих заказных убийств?
Я пожал плечами и заявил:
— Это моя писательская профдеформация, которая наложилась на милицейскую. Во всём мне тогда виделись взаимосвязи и намёки на интересный сюжет и интригу. Именно так в то время работал мой мозг, заточенный на писательскую работу. Поверь мне, Саша: я бы точно построил в голове соответствующую цепочку событий. Она бы обязательно привела от убийства журналистки в романе «Блондинка с розой в сердце» к суду над крупным российским чиновником и по совместительству лидером банды киллеров. Но я этого не сделал. Почему? Потому что не увидел фамилию Васильева рядом с твоей. Когда, говоришь, напечатают твою статью?
Лебедева поставила на подоконник свою чашку.
— Точно не знаю, — ответила она. — Мишкин сказал, что подождём до сентября. Сказал, что всё внимание читателей сейчас оттягивают на себя события в Прибалтике и вся эта чехарда с переименованием города. Моё расследование не произведёт сейчас должного впечатления на читателей, затеряется в ворохе прочих событий, не достигнет цели. Честно сказать, я уже почти позабыла о том расследовании: полностью окунулась в новое, связанное с полученной мною в Волгограде информацией. Сегодня полночи стучала по клавишам машинки, нервировала соседей. Сегодня… нет, завтра я позвоню Мишкину, уточню сроки выхода той статьи.
Александра кивнула — будто в подтверждение своих слов.
— Зачем откладывать разговор? — сказал я. — Сам позвоню твоему главреду. Дай-ка мне номер этого своего Мишкина.
Саша дёрнула плечами — подол халата подпрыгнул, на секунду оголил бёдра.
— Зачем? — спросила она.
Стрельнула взглядом в циферблат настенных часов и сообщила:
— Он ещё дома, не на работе.
— Его домашний телефон знаешь?
— Не помню. Но… он был у меня, кажется. В блокноте записан!
— Неси блокнот.
Я махнул рукой.
— Дима, что ты задумал? — спросила Александра.
Она нахмурилась. Не дождалась моего ответа, прошла мимо меня в прихожую.
Я посмотрел за окно. Отметил, что видневшееся над крышей соседнего дома небо было вновь затянуто серыми облаками.
Саша остановилась рядом со мной, перелистывала страницы блокнота.
— Вот, — сказала она. — Записан, как «Мишкин дом». Меня эта запись всегда веселила. Поэтому я о ней и не позабыла. Наш главред не любит, когда его беспокоят вне работы. Я звонила ему домой всего дважды. Тогда у меня другого выхода не было.
— Дай-ка.
Я взял из рук Александры маленькую записную книжку в чёрной обложке. Взглядом нашёл на её странице тот самый «Мишкин дом». Подумал о том, что почерк у Саши вполне разборчивый.
Отправился в прихожую к телефону. Вместо уже ставшего привычным дискового номеронабирателя я увидел на Сашином телефонном аппарате кнопки. Удивила меня и надпись на аппарате: «Panasonic».
— Неплохой агрегат, — пробормотал я. — По нынешним-то временам.
Набрал семизначный номер. Услышал в динамике трубки гудки вызова.
— Алло, — поприветствовал меня сиплый мужской голос.
— Здравствуйте, — сказал я. — Капитан Рокоссовский. Дорожная милиция. С кем я разговариваю? Представьтесь, пожалуйста.
— Милиция?
— Дорожная милиция. Я расследую убийство неизвестной гражданки. На месте преступления мы не обнаружили её документы. Но при ней был блокнот с вашим номером телефона. Номер подписан как… сейчас… вот: «Мишкин дом». Ваше имя Михаил?
Я замолчал, мысленно досчитал до трёх, прежде чем мужской голос произнёс:
— Убийство?
— Да, убийство. Вы Михаил?
— Нет, я… моя фамилия Мишкин. Лев Харлампиевич.
— Лев Харлампиевич, — сказал я, — среди ваших знакомых есть высокая красивая блондинка? Она выглядит примерно на двадцать два года. С длинными до лопаток волосами. Голубые глаза. Над верхней губой с правой стороны небольшая родинка.
— Родинка? Над губой?
Голос в трубке прозвучал едва слышно.
— Да, родинка, — повторил я.
— Лебедева, — выпалил мужской голос. — У неё родинка.
Он шумно вдохнул и добавил:
— Только она постарше. Её двадцать семь… исполнилось. И волосы… как вы сказали. Она сейчас… в отпуске. А что случилось?
— Ле-бе-де-ва, — произнёс я, словно записывал фамилию на бумагу. — Имя отчество гражданки Лебедевой не подскажете?
— Александра Витальевна.
— Кем вы ей приходитесь?
— Я её начальник. Коллега по работе.
— У гражданки Лебедевой есть семья? — спросил я. — Муж? Дети? Обручальное кольцо мы у неё на пальце не обнаружили. Но пропали и серьги гражданки, которые, по словам проводницы поезда, на покойной при жизни точно были.
— Не…
Голос Мишкина сорвался в писк.
Мужчина замолчал. Откашлялся.
— Нет, — сказал он. — Она развелась. Детьми не обзавелась. Она всё собиралась… говорят. Но много работала. Какой ужас. Не могу поверить. У неё родители есть! Сейчас, товарищ капитан, одну секунду: я отыщу их телефонный номер.
Я услышал шуршание, на пару сантиметров отодвинул динамик трубки от уха.
Правильно сделал.
Потому что Мишкин заорал:
— Нашёл! Вот, запишите…
Он продиктовал мне семь цифр — я повторил их вслух, словно проверил, правильно ли их записал.
Я почувствовал, как тёплые пальцы Александры прикоснулись к моей руке.
Лебедева вопросительно вскинула брови — я в ответ покачал головой.
— Товарищ, капитан, — сказал Мишкин. — Отец Сашеньки Лебедевой очень важный человек. Он генерал КГБ. Виталий Максимович Корецкий. Вы… сами ему сообщите? Или хотите, чтобы я…
— Гражданин Мишкин, — сказал я. — По делу найденной в купе поезда неизвестной гражданки возбуждено уголовное дело. Ведутся следственные мероприятия. Личность покойной пока не установлена.
— А когда её установят? Я хотел сказать… быть может, это и не наша Сашенька? Как вы думаете,
