Александр Мазин - Римский орел
— Слушай меня, бездельники! — гаркнул он. — Наш славный легат Максимин пожаловал вас в последний раз. Вот этот доблестный воин, — он положил руку на плечо Геннадия, — ваш новый кентурион. Зовут его Геннадий Череп, а почему его так зовут, вы все, бездельники, скоро узнаете! — Он сделал многозначительную паузу.
— Должно быть, в голове у него — сплошная кость, — вполголоса, но вполне отчетливо произнес кто-то.
— Тогда ему здорово повезло, — это процедил сквозь зубы один из братьев Ингенсов. Сигнифер.
— Сам видишь, дисциплина в этой кентурии неважная, — неторопливо произнес Пондус. И тут же рявкнул: — Дерьмовая дисциплина! И ты, кентурион, должен вбить своей палкой в их тупые бошки, что когда говорит командир, шелупонь должна откусить языки! На! — Он сунул в руку Черепанова витис, дубинку из виноградной лозы. — Пускай ее в ход почаще. Можешь начинать прямо сейчас! Я вижу, кто-то еще хочет высказаться?
Кентурия молчала.
— Сочувствую тебе, Череп, — с презрением бросил первый кентурион. — Все они — трусы. Все как один. Шавки, которые только и умеют, что брехать из-за угла да поджимать хвост, когда им покажут палку. Мне стыдно, что они — в моей когорте. Бери их, кентурион, учи их, владей ими, бей их… Можешь даже прикончить половину — никто не огорчится! Все, Череп, они — твои!
И первый кентурион отбыл, оставив Черепанова одного против сотни легионеров, никто из которых изначально не питал к нему дружеских чувств. И вряд ли они появились после выступления Пондуса.
Геннадий неторопливо прошелся вдоль строя. Головы в стандартных шлемах, стандартные щиты, свернутые на манер скаток плащи… Все они казались одинаковыми, почти неотличимыми, но Черепанов знал, что через месяц каждый из них будет знаком ему лично — со всем набором достоинств и недостатков, амбиций и слабостей. Но пока они безлики. Кроме четверых. Трех братьев и парня, возглавлявшего третью шеренгу.
Геннадий остановился около старшего из Ингенсов, легонько ткнул его палкой в кирасу.
— Уверен, ты считаешь, что стал бы лучшим кентурионом для этих ребят, чем я, — сказал он с добродушной улыбкой. — Верно?
Гай Ингенс молчал, выпятив квадратный подбородок, подчеркнутый узкой полоской ремня.
— Отвечай, опцион, когда командир задает вопрос, — негромко, но жестко произнес Черепанов.
— Да, — бухнул Ингенс. — Да! Я так считаю!
— Очень хорошо, — кивнул Черепанов и хлопнул палкой по плечу сигнифера: — Ты — его брат?
— Мелантий Ингенс, кентурион!
— Отдай сигнум соседу, Мелантий Ингенс! — Сигнифер замешкался. — Быстрей! Ты получишь его обратно, если я сочту тебя подходящим.
Черепанов знал, что сигнифера может сместить только первый кентурион когорты. Но не сомневался, что Пондус уважит его просьбу. Очевидно, Мелантий тоже в этом не сомневался, потому что беспрекословно выполнил приказ.
— Вот так! — одобрил Черепанов. — Теперь ты. — Он пихнул палкой третьего брата.
— Тессерарий Луций Ингенс!
— Выйди из строя, тессерарий.
— Очень хорошо! — Геннадий оглядел всех троих, потом перевел взгляд на остальных легионеров.
— Бравые ребята, верно? — произнес он весело. — Приятно поглядеть. Они думают, что лучше вас всех. Потому что их жалованье больше вашего. Потому что их поставили командовать вами. Они имеют право так думать. Верно? Не слышу?
— Верно, верно… — вразброд ответили в строю.
— Эй, Мелантий! Оказывается, ты умеешь думать! — Насмешливый голос принадлежал правофланговому третьей шеренги. И это он высказался насчет «головы из костей», Черепанов узнал голос. — Вот это новость!
Кое-кто засмеялся. Мелантий Ингенс набрал в грудь воздуху, но старший брат пихнул его плечом, и тот промолчал.
— Ну да, — продолжал подполковник. — Каждый из них думает, что лучше других. И это возможно. Но я почти уверен: каждый из них думает, что он — лучше меня. Так, опцион?
Гай Ингенс ухмыльнулся. Достаточно нагло.
— Да, они так думают, — произнес Геннадий. — Но они ошибаются. Потому что я лучше их троих, вместе взятых. И докажу это прямо сейчас. Эй, ты! — Он ударил витисом по плечу правофлангового третьей шеренги. — Как тебя зовут?
— Декурион Тевд Трогус, кентурион! — молодцевато гаркнул тот.
— Выйди сюда, Трогус, и возьми это. — Геннадий протянул ему палку, затем отстегнул пояс с оружием и тоже передал парню.
— Значит, так, братья Ингенсы, — произнес он неторопливо. — Видите, я отдал свой витис кентуриона. Это залог. А я даю вам шанс. Если вы втроем одолеете меня одного, кентурия будет вашей. Согласны?
— Как же! — проворчал Гай. — А потом Пондус разжалует нас, да еще шкуру спустит за то, что подняли руку на командира. Мы не такие дураки, кентурион Череп! Не рассчитывай!
Геннадий усмехнулся. Это было даже лучше, чем он ожидал.
— Ну да, конечно, — сказал он. — Погляди на меня внимательней, Ингенс. Я не из тех, кто, получив пинка, бежит жаловаться мамаше. Я из тех, кто самолично вырывает из задницы пнувшую ногу. Ты больше не опцион, Гай Ингенс. Я готов терпеть наглецов… Некоторое время. Но трусов у себя в кентурии не потерплю. Именно поэтому сам легат Максимин отдал вас мне. Ты струсил, Гай Ингенс. А трус не будет опционом в моей кентурии. Семьдесят человек в этом строю слышали, как я приказал: бейтесь со мной. А ты киваешь на Пондуса. Вы солдаты или мальчишки с розовыми от щипков попками? Ну!
И без того кирпично-красная физиономия старшего Ингенса совсем побагровела. Но он смолчал. Трое братьев сблизили головы, посовещались…
— Ладно, — наконец сказал старший. — Мы видим твой заклад, а каков будет наш?
— Если я выйду победителем, — четко произнес Черепанов, — кентурия будет моей. И вы трое тоже будете моими. Безо всяких фокусов. И эти парни, — он кивнул на строй, — наши свидетели. По рукам?
Братья переглянулись.
— Идет, — сказал старший и стянул с головы шлем. Его уши были похожи на мятые лепешки. И у братьев — такие же.
— Осторожней, кентурион, — шепнул Черепанову Трогус, которому Геннадий вручил собственную броню. — Осторожней! Они — борцы.
— Вижу, — шепнул в ответ Геннадий. — Только вряд ли им это поможет.
Братишки действовали слаженно и грамотно. Сразу видно, имелся у ребят большой опыт совместной драки. Зашли с трех сторон, дистанцию держали четко. Черепанов не препятствовал. Если они уверены, что у Геннадия нет глаз на затылке, пусть потешатся иллюзиями.
К его удивлению, братики проявили даже некоторое джентльменство. Вместо того чтобы насесть всем разом (а они это наверняка умели), предоставили старшему, Гаю, сойтись один на один.
С местной манерой борьбы Черепанов был уже знаком. И по возне с Плавтом, и по недавнему поединку с преторианцем Максимина. Чисто силовой подход. «Коренному» вольнику Черепанову силовое единоборство было привычно. Но Геннадий, поднаторевший в азиатских техниках, уже понимал, что сила ломит солому, только если в пучке соломы отсутствует стальной стержень. Подполковник позволил старшему братцу ухватить себя и даже выйти на бросок. Но в последний момент мягко перехватил инициативу, и очень удивленный Ингенс обнаружил, что вращательный момент, который он собирался предать туловищу кентуриона, почему-то перешел во вращение его собственного туловища.
Братья, которым со стороны было виднее (да Черепанов и хотел, чтобы урок выглядел наглядно), сообразили, что братец потерпел неудачу на полсекунды раньше его самого. И кинулись на подмогу. Они были крупные ребята. По центнеру каждый. Но Гай Ингенс тоже весил не меньше стохи. Поэтому, когда его массивная и умело, головой вперед, запущенная Черепановым туша встретилась с корпусом брата-знаменосца, тот с хрюкающим звуком отрикошетировал в Ингенса-младшего, который, конечно, не выпал в лузу (все-таки не бильярд), но достать Геннадия не смог.
Гай, слегка обалдевший после того, как врезался головой в бочину брата-знаменосца, вяло попытался выкрутиться из захвата — и воткнулся мордой в пыль, прямо под ноги брата номер три, вознамерившегося все-таки добраться до кентурионова горла.
А Черепанов в свою очередь без особой спешки обогнул его слева, оказался рядом со вторым брательником, «отдал» ему левую руку, а когда тот, обрадованный, вцепился в нее обеими лапами и рванул, Геннадий охотно поддался, чуток повернулся сам, вертанул кистью — и брат-знаменосец неожиданно осознал, что хватает теперь исключительно воздух. И более того, летит спиной вперед в полную неизвестность. Впрочем, полет длился совсем недолго и закончился, когда спины второго и третьего братьев соприкоснулись. Раздался звук, какой возникает, если по бочонку ударить дубиной, и оба младших Ингенса рухнули на старшего, который как раз в этот момент поднимался из положения «мордой в грязь» в положение «на четыре кости». Секунд двадцать Черепанов, скрестив руки на груди, наблюдал, как ворочается и кряхтит созданная им куча-мала.
