Олег Шушаков - И на вражьей земле мы врага разгромим. 1 книга. На сопках Маньчжурии
Комбриг Залевский оглянулся. Огромные четырехмоторные ТБ с истребителями на внешней подвеске шли за ним как на первомайском параде. Л у ч ш и е летчики-испытатели страны! У каждого за спиной огромный опыт! Не считая этих двух месяцев, во время которых они сожгли десятки тонн бензина и не одну тысячу часов моторесурса, тренируясь для выполнения именно этой задачи! Он дал команду разомкнуться, и гигантские машины послушно увеличили дистанцию и интервал.
Старший лейтенант Константин Коккинаки не сомневался в успехе. Он посмотрел сквозь стойки шасси ТБ на своего напарника Митьку Калараша. "Цыган" помахал ему рукой, мол, все в порядке! Конечно, в порядке! А, как иначе! Володька за штурвалом наверху. Довезет, поди… А уж потом и они свое дело сделают! Столько тренировались! Баржу эту, несчастную, раздолбали в дребезги. А потом еще одну, и еще… Командование барж не жалело. А им какой резон? Оторвались по полной! Глядя на них, даже братан загорелся, упросил командира, дать и ему разок побомбить. Хотя по всем раскладам ему, без вариантов, падало за штурвалом ТБ скучать, пока они дело делать будут.
"Впрочем, Героя он уже имеет!" — подумал Константин.
За апрельский беспосадочный перелет на самолете "Москва" через Атлантику в Североамериканские Соединенные Штаты Владимира Коккинаки наградили орденом Ленина и медалью "За отвагу", хотя понятно, что за такой перелет положено никак не меньше Героя! Ему и присвоили бы, да только он Героем уже был, поэтому и выдали ему тогда такой странный комплект. Потому что тогда, весной, дважды еще не давали.
"Зато теперь дают!" — подумал Костя. Так что у Володьки появился шанс!
В этот момент флагман подал команду "Сброс!" и сорок "ишаков" с бронебойными двухсот двадцати килограммовыми авиабомбами (фугасными одиннадцати дюймовыми артиллерийскими снарядами с приваренным стабилизатором) под каждым крылом одновременно отошли от подкрыльевых ферм и, набирая скорость, заскользили вниз…
Майор Супрун плавно толкнул ручку вперед. Наконец-то!
— Ат-т-така! — скомандовал он сам себе и рванулся вперед.
Многие пилоты мечтают стать летчиками-испытателями. И, действительно, это профессия, требующая особого мужества! Но, знали бы они, как порой хочется испытателю стать простым боевым летчиком и сразиться с врагом лицом к лицу! Ведь все они, в сущности, были летчиками-истребителями, бойцами. А до этой минуты он пока сражался лишь с самим собой да с новыми машинами!
Валерий как-то рассказывал, что когда в тридцать седьмом был в Париже на авиационной выставке, то просился в Испанию, дескать, тут недалеко. Но ему наотрез отказали! Действительно, а вдруг там его собьют! Понятно, почему Валерий так обижался. Чкалова собьют?! Хотя в бою всякое бывает. Могут и сбить.
Степану повезло, что он когда-то участвовал в испытаниях "самолета-звена", а то и на этот раз не попал бы на войну. И не только потому, что летчик-испытатель.
Год назад всего, чинуши из ниишной парторганизации, чуть-чуть не отняли у него партбилет. У орденоносца, у депутата Верховного Совета! А, впрочем, сколько их уже неизвестно где сгинуло этих депутатов… Но товарищи его отстояли.
"Так, что прошли вы по краешку, Степан Палыч!" — сказал себе майор и перешел в пике, заходя на флагманский линкор.
Все цели были поделены заранее. Флагман должны были атаковать восемь пикировщиков. Шестнадцать бомб. На остальные крупные артиллерийские корабли выделялось по четыре истребителя. На авиаматки выделили по два. Главное – линкоры!
Они падали на корабли и никакая сила не смогла бы их удержать!.. И не удержала!
А промахнуться они не могли!.. И не промахнулись!
Лейтенант Сухорученков продержался до начала процедуры. Николай поступил по-хитрому. Скользнув вдоль края горизонта и определив скорость и курс противника, он уходил в сторону, садился на воду и докладывал. А через какое-то время поднимался, догонял врага и опять уходил в сторону. Так и дотянул до начала боя…
Здесь уж самураям стало не до него, и можно было подобраться поближе и посмотреть. А посмотреть было на что! Штурман щелкал своей "лейкой", только успевал! Сначала отбомбился полк СБ. Как и следовало ожидать без особого успеха. Так, поцарапали пару крейсеров, да один эсминец встал, окутавшись паром.
Зато потом непонятно откуда на эскадру свалилось четыре десятка "ишаков". Да еще и с бомбами. И понеслось… Эти накрыли точно! Бомбы рвались на палубах, на мостиках, вдоль бортов. Да как рвались! Любо-дорого посмотреть!
Круче всего досталось флагману! Получив и в нос, и в корму, он вильнул и, накренившись, выкатился из строя Перепало и остальным. Строй нарушился. Начались пожары… А потом один из кораблей взорвался!
Это надо было видеть! Рвануло так, что их МБР чуть-чуть не перевернуло! Огненный столб поднялся метров на триста! А километровый черный гриб дыма, наверное, был виден из Владика!
Авиаматки загорелись не сразу. А уж когда загорелись, то пришлось Николаю подняться повыше из-за дыма, чтобы ничего не упустить из виду… И вовремя. Потому что в этот момент на эскадру сразу с двух сторон ринулись торпедоносцы…
Японцы палили по ним из всех стволов. Николай поежился. Это походило… Это ни на что не походило! Огненные трассы и разрывы прошивали все видимое пространство! И сквозь этот кошмар, на бреющем неслись отважные ребята на ДБ.
Комэска Якушенко выбрал цель и направил на нее самолет. Вокруг творилось что-то невообразимое. Внезапно его левый ведомый лейтенант Ищенко напоролся на водяной столб и, разламываясь на части, рухнул в воду. Павел прикусил губу.
Мгновение спустя снаряд попал в один из моторов его правого ведомого старшего лейтенанта Павлова. Винт остановился, он задымил и начал терять высоту, отставая, и поймал при этом еще несколько снарядов.
— На боевом! — скомандовал флаг-штурман эскадрильи старший лейтенант Чернов.
Якушенко упрямо шел через разрывы. Вражеский корабль быстро увеличивался в размерах. Скорость. Высота. Дальность.
И в этот момент несколько снарядов один за другим словили они сами. ДБ на секунду словно остановился в воздухе. Запахло дымом. Во рту было полно крови. Похоже, он прокусил губу насквозь… Удерживая самолет на курсе, Павел бросил взгляд по сторонам. Горели баки…
"Вот и все" — спокойно подумал он.
— Штурман! — крикнул Якушенко, но ему никто не ответил. — Штурман!
Бросать торпеду было уже поздно. Он и не стал ее бросать… Прямо перед ним вырос высокий борт ощерившегося стволами самурайского линкора. И капитан, не колеблясь, толкнул ручку вперед, целясь прямо в этот ненавистный вражеский борт.
Петр Галушка бросил торпеду вовремя и проскочил прямо над дымящей трубой японского линкора. Вихляя самолетом туда – сюда, он то нырял под трассу, то кренился, то скользил в бок… Мыслей не было. Он видел, как, дымя и разгораясь на глазах, самолет его лучшего друга и боевого командира, так и не отвернув, врезался в головной корабль и исчез в огне огромного взрыва… Глотая слезы, Галушка швырял свой ДБ из стороны в сторону до тех пор, пока не вырвался из этого ада. Крылья были в дырах, но движки гудели, и самолет летел… Боже мой… Что он скажет Галине?
Лейтенант Сухорученков смотрел на все происходящее издали, как ему и предписывалось "Наставлением по боевому применению разведывательной авиации", и тоже глотал слезы… Он не знал, кто были эти парни, погибающие у него на глазах, но не сворачивающие с курса. Но он знал очень многих из тех, кто шел в эту атаку…
А над ним вовсю шел бой между "ишаками" и палубными истребителями. И дымные хвосты расчертили небо во всех направлениях. Тут и там висели парашюты.
Нет, этот день ему не позабыть. Не знал еще лейтенант Сухорученков, что будет этот день сниться ему к а ж д у ю ночь всю его оставшуюся жизнь…
В глубоком бетонном бункере командного пункта Тихоокеанского флота наркому ВМФ принесли сводку потерь. Кузнецов приказал соединить его с Москвой. Когда связь была установлена, он взял трубку и непроизвольно вытянулся по стойке "смирно":
— Докладываю товарищ Сталин! Силами Тихоокеанского флота набег вражеской "эскадры возмездия" на наши берега сорван! Противник понес очень тяжелые потери! Комбинированной атакой пикировщиков и торпедоносцев потоплен линкор и два тяжелых крейсера, один из которых взорвался, сильно повреждено три линкора и два тяжелых крейсера, один из которых потом затонул на переходе. Загорелись и затонули обе авиаматки. По докладам командиров подводных лодок потоплено три легких крейсера и четыре эсминца, подорвались на минах и затонули еще один легкий крейсер и один эсминец. В ходе воздушных боев сбито более двадцати самолетов противника.
— Очень хорошо, товарищ Кузнецов! Значит, не так сильны, оказались на море эти милитаристы!
