Первый инженер императора – I - Александр Вольт
— Я согласен с Андреем Михайловичем, — кивнул головой Скворцов. — А завтра утром можно и лошадей запрячь, чтобы за оружием и материалами съездить, и детали обсудить на свежую голову. Пойдемте отдыхать, день был тяжелым.
Собрав оставшуюся посуду, я отправил их в кадку с водой, куда складывалось все то, что следует помыть утром перед завтраком. Признаюсь честно, сил убирать за гостями просто не было, так как выехали мы действительно рано и засиделись допоздна. Утром уберу.
Я проводил мага и Ивана в свободные комнаты, принеся извинения за неудобства в виде руин старого господского дома, а не полноценного дворца, но что один, что второй лишь скромно улыбнулись и поблагодарили за крышу над головой.
Шагая к себе в комнату, я не мог не заметить проделанную мужчинами и Скворцовым работу. Весь брус, который мы привезли, они пустили в расход самым должным образом. Не знаю каким чудом, но уверен, что без магии не обошлось, потому что старые сгнившие балки перекрытия теперь были заменены на свежие бруски и подогнаны так, словно они тут стояли с самого основания.
Все дыры в полу тоже были заделаны новыми досками и даже не скрипели, если на них наступать и не грозились лопнуть под тяжестью веса. И все это за один рабочий день. Точно колдовал старый пройдоха. Не поверю, что все это можно было сделать руками обычных крестьян при помощи молотка, гвоздей и чьей-то там матери; так аккуратно и выверенно; так быстро.
Зайдя к себе в комнату, я на мгновение застыл. Покои превратились из комнаты сарая почти в полноценную господскую почивальню. Все старые деревянные полы были заменены новой доской. Потолок, державшийся еще со старых времен, выбелен и вычищен. Все вокруг вымели и выдраили от пыли и паутины. На прикроватном столике и дальнем комоде стояли подсвечники, натертые и отполированные до блеска, а в них стояли зажжённые свечи.
Старые книжные шкафы были явно натерты чем-то, отполированы тряпками и вычищены до блеска, потому что пламя свечей то и дело отскакивало от отражений прямо в глаза.
Я прошелся по помещению и задул огоньки, чтобы не мешали заснуть и не коптили всю ночь, засоряя воздух. В душной комнате и спится хуже, а мою, как ощущалось, явно проветрили. И как только окно целым оставили — загадка.
Да, кровать оставалась старой, с обломанными ножками и надтреснувшим изголовьем, но матрас преобразился. Не знаю, что с ним сделали наши хозяюшки, но вычистили тоже настолько, насколько смогли. Если бы не несколько въевшихся пятен и проплешин от времени, я бы вообще подумал, что это новый матрас.
В комнате пахло уютом и домом.
Усевшись на кровать, я взбил подушку, из которой, к удивлению, не дыхнуло в лицо сразу тучей пыли. Я поправил ее, после чего снял обувь и прикрывшись пледом, улегся. Тело, словно налилось свинцом и гудело в каждой мышце. Но больше всего меня беспокоили неприятные покалывания в правой руке, что тянулись по всей конечности вплоть до шеи и лица.
Сжав правую кист в кулак, я поврал ей по часовой стрелке и против, проверяя моторику, но никаких отклонений, отходящих от нормы, не заметил. Но что это и почему оно возникло в тот момент, когда я попытался соприкоснуться с руной…
Хотелось разобраться, но я ощущал, как сознание медленно уплывает куда-то далеко. Надо будет еще раз попробовать добраться к этому месту. По крайней мере теперь я знаю где его искать, а значит одной загадкой меньше.
Утро вечера мудренее, сказал Михалыч, и был прав. Оставалось дождаться утра. А оно, как это всегда и бывает, наступит куда быстрее, чем мне бы хотелось.
* * *
Как только господский дом утих, маленький нетопырь, что висел весь вечер под карнизом поместья Кулибина во Хмарском раскрыл перепончатые крылья и отцепился от перекладины. Негромко пискнув, зверек сорвался вниз, но в следующее мгновение вспорхнул рукокрыльями, выровнял корпус и принялся лететь домой. Сегодня он услышал достаточно информации.
Глава 17
17
Поместье графа Виктора Цепеша
Лунный свет проникал в распахнутое окно, освещая пространство: небольшая комната, даже скромная для титулованной особы, которая скорее напоминала помещение для уединения, нежели рабочий кабинет.
Несмотря на теплую летнюю ночь в маленьком открытом камине трещало полено, жадно поедаемое огнем. Два источника света смешивались между собой, создавая приятную уютною атмосферу. Пробегаясь взглядом по периметру, можно было заметить много интересного.
Например, что все книжные шкафы, уставленные под стены, были заполнены под завязку единичными экземплярами разного рода книг, упакованные в специальную вакуумную обложку, что предотвращала старение.
Среди артефактов древности стояли монументальные научные труды за авторством Эйнштейна, Ньютона, Теслы, Ломоносова, Попова, Ковалевской. Хватало и книг, которые касались медицины: Павлов, Сеченов, Мечников, Пирогов. Покоились также труды Маркса, Дарвина и Бирмана.
И чем дольше всматриваешься — тем больше удивляешься тому, насколько скрупулезным был человек, собравший целую мировую библиотеку тайных научных знаний в мире, где эти знания были запрещены.
Сам человек сидел в глубоком красном кресле и что-то медленно записывал настоящей шариковой ручкой в тетради в клетку. Он аккуратно выводил букву за буквой и если приглядеться, то можно было заметить, что его почерк был настолько внятным и разборчивым, не чета письменам большинства монархов, что основали свои дома на осколках империи.
Граф Цепеш не принадлежал ни к одному из домов, а был верен старой короне своего правителя, который был дерзко предан собственными приближенными. В тот день он не смог помешать тому, что случилось, так как был по указу императора далеко на востоке, верша правосудие над еретиками, что посмели пройти против Указа.
Нетопырь залетел в открытое окно, как к себе домой. Его маленькие перепончатые крылышки рассекали воздух, заполняя комнату, в которой скрипела ручка и трещали поленья, свистящим звуком. Малыш крутанулся вокруг коротко стриженой головы своего хозяина, попискивая, и, подлетев к люстре, уцепился за нее лапками.
Граф Виктор Цепеш не обращал внимания на маленького летучего мышонка ровно до тех пор, пока не закончил предложение и не поставил аккуратную маленькую точку.
— Ну-с, — сказал он, закрывая тетрадь и откладывая ее на невысокий кофейный столик из красного дерева с резными винтажными ножками. — С чем пожаловал, мой дорогой друг?
Отцепившись от люстры, нетопырь пикировал к полу, где вновь вспорхнул крылышками и,
