Первый инженер императора – I - Александр Вольт
Усевшись поудобнее и ухватившись за мочку, нетопыренок принялся щебетать на своем языке, рассказывая о все, что только услышал в поместье Кулибина, что стояло во Хмарском.
— Вот как? — удивился Виктор Цепеш, внимательно слушая рассказ слуги. Свободной рукой он потянулся к столику, куда отложил тетрадь и взялся за бокал с чем-то красным, пригубив вязкую жидкость губами.
Если бы кто-нибудь подглядывал за графом в замочную скважину или окно, то сопоставив его фамилию и напиток, однозначно предположил бы, что Цепеш вампир, но за дверью никого не было. Как никто и не осмелился подглядывать за графом через распахнутые створки. Виной тому, наверное, была высота третьего этажа.
Да и к тому же, это было обыкновенное вино из мускатного винограда южного сорта.
Поднявшись с кресла, мужчина подошел к одному из книжных шкафов и стал водить пальцем по корешкам, выискивая нужную книгу. Это было не так трудно, если учесть, что произведения стояли отсортированные в алфавитном порядке.
Нужная книга не слишком сильно отличалась от множества других, но ее содержание было несколько иного характера. Толстый талмуд не был исписан сложными математическими формулами или закономерностями генетики. Нет. Все было куда проще.
Эта книга содержала в себе семейные древа всех ученых, что жили в империи и составлена по указу императора, чтобы контролировать всех и каждого. Указ о запрете на науку должен был соблюдаться в жесточайшей строгости и потому каждая ученая голова просто обязана была стоять на некоем учете.
— Очень интересно, — пробурчал сам себе под нос Цепеш, изучая древо. — И откуда ты взялся, Александр Кулибин?
* * *
— Какой чудесный образец! —сказал я воодушевленно, рассматривая арбалет. Мои пальцы, привыкшие к сенсорным панелям и полимерным материалам двадцать первого века, скользили по оружию, изучая каждый изгиб и деталь. Искусная работа, хотя и было видно, что этим инструментом пользовались часто и с охотой.
Материал приклада точно был из ореховой древесины, пропитанный льняным маслом до янтарного блеска. В нос ударял терпкий запах старой смолы и металла, который не спутаешь с синтетикой старого времени.
Я начал осмотр с дуги. Это первое, что цепляет взгляд. Не композитные пластины с квантовой памятью формы, а монолитный изгиб древесного полотна, обитого кованной пластиной. Отчетливо видны следы молота: здесь на левой части мастер перегрел металл, оставив микроволны, а вот с правой — недотянул закалку, отчего металл поблескивает пятнами.
По меркам моего века само использование этого оружия даже для охоты вызвало бы смех, но как изящно рассчитан изгиб! Дуга сужается к концам, уменьшая массу без потери упругости — интуитивная гениальность дотеоретической механики.
Взгляд непроизвольно двинулся дальше, внимательно и дотошно рассматривая следующий элемент. Ложе.
Оно профессионально выточено так, чтобы лежать в руке, как продолжение кисти. Однако мои инженерные рефлексы тут же подметили просчеты: центр тяжести смещен к дуге, прицельная линия едва совпадает с осью тетивы. Зато резные желобки для пальцев настоящее произведение искусства, подогнанное под анатомию владельца. На левой стороне ложа — медная пластина с инициалами «А. В. 2423». Возможно, оружейник Антон Васильев? Алексей Варганов? Интересно, что с ним стало с тех пор, как император сошел с ума?
А вот спусковой механизм заставляет меня усмехнуться. Простейший «орех» из бронзы, без предохранителя или блокировки. Тяжелая железная скоба вместо курка и для того, чтобы выстрелить нужно нажать сжать всю кисть, чтобы сработал двуплечный рычаг… технологии, до которых человечество шло веками, воплощены здесь с трогательной тщательностью.
Тетива сплетена из конопли и пропитана пчелиным воском. При утреннем солнечном свете под углом заметны потертости от частого использования. В мою эпоху такой материал считали бы ненадежным — слишком растягивается от влаги, теряет упругость на морозе. Но здесь, в двадцать шестом веке, что напоминал мне пятнадцатый, это вершина инженерной мысли.
На прикладе ни амортизации, ни регулируемого упора. Просто стальная пластина, что приклепана к дереву и от этого элемент слегка кривоват — мастер экономил металл, повторно используя обломок какого-то доспеха. Но именно эта неровность цепляет взгляд: на стали проступают следы гравировки в виде стилизованных волков, пожирающие солнце.
Этот арбалет не просто оружие. Это история, выкованная в металле и дереве. И глядя на него, я ловлю себя на мысли: технологии моего времени создали бы идеальный арбалет… но он никогда не обрел бы этой души, этой грубой поэзии борьбы человека с материалом.
Заключая осмотр, я мог сделать лишь один вывод: оптимизация обязательна. В голове сразу вспыхнула картинка с чертежами Да Винчи и его многозарядным арбалетом и следом появился чо-ко-ну, арбалет из Азии.
Первый был сложным и лишь фантазией легендарного человека с невероятным типом мышления для того времени, а второй реальный прототип, которым воевали и выигрывали битвы. Сделать можно и то и то, если постараться, но нужно найти компромисс между этими двумя вариантами. Либо придумать что-то свое.
— Ну, что скажешь? — спросил Иван. — Сможешь его улучшить?
— Не вижу никаких проблем, — отозвался я. — Что думаешь, если я сделаю его многозарядным и добавлю оптический прицел?
Лицо Ивана вытянулось в недоумении, как и у его товарищей. Мы стояли по центру их временной стоянки у давно потухшего костра. Десятеро человек, включая самого предводителя хламников, стояли вокруг меня, слушая каждое слово.
— Какой прицел? — переспросил он.
— Оптический, — повторил я. — С его помощью ты сможешь видеть цель с дистанции лучше, потому что она будет в приближенном для тебя варианте.
Да, мы перешли на «ты», поскольку сотрудничество предстояло тесное и длительное, а формальности этикета соблюдать в обстановке, когда нам будет угрожать опасность, мягко говоря, неудобно.
— То есть как это — приближенном варианте?
— Словно смотришь через увеличительное стекло.
Иван нахмурился, почесав заросшую щеку.
— Никогда такого не видел, но, допустим. А как ты собираешься сделать много зарядов и этот твой прицел на одной планке? Места-то хватит?
Хороший вопрос. Соображает.
— А это уже не твои заботы, — ответил я, улыбнувшись. — Моя задача все собрать и улучшить, а ваша — помочь мне с поставкой деталей и другими пунктами, которые мы обсудили.
— Я помню, — отозвался хламник. — Это и в моих интересах тоже.
— Несомненно, — ответил я добродушно. — Что у вас еще есть?
Они показывали каждый свое оружие. Мужчины и
