Валерий Большаков - Агент
Симона Аршаковича повели направо, поддавая прикладами. Скрывшись за ёлками, конвоиры дали залп в воздух, имитируя расстрел. Тер-Петросян живо улёгся на травку, раздирая на себе рубашку и обильно поливая красным. Лицо он прикрыл окровавленной тряпкой. И комсомольцы стали сдавать экзамен на революционную стойкость.
Первым привели Аню Новикову. Девушка резко побледнела, увидав «расстрелянного» Камо. Шагах в пяти, на большом суку, болталась верёвочная петля.
— Расскажешь нам о своём отряде, — ласково заговорил с нею подполковник, — и мы отпустим тебя. Сколько у вас человек? Какие воинские части стоят поблизости?
Аня гордо молчала.
— Мы можем и заплатить тебе, — искушал подполковник, — а можем и замучить до смерти…
— Не на ту напал, сволочь! — зло выкрикнула Новикова и плюнула офицеру в лицо. Тот замахнулся нагайкой, но почему-то не ударил.
— Расстрелять! — приказал он.
Девушку тут же поволокли к дереву, привязали и стали в ряд.
— Приготовиться…
— Отставить! — негромко скомандовал Камо, «воскресая». Скинув с себя кровавое тряпьё, он подбежал к Ане, успокаивая девушку.
— Проверку ты прошла отлично! — ворковал он.
Все «белые», включая «офицера», поздравляли её.
А экзамен продолжался. Выдержали испытание шестнадцать человек. Один из испытуемых, которого Авинов видел впервые, сразу заявил, что он белогвардейский разведчик, агент Каппеля. Распоров подкладку голенища, шпион вынул оттуда удостоверение, отпечатанное на тряпице, и подал «подполковнику». Кирилл усмехнулся: вот уж кому расстрел гарантирован…
Вечером того же дня Тер-Петросяна вызвал к себе Ленин и отчитал.
— Это, батенька, не наш метод, — заявил он. — Нехорошо!
— Понимаете, Владимир Ильич, шпиона поймал, — сказал Камо в оправдание.
— Всё равно нехорошо, — строго повторил Ильич. — Нельзя так делать. Нужно пгидумать что-то другое. Мы обязаны уметь разбираться в людях.
Тяжко вздыхавший Камо покинул кабинет, подмигнув Авинову. Оставшись наедине с Кириллом, Предсовнаркома радостно потёр руки:
— Отлично поработали, товарищ Юрковский! Я имею в виду Свегдлова. А о недоразумении с Дзегжинским забудьте. Больше такого не повторится!
— Мне хватило одного раза, Владимир Ильич, — усмехнулся Авинов.
Посмеявшись немудрёной шутке, Ленин заговорщицки подмигнул Кириллу и сказал:
— А мы, товарищ Юрковский, не только плохое помним, но и хорошее не забываем! Будем считать, что в ЧК состоялся ваш экзамен на революционную стойкость, который вы с честью выдегжали! А переживания и потери мы вам возместим — вас, товарищ Югковский, я вписал в наградной лист ВЦИК. Кстати, познакомьтесь!
Отворив дверь в зал заседаний Совнаркома, Ильич окликнул степенного мужчину с аккуратной бородкой, смахивавшего на деревенского старосту.
— Калинин, Михаил Иванович, — представил его Ленин, — рекомендован мною на пост нового пгедседателя ВЦИК. Это человек, за которым двадцать лет партийной работы; сам он — кгестьянин Тверской губернии, имеющий тесную связь с крестьянским хозяйством… Петроградские рабочие смогли убедиться, что он обладает умением подходить к широким слоям тгудящихся масс…
— Ну скажете тоже, — засмущался Калинин.
— Всё правильно! — весело сказал Авинов и протянул руку: — Юрковский, Виктор Павлович.
— Очень приятно, — расплылся в улыбке «всероссийский староста».[125]
А штабс-капитан подумал, что Ильич сделал правильный выбор: недалёкий и вялый Калинин станет совершенно ручным председателем. Никаких хлопот с ним. Чем плохо?
Прения сторон по выдвижению на пост председателя ВЦИК длились долго. Ленин никого не слушал — он вставал с места, ходил, писал, сидя на подоконнике, разговаривал то с одним, то с другим, а после сказал: «Рекомендую Калинина Михаила Ивановича», — и прения закончились. И все дружненько проголосовали «за»…
…Вечерком Кирилл заглянул в «Подполье». Причин тому было несколько. Его вызвал «Буки ноль два»… И надо же было обмыть новенький орден «Красное Знамя»![126]
— Поздравляю! — ухмыльнулся Стогов, поглядывая на бант с большевистской наградой.
— Служу революции! — ответил ему Авинов в тон.
— Так и до наркома дорастёте…
— Не успею, надеюсь!
Посмеявшись, Буки принял строгое выражение.
— Есть дело, — веско сказал он. — Важное дело. Необходимо срочно связаться с повстанцами в Тамбовской губернии. Поступила секретная информация — генерал Мамонтов отправится в рейд по красным тылам. Казаки доберутся до Тамбова и Козлова и смогут передать восставшим крестьянам «подарки» от Корнилова — пару броневиков, десяток орудий, боеприпасы… Понимаете? «Тамбовские волки» станут настоящей армией — за линией фронта!
— Понимаю… — затянул Кирилл. — И вы хотите, чтобы я наладил связь с повстанцами?
— Да! Да, Веди. Это сложно, это опасно, но и важно чрезвычайно, — сказал Стогов, волнуясь.
— Понимаю… — повторил Авинов. — Хм, озадачили вы меня, однако… Ладно, сделаю попытку. Под Тамбовом формируется 1-я Конная армия, Сталин туда регулярно наведывается. Напрошусь к нему в помощники. А вот и вам задачка, — он протянул Буки папиросу со свёрнутым в трубочку-мундштук донесением. — Отправьте это в Центр.
Фите
10 октября из Москвы в Екатеринодар отбывает боевая группа С. Тер-Петросяна (Камо) в составе 16-ти человек. Согласно письму В. Ленина в Реввоенсовет Республики,[127] данный «Международный смертельный летучий отряд пролетарского гнева» сформирован для диверсий в нашем тылу и ликвидации Корнилова, Деникина, Врангеля, Шкуро, Эрдели, Слащова. Камо просил, чтобы ЦК РКП(б) выделил ему в отряд старых большевиков, но Ленин предложил использовать комсомольцев и молодых членов партии. Все они получили выписки из приказа по Кремлёвским пулемётным курсам о завершении учёбы и подготовились для заброски в тыл врага.
Бойцы отряда одеты как выходцы из богатых семей. Идут с грузом золота, валюты, динамита, николаевских денег, оружия и патронов для подпольной организации. Линию фронта перейдут в районе станицы Урюпинской, а из Царицына отправятся на поезде в Екатеринодар по надёжным документам. Особое внимание обратить на С. Тер-Петросяна и А. Новикову, награждённую часами от Реввоенсовета РСФСР «за проявленную доблесть». Оба вооружены и очень опасны.
Веди 05.Глава 19
ТАМБОВСКИЕ ВОЛКИ
Сообщение ОСВАГ:
15 октября войска Восточного фронта перешли в наступление. Сибирская армия генерала Гайды в три дня опрокинула 2-ю и 3-ю красные армии, стремительно овладев городами Ош и Оханск. Башкирская дивизия князя Голицына с боями взяла город Вятку. Западная армия генерала Ханжина ударила по флангу 5-й красной армии. Уральская армия атамана Дутова разгромила в Абищенске 25-ю дивизию Чапаева (чапаевцы перепились!). Волжский корпус генерал-майора Каппеля нанёс сокрушительный удар красным, вернув Казань и заняв Нижний Новгород. Благодаря поддержке трудящихся, сформировавших Сормовскую рабочую дивизию, удалось добыть весьма ценный трофей — не менее 444 миллионов рублей золотом из запасов Российской империи.
До середины октября Авинов прожил в напряжении — дата, на которую Мамонтов намечал свой рейд, неумолимо приближалась, а вот способа, как выйти на повстанцев, Кирилл всё не находил. Но и работалось ему хорошо, «отчётливо», как говаривал Стогов, — «комиссар Юрковский» в должности помощника Сталина слушал такие разговоры наркомов и держал в руках такие бумаги, что бедный Исаев едва поспевал передавать бесценные сведения курьерам, шмыгал по явкам, как челнок. Авинов мало-помалу приспосабливался — снимал совсекретные документы на фотоплёнку, потом резал её на кадры, скручивал и рассовывал по мундштукам папирос.
Бывало, что его гонцов проверяли на военно-контрольных пунктах в прифронтовой полосе, но курево не отбирали — куды ж мужику без цигарки? Хотя, в общем-то, «шмон» наводили редко — Кирилл дорожил своими посланцами. Он доставал для них пропуска через военспецов Буки-Стогова в отделе ЧК, что в Чернышевском переулке, рядом с Тверской.
Последняя неделя стала самой «урожайной» для агента «Веди 05», и та паника, которая поднялась в Кремле после наступления на Восточном фронте, была для него наградой куда высшей, чем орден «Красное Знамя».
…Забегая в аппаратную, Ленин диктовал срочную телеграмму в реввоенсовет Востфронта, срываясь на крик: «Всеми силами остановить наступление Каппеля! Если мы до зимы не завоюем Урала, то я считаю гибель революции неизбежной; напрягите все силы!»
Двадцать процентов коммунистов бросила партия на фронт, на восток шли и шли эшелоны питерских да московских рабочих, а комсомольцы сами рвались как один умереть за власть Советов.
