Ищущий силу: хроники Кейна - I. Ch
- Меча убили!!
Трупы наконец привлекли всеобщее внимание; толпа узников изрядно всполошилась, обступив мертвых. Жратва сразу была забыта – событие произошло не ординарное. Один Кейн продолжал спокойно наворачивать рисовую кашу, оставаясь на месте и не участвуя в общей ажитации. Ему не было смысла ломать комедию, изображая неподдельное волнение и непричастность к пяти смертям. Наоборот, следовало дать понять сокамерникам, чьих это рук дело, взвинтить тактическую стратагему.
В камере повисло наэлектризованное молчание. Все смотрели на Кейна, продолжавшего монотонно наворачивать утреннюю пайку. Доев, он сыто отрыгнул, отставил миску в сторону и, наконец, поднял увенчанную косой голову, встретившись взглядом с общественностью:
- А у вас тут не плохо кормят, – констатировал Кейн, ни к кому конкретно не обращаясь, и широко, искренне улыбнулся.
Это послужило командой для остальных вернуться к трапезе, которая окончилась в полном безмолвии. Чувствовалось, что убитых никому особо не жалко, но каждый арестант теперь начал опасаться за собственную жизнь, беспочвенно подозревая, что как раз он и будет следующим.
Зэки, приняв навязанные Кейном правила игры, о покойниках сообщили без лишней суеты, только после завтрака, когда сдавали посуду. Администрация следственного изолятора была, мягко говоря, в шоке. Таких ЧП здесь давненько не случалось. После того, как охранники вынесли тела, в камеру заявился корпусной (начальник корпуса) с кумом (оперативным работником). Их визгливые крики и брань произвели нулевой эффект – прилюдно обвинять Кейна никто не решился, самоубийц не было. Быстро смекнув, в чем тут дело, легавые начали по списку вызывать заключенных к себе в кабинет. Кейн за себя не волновался: прямых улик против него не было, отпечатки пальцев на заточке он стер, а непричастность к общему смятению еще не являлась доказательством вины.
Наконец наступила его очередь идти на допрос.
- Лицом к стене, руки за спину!
Полицейские надели на юношу наручники и, выведя из подвала на первый этаж, провели по натертому мастикой скрипучему паркетному полу коридора, мимо закрытых дверей с тусклыми табличками, изредка попадавшихся по дороге унылых людей и деревянных скамей для посетителей. Конвоиры остановили его напротив висящего на стене двухметрового портрета товарища Цзян Цзэминя в раме мореного дуба. Затем окрыли громоздкую дверь, и завели арестанта в кабинет начальника следственного изолятора.
В душном прокуренном кабинете присутствовал и вчерашний знакомый – капитан Жань Сяо:
- Некоторые заключенные говорят, что это твоих рук дело, – сразу взял быка за рога следователь.
- Да что вы? – Кейн даже привстал со стула, но тут же был насильно усажен охранником. – Как я мог убить человека? Я не убийца, нет-нет, что вы! Я не мог этого сделать.
- Твои сокамерники говорят, что ты очень сильный боец, – со своего места обвиняющее ткнул пальцем Жань Сяо. – Вчера ты побил несколько своих товарищей, надеюсь, ты не будешь это отрицать? А сегодня утром, когда обнаружили мертвецов, ты вел себя очень странно, подозрительно. Так говорят.
- Пусть говорят что угодно, я к этому не причастен, – повторил ниндзя. Он вложил в эту фразу обертоны управления голосом, придающих его словам особый вес, откладывающийся в голове у каждого, кто их слышал. – Я ни в чем не виноват.
Похоже, больше чем управление голосом, молодость и достаточно тщедушный вид убедили полицейских в невиновности Кейна. Допрос продолжался, но чувствовалось, что вопросы задают уже больше для проформы. Вскоре мальчика отвели обратно в туже камеру, где, на всякий случай, решили оставить Кейна на неопределенно долгое время.
***
Неопределенно долгое время закончилось через четыре дня.
- Мак-Айриш, на выход, – конвой в коридоре ел на завтрак чеснок. Это Кейн почувствовал еще на пороге. – Руки за спину, лицом к стене.
Вместе с полицейскими в коридоре следственного изолятора присутствовали два неприметных человека, из-за серых одинаковых костюмов похожие друг на друга как однояйцовые близнецы. Их «штатский» облик с головой выдавал в них сотрудников государственной безопасности КНР. Для Кейна это означало, что фортуна улыбнулась ему, и лейтенант Вонг через голову начальства все же обратился в американское консульство. От мысли, что он скоро увидит своих биологических родителей, в душе ниндзя шевельнулось давно забытое чувство безусловной любви. Кейн даже удивился – оказывается, он все еще тосковал по ним, даже не отдавая себе в этом отчет. Это даже не плохо, если подумать. Так легче войти в роль, практически не прилагая к этому усилий.
Подростка вывели из здания полицейского участка. На кратком отрезке между крыльцом и тонированной черной машиной он несколько раз вдохнул полной грудью чистый свежий воздух, показавшийся, по контрасту с тюремным смрадом, сладким. В машине с него сняли наручники. Новые конвоиры в серых костюмах-тройках сохраняли сосредоточенное молчание. Кейну с ними тоже не хотелось болтать. Их ауры были пропитаны негативом сильнее, чем стены камеры.
Путешествие провинциями заняло два дня, за которые в тонированной машине так и не было произнесено ни слова. Чем ближе они подъезжали к Пекину, тем сильнее волновался Кейн. Задумавшись о причинах возникшей тревоги, он решил, что не хочет обманывать родителей. С другой стороны, почему обманывать? Его самоанализ показал, что он рад встрече с ними и действительно любит этих двух людей, подаривших ему жизнь. Может быть, дело в том, что, несколько дней размышляя о папе и маме, он так настроился на них, что начал испытывать их переживания. Между кровными родственниками существует крепкая духовная связь, позволяющая принимать чужие эманации на расстоянии, как радиоволны. Как обстояло на самом деле оставалось не ясно. Кейн изгнал тревожные чувства, вернувшись к океану безбрежного спокойствия, словно был он не человек, а робот, по команде меняющий шкалу эмоций.
Важная встреча произошла у ворот посольства США. Кейн вышел из машины, оглядываясь по сторонам, и сразу увидел мужчину и женщину. Утомленные ожиданием, нервничающие, они проявляли внешние признаки беспокойства в разговоре, расслышать который было нельзя. Прошло несколько секунд, и родители тоже заметили его. Кейн замер, как вспугнутый олень.
- Сынок? – неуверенно произнесла женщина, делая робкий шаг вперед.
К горлу ниндзя подступил ком.
- Малыш? Кейн… Мой мальчик! – Ирэн бросилась к сыну, Джордж тоже не остался в стороне. Они крепко обнялись втроем, не веря своему счастью. Джордж прижимал к себе рыдающую от радости жену и обретенного сына, приговаривая:
- Нашелся, сыночек ты наш, нашелся, мой родной…
Воссоединившаяся счастливая
