Алеет восток - Владислав Олегович Савин
– Да! – даже не кричит, а орет доченька. – Зато мы будем свободны! Войти в мировую цивилизацию, пусть даже пока на самую низшую ступень – все лучше, чем здесь, в тюрьме, в навозе гнить!
– Я даже не буду тратить время на то, чтобы доказывать очевидный факт, что желаемая вами свобода является свободой полицая при фашистских оккупантах. Полагаю, присутствующим это ясно? Но скажите, как назвать того, кто не может создать ничего своего, а лишь повторяет чужие мысли? – я столь же вежлива, но льдом в моем голосе можно насмерть замораживать птиц на лету. – Анна Андреевна, вот что бы вы сказали про такого писателя или мыслителя?
Во взгляде писателя, обращенном на меня, сейчас только первобытный ужас – его можно понять, доченька уже наговорила себе на срок (или на психушку, как Даниил Хармс). А сама она смотрит на меня, как баран на новые ворота, явно не понимая ни подтекста вопроса, ни смысла, зачем я его задала.
– Полагаю, Анна Петровна, ответ на ваш вопрос очевиден: это бездарность, – пожимает плечами Ахматова, в отличие от Чуковской все прекрасно понявшая, но решившая не упустить случай поставить на место забывшуюся гостью.
– Благодарю вас, Анна Андреевна, вы разрешили мои сомнения, – благодарно улыбаюсь я Ахматовой, – насколько мне известно, идея «Чтобы нация умная завоевала нацию глупую-с» не оригинальна с тех пор, как Достоевский ее в уста лакею Смердякову вложил. Не пойму лишь, отчего эта омерзительная фигура такое желание себе подражать вызывает, причем у людей, кто сами себя называют совестью нации и умом? А что касается права России на свой путь, то его признает Тойнби, автор цивилизационной теории, сформулировавший принцип «Цивилизация есть ответ на вызов», выделивший Россию в отдельную самобытную цивилизацию. Если попросту – то мы и не Запад и не Восток. Мы – Север, равно отличаемся и от тех, и от других, – Да что ваш Тойнби может понимать в нашей жизни?! – У Лидии Корнеевны уже настоящая, неподдельная истерика.
– Во-первых, он не мой, а ведущий историк Великобритании, во-вторых, его авторитет признают историки всего мира, – холодно информирую доченьку я, – неужели вы не знали, кто это, не читали его трудов? А ведь их можно найти здесь, в Публичной библиотеке! Или вы готовы его опровергнуть?
В ответ Чуковская рыдает взахлеб на диване – ну, этого следовало ожидать, такие кадры редко способны достойно «держать удар».
– Знаете, Корней Иванович, меня всегда удивляла способность иных представителей нашей интеллигенции считать себя принцами крови, живущими во Франции времен мушкетеров, – доверительно говорю Чуковскому. – Нет, я понимаю, трудно найти того, кто бы, в детстве читая Дюма, не представлял себя на месте храброго гасконца или прекрасных принцесс – но взрослые люди должны ведь отличать вымысел от реальности?
Чуковский смотрит на меня с надеждой – ему хочется верить, что он правильно понял мой намек: «Уйми доченьку, заигравшуюся во Фронду!»
– А ведь в реальности власть была неотделима от ответственности, – продолжаю развивать свою мысль я, – что в Европе, что в Японии, да и у нас до времен «вольности дворянских» тоже. Те, кому много было дано – должны были за ошибку столь же дорого платить. Лишь наша российская интеллигенция, как некий Васисуалий Лоханкин, еще один бессмертный персонаж, отчего-то считает, что ей дозволено всё, и расплаты не будет! Вы называете себя «инженерам человеческих душ», – но ведь инженеры несут ответственность за плохую работу, я уж умолчу о сознательном саботаже, не так ли?
Чуковский медленно наклоняет голову – он меня понял, это последнее предупреждение относительно его дуры-дочки.
– Она же вас просто покупает, предлагая «чечевичную похлебку» материальных благ вместо вашей свободы, вашего «права первородства», – раздается голос с дивана, сквозь громкие всхлипывания, – глупцы! Она же вас в ярмо загоняет! Во благо этой проклятой власти! Как в Древнем Риме – «граждане рабы, ударным трудом крепите мощь Империи». Папа, как ты можешь?!
«Господи, хоть и не верю я в тебя, но спасибо тебе за восхитительную, замечательную глупость этой беспросветной дуры, – думаю я, – если бы она была моим агентом, то не смогла бы сделать больше, чтобы сделать этих людей союзниками нашего строя!»
– Свобода от чего или для чего, Лидия Корнеевна? – с той же ледяной вежливостью спрашиваю я. – Если первое, так у нас не Америка, где до войны даже призыва на военную службу не было, а лишь добровольная вербовка, хотите, заключайте контракт с армией или флотом, хотите – живите гражданской жизнью в меру своих денег и разумения; впрочем, сейчас даже США берут со своих граждан долг воинской службы по призыву. Если же второе, тут возможны варианты. Лев Николаевич, вы писали, как формировали свои хирды скандинавские конунги и русские князья. Ты настоящий воин? Ты силен, храбр, владеешь воинским мастерством? Если так, то ты подходишь нам – и можешь встать в строй, став равным среди мужественных и доблестных! Так и у нас сейчас – вы настоящий талант? Вы умны, образованны, любите нашу Родину? Тогда Отечество радо видеть вас среди его лучших сыновей и дочерей, среди элиты нашей страны! Что же материальных благ, упомянутых вами, – так за деньги покупают мразь, а элите Родина воздает должное за верную службу. Разница понятна? Это именно предложение, а не обязанность, – тут я в глаза Корнею Ивановичу внимательно смотрю. – Нет, если человек считает нужным от него отказаться, выбрав самоизоляцию, замыкание в своем мирке, это его право, никаких претензий по этому поводу к нему нет и быть не может. Но попробуйте хотя бы нас понять – наше счастье жить в прекрасном и яростном мире, переделывая его! Вижу, у вас телевизор стоит – и помнится мне, недавно мультфильм «Маугли» показывали вечером, вы не смотрели? Там сцена последняя, поле битвы, трупы собак, и Багира, едва живая, говорит с радостью: «А все же славная была охота!» Передано хорошо – ощущение прекрасного мига победы, когда враг был силен, задача трудна, а мы одолели! Вы видели фотографии, наши солдаты на ступенях Рейхстага, когда немцы сдались?
– Аня, можно и я скажу? – вдруг говорит Лючия, до того хранившая молчание. И, когда я киваю, оборачивается к публике: – Разрешите представиться еще раз: Лючия Смоленцева. Имею полное право быть причисленной к итальянскому дворянству, по праву Дамы, награжденной орденом Святого Сильвестра из рук самого Папы Римского. А мой муж за этот же подвиг, где мы были вместе, получил более высокую, «командорскую» степень – так что мог бы претендовать не только на дворянство, но и на титул, имей он на то желание. И хотя я изначально не благородных кровей, Его Святейшество назвал меня «дворянкой по
