Степан Кулик - Дилижансом, дирижаблем

– Скажите, вы детективы любите?

В конкурсе на неожиданные вопросы этот наверняка взял бы майку лидера. Ответы, соответственно были первыми пришедшими в голову, то есть – искренними.

– Макулатура… – князь даже ладонью загородился, безапелляционно отметая от себя подобные инсинуации.

– От автора зависит, – Родион был менее категоричен, поскольку именно из бульварных книжонок почерпнул большинство информации о жизни этого мира. Особенно, те подробности, которые не найдешь на газетных полосах.

– Вот уж никогда бы не подумал, что взрослый, здравомыслящий человек… Коммерсант…

– Зря вы, князь, – не уступил Зеленин. – Большинство опусов, конечно же, копеечный хлам. Но, некоторые произведения, весьма приличные попадаются… К примеру, «Каменный луг». Мария Дольная. Очень даже лихо закрученный сюжет, логичная развязка и слог отличный.

– Да… – саннэ Аная обратила внимание на Родиона, едва ли не впервые за все время совместного путешествия. – Вы так считаете?

– Единственный недостаток книги, о криминальном мире у автора весьма поверхностные представление. На уровне институтки из благородных девиц.

– Критиковать легко… – с возмущением воскликнула виларка. – А откуда взять информацию? Если вы первые преступники, которых мне удалось встретить. Да и то, для этого, пришлось убежать из Дома и из-под венца…

Часть третья

ПАРОХОД

Глава четырнадцатая

Здание почтамта в этом уездном городке, как впрочем и все остальные дома имело вид желтовато-серого куба, сложенного из тесаного ракушечника, прикрытого сверху такой же – то ли выгоревшей на солнце, то ли запыленной – черепицей. Собственно, весь Аккерман выглядел так, словно над ним не гроза пронеслась, а самум.

Неизменное впечатление производила только возвышающаяся над местностью грандиозная Белая крепость – строительство которой десять веков тому начали еще генуэзцы. Конечно, теперь крепость утратила былое значение, но рачительное армейское хозяйство продолжало использовать монументальное строение. Разместив в ее стенах артиллерийское училище.

Разумеется огромные подвальные помещения, укрытые от бомб и снарядом многометровой толщей камня и земли, тоже не пустовали, но эти сведения уже находились под грифом «Совершенно секретно» и к нынешнему заданию Никитина никакого отношения не имели.

Ротмистр спешился, бросил узду младшему Запашному и, придерживая рукой саблю, вошел в помещение почтамта.

Несмотря на то, что пневмопочта работала круглосуточно, в половине шестого утра внутри находилась только невысокая, полноватая уборщица, из тех о ком шутят, что такую «проще перепрыгнуть чем обойти». Согнувшись в три погибели, она усердно растирала воду по каменному полу. Не столько очищая поверхность, сколько насыщая влагой зазоры между плитами. А еще, за стеклянной перегородкой дремала, положив голову на руки, дежурная связистка.

Заслышав звон шпор, служащая, молодящаяся, неопределенного возраста женщина, подняла голову и сонно воззрилась на раннего посетителя. Мундир и сабля произвели на связистку надлежащее впечатление, поскольку она усиленно заморгала и даже в меру приветливо улыбнулась.

– С добрым утром, красавицы… – громогласно объявил Никитин. – Хотя, по себе знаю, какое оно к чертям доброе… после ночного-то бдения. Да?

Уборщица только хмыкнула. Оно и верно, в ее обязанности ночное дежурство не входило. Зато связистка улыбнулась еще приветливее, одновременно пытаясь поправить смятые кудри перманента. Ничто так не располагает к себе, как искреннее сочувствие. А незнакомый офицер не лукавил.

– Ну, не такое оно и скверное, если начинается с приятного визита… Чем могу помочь?

– Можете… Оленька… – ротмистр прочитал имя на нагрудном значке служащей. – Мне нужны кое-какие сведения. Я знаю, что к люстрации корреспонденции вы доступа не имеете, но связывался ли кто-то на днях с Лиссабоном знать должны.

– Прошу прощения, сударь… – еще секунду тому теплый взгляд связистки мгновенно построжел. – Подобные сведения разглашению не подлежат. Будете настаивать, я вызову полицию.

– Конечно-конечно, – поспешил успокоить ее Никитин. – Это вы меня простите. Всю ночь в седле… – он вынул из нагрудного кармана жетон. – Третье отделение. Особая экспедиция.

Связистка облизнула губы и поднялась. У уборщицы с грохотом опрокинулось ведро, а грязная вода разлилась, подбираясь к сапогам ротмистра. И поломойка, жалобно охнув, кинулась преграждать ей дорогу тряпкой.

– Да что вы, в самом деле, барышни… – досадливо махнул на них Яков Игнатьевич, отступая на чистую часть пола. – Словно черта в полночь увидели… Так был запрос или нет?

– Так точно-с, был…

Связистка вытянулась не хуже солдата на плацу, только руки по швам не опустила, а нервно теребила пуговицу на форменной рубашке, весьма туго натянутой на груди. Видимо такие высокие чины на почтамт Аккермана, во всяком случае в ее смену, еще не залетали.

Никитину даже стало интересно: что случится, если пуговица оторвется? Но, та была пришита крепко, а ждать не досуг.

– Когда? В котором часу?

– Вчера… – женщина быстро просмотрела записи, даже не переворачивая страницу. – В одиннадцать тридцать. Ответ пришел через сорок мнут. После чего этот же абонент отправил еще две депеши. В городскую управу Измаила и Херсона. Ответа дожидаться не стал.

– А как выглядел абонент?

Связистка на секунду прикрыла глаза, вспоминая.

– Невысокий… полноватый… Лет сорока пяти. Может, чуть старше. Седоват. На лбу большие залысины…

– Он предъявлял какие-то документы?

– Да… конечно, – служащая дернула плечиком. – Орденский знак. А как бы иначе он получил доступ к закрытому каналу.

– Вам ничего не показалось странным в его поведении?

Женщина задумалась.

– А вы знаете, да… – она покивала головой в такт воспоминаниям. – Пару раз показалось, что он хочет мне что-то сказать. Но, потом оглядывался на дверь и… раздумывал.

– Именно на дверь? Кстати, он был один?

– Ну, может, и на окно… – связистка указала рукой на большое, на всю стену стекло, забранное витиеватой решеткой. Оконную раму и дверной косяк разделяло не больше пяди. – Я не приглядывалась. А спутников у достопочтимого брата не было… – она мельком посмотрела в журнал регистрации. – Точно… Вот, в это время на почтамте только приказчик купца Феоктистова забегал. Депешу получить…

– Их на улице дожидались… – неожиданно отозвалась уборщица.

– Ты ничего не путаешь, Мотя? – строго поглядела на нее служащая. – Высокоблагородие не из любопытства спрашивает.

Поломойка выпрямилась и не спеша вытерла руки о фартук. Только теперь, когда она разогнулась, Никитин сообразил что перед ним карлица.

– Нет. Я за водой к колодцу ходила… когда они подъехали. Вдвоем. Который толще – внутрь пошел. Высокий и худой – с лошадьми остался. А когда первый у двери был, второй сказал… – карлица потерла рукою лоб и устремила взгляд в потолок. – «Надеюсь, достопочтимый брат помнит, сколько жизней зависит от его благоразумия?»

– Брат ответил? – Никитин шагнул к карлице.

Та поглядела на него, потом снова уставилась в потолок. Потом почесала за ухом…

– Да…

– Что именно? – Никитин прекрасно помнил, что умственная деятельность не самая сильная сторона у коротышек, но все же, надежда, что Мотя вспомнит разговор, была.

Карлица проделала прежние манипуляции и повторила:

– Да.

– Что «да»?

– Тот, который толстый, ответил худому: «Да»… – объяснила уборщица.

– Спасибо, Мотя… – поблагодарил ее Никитин. Потом вынул из кармана какую-то монетку и протянул карлице.

Та повторно вытерла руки о фартук и взяла подношение.

– Благодарствую.

Никитин вернулся к окошку приема почты.

– Будьте любезны, бланк и ручку.

Получив от связистки требуемое, Яков Иванович отошел к столику и принялся сочинять рапорт начальству.

Надворный советник Брюмер не терпел длинных докладов, так что ротмистр ограничился лаконичным уведомлением о том что, после нападения на рейсовый дилижанс, брат Демьян действительно побывал в Аккермане. А так же, доложил о намерении следовать в Херсон, где вероятнее всего может объявится г-н Зеленин, коим столь усердно интересуется похищенный чиновник Ордена. Потом подумал и оставил приписку, что с учетом расстояния до Херсона, будет ждать в Аккермане иных распоряжений не более двух часов.

Запечатал капсулу оттиском личного номера на обороте жетона и отдал связистке.

– Государственный канал. Через час вернусь. У вас, Оленька, когда смена заканчивается?

– В восемь.

– Отлично. Не придется никого дополнительно инструктировать. Во дворе остается мой вестовой. Если получите капсулу запечатанную красной полосой, скажите ему. Казак будет знать, где меня искать. Если белой, можете не беспокоится, я через час-полтора сам зайду. Хорошо?