Игорь Масленков - Проклятие иеремитов
Три дня пролетели незаметно. Пыльные дороги, выжженная солнцем трава, дрожащая линия горизонта, гарь пожарищ, трупный смрад, редкие, обезумевшие от страха путники, одичавшие селяне… И только на подъезде к Орифину виды стали меняться. В глазах местных жителей Алексей не видел беспросветной тоски, ужаса и ненависти. Отряды городской стражи изредка наведывались в окрестные деревни. Смутьяны с севера не рисковали связываться с опытными и хорошо вооружёнными воинами. Отдельные сорвиголовы, не вняв советам и увещеваниям подельников, иногда забредали сюда, но их быстро приводили в чувство сами крестьяне.
Алексей надеялся поскорее добраться до Орифина и немного отдохнуть от утомительного путешествия. В городе наверняка найдётся постоялый двор. Хотелось сытно поесть и омыться. О бане следопыт думал всё чаще. Он вспоминал волшебную ночь, проведённую с Кайдлтхэ в зачумлённой столице, и мечтал вновь пережить те незабываемые мгновенья. Но д’айдрэ на сей счёт имела иное мнение, о чём полушутя дала знать великому герцогу. Поначалу отказ вызвал в нём если не обиду, то непонимание, но вскоре всё встало на свои места. Следопыт хорошо помнил о пристрастии серокожих к чистоте. И ложе любви моридорцы где попало не устраивали. А из пропахшего потом и покрытого пылью парня едва ли выйдет хороший любовник.
Солнце клонилось к горизонту, когда вдали на пологом холме показался Орифин. Кайдлтхэ вышла на тракт. Приграничный городок ничем примечательным среди других имперских поселений не выделялся. У крепостной стены без всякого порядка ютились деревянные домишки бедноты. Укрепления, построенные пару столетий назад, не могли сдержать наплыва безземельных крестьян, ремесленников, мелких торговцев и всяких искателей лучшей доли. Людской поток двигался в неизвестность, спасаясь от полного краха и разорения. Переселенцы пускали здесь корни, навсегда увязали в косности быта и едва сводили концы с концами. Не зная, куда податься и где искать счастье, они обзаводились семьями и обрекали детей влачить жалкое существование по примеру отцов и дедов. Чувствовалась в том какая-то гнетущая безысходность, невозможность разорвать порочный круг нищеты и бесправия. Алексей мысленно благодарил покойного Элидирга. Заботами Мастера он стал состоятельным человеком, избавленным от страха оказаться на грязной улице в лохмотьях, копаться в отбросах или выпрашивать милостыню на залитых помоями улицах.
Но люди по своей природе терпеливы и свыкаются со всяческими неудобствами, в том числе с бедностью и несвободой. В отличие от них великий герцог не мог вольно распоряжаться своей судьбой. И кто знает, вдруг завтра он позавидует босякам, радующимся чёрствой хлебной корке.
Почерневшие от времени и непогод кривобокие избушки, мрачные и озабоченные лица жителей, мусор и грязь, облезлые коты и худые собаки производили впечатление всеобщей усталости и беспросветной серости однообразного бытия. Всюду царил дух сиротливости и обречённости.
У городских ворот дремала немногочисленная стража. Появление двух необычных путников внесло хоть какое-то разнообразие в размеренный ход провинциальной жизни. Солдаты оживились и, явно наслаждаясь чувством собственной значимости, приказали всадникам остановиться и предъявить подорожные. Жалованные грамоты за подписью самого императора произвели на служивых благоприятное впечатление. Сразу стало ясно, Орифин оставался твердыней порядка и законности, конечно в понимании местных чинуш.
Кайдлтхэ и Алексей беспрепятственно попали за городские стены и сразу направились на рыночную площадь. Торжище давно опустело, лавочники закрывали заведения, немногочисленные приезжие разбрелись по постоялым дворам, а горожане сидели дома или коротали время в кабаках. Редкие прохожие одаривали путешественников недоверчивыми взглядами. Кайдлтхэ, как всегда, не обращала внимания на местных обывателей. Казалось, она вовсе не считает гойхэ за людей и относится к ним, как к надоедливым насекомым – терпит до поры, а если допекут, то без сожаления прихлопнет.
Кое-где продолжали суетиться людишки, разгружая повозки, снося тяжёлые мешки в лабаз. Серокожая приметила одного из носильщиков и бесцеремонно спросила:
– Эй, где здесь можно солью разжиться?
– Поздно пожаловали, светлая госпожа. – У бедняги с мешком на спине от натуги едва глаза на лоб не лезли. – Завтра приходите. Или хозяина кликните.
– Так зови хозяина! Где он?
– Да туточки. – Работяга кивнул в сторону лабаза и, кряхтя, медленно потащился в тёмные недра рубленого сарая.
Кайдлтхэ спешилась, отдала поводья Алексею и отправилась на поиски владельца. Внутри лавки царил полумрак. Мужики сваливали мешки у стены и возвращались за новой партией товара. Среди бочек, ящиков и прочего хлама стоял бородатый приказчик в потёртых одеждах и вносил в опись каждый мешок.
– Эй, человек! Где хозяин?
Алтынник отвлёкся, поднял глаза и удивлённо уставился на гостью. Вид вооружённой женщины произвёл в его душе лёгкое смятение. Но на своём веку он встречал всяких и быстро взял себя в руки.
– Желаете купить соли, светлая госпожа? – вкрадчиво спросил лавочник и поклонился.
– Желаю обговорить одно дело. Денежное.
– Не извольте беспокоиться. В сей же миг. Господин Корг! К вам посетительница. По торговой надобности.
В бревенчатой стене отворилась дверь, и на склад, охая и причитая, ввалился бородатый толстяк в суконном кафтане поверх домотканой одежды. Красномордый, с пробором посередине и прилизанными, смазанными гусиным жиром волосами, он так и лоснился. Его отвлекли от трапезы. Пухлые губы блестели, в бороде застряли хлебные крошки.
– Чего стряслось? – буркнул лавочник.
– Светлая госпожа изволила пожаловать, – сгорбился приказчик в подобострастном поклоне.
– Светлая госпожа? За каким хорсом? Разве тут у нас мёдом намазано? – удивился негоциант и вытер руки об одежду. Визит д’айдрэ стал для него полной неожиданностью. Выходцы из Моридора редко заглядывали в эти края. Грубый и властный, привыкший к повиновению, коммерсант даже не счёл нужным поприветствовать высокородную гостью, а без всяких церемоний бросил визитёрше: – Ну, чего надо?
– Не слишком ты приветлив, – беззлобно, но твёрдо сказала Кайдлтхэ. – Разве так дела ведут?
– А какие у нас дела? Первый раз вас вижу. Так за какой надобностью пожаловали?
– Говорят, ты торгуешь солью.
– Ну, говорят. Что с того? Не я один.
– А ещё поговаривают, что соль твоя имеет не совсем законное происхождение. Налоги не уплачены…
– Брешут! – перебил Кайдлтхэ торговец. – Лихие люди наговаривают. Пойдите в магистрат, там спросите. А с чего вдруг интересуетесь? Вам какое дело? Вы, часом, не столичный ревизор?
– Мне? Никакого. Просто хочу дать тебе возможность заработать. Выведи меня на здешних контрабандистов – и получишь золото.
– Вы, это, светлая госпожа! Шли бы своей дорогой. Да и с каких пор Моридор сует нос в наши дела?
– Не суетись. И Моридор оставь в покое. Я не ревизор, да и вообще не имею никакого отношения к имперским чиновникам. Я хочу наняться в охрану каравана.
– Ну, не знаю…
– Надеюсь, золотой освежит твою память. – Кайдлтхэ протянула бородачу монету.
Толстяк не моргнув глазом взял деньги.
– Вы, это, светлая госпожа, спросите Гуназа.
– Кто таков?
– Очень уважаемый человек. Всю торговлю в кулаке держит. Сам из мамалуев, но давно осел в городе.
– Где найти?
– А вот как выйдете, так сразу налево, а потом прямо, пока в дом не упрётесь. Там вечно народу полно. Охрана, торговцы, посыльные, просители… Там любой скажет. Только на меня не ссылайтесь. Мало ли чего.
– Не переживай. – Кайдлтхэ быстро покинула лабаз, вскочила в седло и шагом пошла в сторону, указанную тучным купцом.
Там и впрямь толпился люд, по большей части почтенный, а не голытьба и чернь. Вход в двухэтажное каменное здание охраняла пара вооружённых мордоворотов в кожаных доспехах.
Путники спешились. Подбежал конюх, взял лошадей под уздцы и повёл животных в конюшню. Все в Орифине знали, что к Гуназу посторонние не ходят, а если кто заявился, то по важному делу.
– Кто такие? – преградил путь один из стражников.
– Разве ты ослеп? Не видишь перед собой светлых господ? Хотим наняться в охрану каравана.
– В охрану? – презрительно хмыкнул караульщик.
– Смеешь сомневаться? – Кайдлтхэ окинула презрительным взглядом трутня. – Так я живо тебя проучу.
– Ладно, светлая госпожа, не кипятись. Как доложить?
– А так и скажи. Прибыли д’айдрэ из столицы. Хотят за умеренную плату сопровождать караван уважаемого Гуназа. Наёмники мы. Понял?
– Уразумел. Эй, Дагр! – крикнул часовой.
В дверном проёме показалась взъерошенная голова средних лет мужичка с бегающими глазами.
