Моя чужая новая жизнь - Anestezya
— Вам надо поесть.
Есть, пистолет у меня. Чёрт, ощущение, будто вынесла из супермаркета коробку для пожертвований. Уровень морального падения примерно тот же, но сейчас я не буду об этом думать.
— Пойду посмотрю, что там осталось с ужина.
— Не торопись, девонька, — слабо улыбнулся он. — Хочу побыть немного один. Обдумать всё.
Я тихо вышла, судорожно вдохнув ледяной воздух. Стой, не стой, а раз решилась, надо действовать. Я проверила обойму. Пары патронов не хватает, но будем надеяться, до этого не дойдёт. Хотя, куда там, без боя не обойдётся. Советский боец так просто не сдастся. Даже если я не решусь выстрелить, это сделает Фридхельм или Минс.
— Что, не спится? — добродушно спросил Николай.
— Товарищ капитан попросил меня сменить им повязки, — он чуть нахмурился, и я небрежно добавила: — Говорит, мы же не изверги, в отличие от них.
— Так-то оно так, — кивнул он, пропуская меня внутрь.
Он отвернулся, чиркая спичками. Ну да, нужно же зажечь эту чёртову лампу. Вот он, мой шанс. Я быстро шагнула к нему и приставила пистолет между лопаток:
— Не дёргайся, и всё будет хорошо.
— Ты что творишь?
Я уловила быстрое движение его руки и с перепугу ткнула сильнее.
— Бросай свой пистолет, иначе выстрелю!
— Ах ты, контра шпионская, — он резко повернулся, хватая мои ладони, выворачивая, пытаясь выбить пистолет. — Да я тебя голыми руками задушу.
Он резко сжал мои пальцы, и пистолет упал с глухим стуком. Минс, обхватив его за шею, потащил в сторону.
— Не стреляйте, — я нагнулась, чтобы поднять пистолет. — На шум сбегутся остальные.
Николай вывернулся, и Минс отлетел в сторону от тяжёлого удара. Фридхельм бросился на него, сбив с ног.
— Надо было сразу же перестрелять вас, — прошипел он, выворачиваясь.
Я в отчаянии сжала пистолет — всё-таки придётся уходить с шумом. Николай навалился на Фридхельма, сжав пальцы на его шее.
— Пусти его! — я замахнулась, целясь в висок.
Удар, ещё один… Сколько раз мне нужно это сделать, чтобы его наконец вырубило? Я спихнула обмякшее тело в сторону и расстегнула кобуру, доставая его пистолет.
— Вставай, нужно уходить. Понятия не имею, сколько проваляется в отключке этот товарищ.
— Я иду с вами, — вскинулся Минс.
— Ясное дело, — пробормотала я.
— Мне тоже нельзя оставаться, — вскинулся Ленц. — Они как обнаружат, что вы сбежали, тут же без разбирательств меня грохнут.
Скорее всего так и будет, но как он собирается бежать с перебитым коленом?
— Нам придётся бежать, по крайней мере пока не скроемся подальше в лес, — честно предупредила я. — Ты как, сможешь?
— Попробую, — он потянул пистолет из моих пальцев. — Дай-ка его сюда. На крайний случай хоть немного продержусь, прикрывая вас.
— Подождите, я проверю, как там обстановка, — я осторожно приоткрыла дверь и тихо выругалась, услышав удивлённое:
— Арина? Что ты здесь делаешь?
— Николай позвал меня. Одному из фрицев стало плохо. Я уже ухожу, — простодушно улыбнулась я капитану.
— А где он сам? — настороженно спросил он. — Неужели оставил тебя одну с этими гадами?
— Он там, — я отступила, пропуская его.
Я понимала, что его сейчас застрелят. Терять нам уже нечего, но если выбирать между ним и Фридхельмом… Я услышала глухой выстрел и судорожно выдохнула. Вот я и перешла рубикон…
— Быстрее уходим, — пальцы Фридхельма уверенно сжали мою ладонь.
Поздно рефлексировать. Свой выбор я сделала давно и готова была на всё, чтобы вытащить его отсюда.
— Быстро не получится, — Минс подхватил за плечи Ланца, помогая ему идти.
— Стоять! Стоять, гады!
— Беги, мы их задержим, — Фридхельм подхватил меня, пытаясь вытолкнуть из окопа.
— Нет, — я вцепилась в его плечи. — Или мы бежим вместе, или никак.
Глава 58 Будто целая жизнь за плечами - и всего полчаса впереди...
Вильгельм
«…Мама, мы все должны сохранять мужество и веру в свою страну в эти непростые времена. Я понимаю, что ты не будешь спокойна, пока мы не вернёмся домой, но могу тебя уверить — с нами всё в порядке. Фюрер хорошо заботится о своих солдатах. Предстоят серьёзные бои, так что, скорее всего, и на это Рождество мы не приедем, но обещаю, как только будет возможность, постараюсь отправить в отпуск Фридхельма».
Поморщившись, я отложил карандаш. Это была уже третья версия письма, которое я неделю не могу отправить матери. Как ни крути, получается сплошная ложь. Обычно это Фридхельм щепетилен в таких вопросах, но сейчас я его хорошо понимаю. Разве возможно написать матери всё как есть, что мы постепенно теряем надежду на победу? Что с Фридхельмом происходит что-то страшное, и я не справляюсь со своим обещанием беречь его? А она словно чувствует неладное. В последнем письме буквально засыпала меня вопросами о нём. Судя по всему, Фридхельм ей не пишет.
Мать даже не знала, что Эрин была беременна. Ну ещё бы… Своенравная девчонка поступила как всегда по-своему. Никому не сказала о своём положении и в результате чуть не погибла. Причём выговор за этот недосмотр получил от Файгля я. Мол, как так не досмотрел, не отправил в Берлин? Как можно за кем-то «присмотреть», если этот кто-то молчит как русский партизан про свои дела? И как можно вправить мозги тому, кто тебя не слышит? Уж Фридхельм-то должен был понимать, как опасно ей оставаться на фронте. Я попытался объяснить ему, что нельзя всё время идти на поводу у взбалмошной девчонки и что? «Не смей так говорить о моей жене!» При всей внешней мягкости характера, он всегда поступал по-своему. В любом случае, я никогда не отвернусь от родного брата. Вся злость на них мигом улетучилась, когда я увидел эту полоумную на больничной койке. Сама, наверное, сто раз пожалела, что не уехала.
Страшнее другое… Я не могу не видеть, как Фридхельм меняется. Год назад я пытался втолковать ему, что нельзя позволять себе роскошь быть пацифистом, когда страна нуждается в каждом
