Волшебные меридианы. Книга первая. Картограф. - Юрий Николаевич Москаленко
Что ж, история самая обычная. Можно даже сказать, заурядная. Только в ней один момент меня сильно смущал:
– Уважаемый, – сказал я, обращаясь к старосте. – Если я сейчас всё правильно понял, то те, которых было больше – это местные, а те, кого было меньше, соответственно, пришлые. Так?
Тот согласно закивал.
– Тогда вот что скажи мне, а те, которые в ихних забавах участия принимать не стали, они кто? Ты смекай: если я начну их сейчас учить, а какой-нибудь Тимошка, какому-нибудь Захарке опять… Само собой не нарочно, конечно, своим цепом по балде заедет… Я же должен понимать, у них по новой начнётся серьёзная потасовка, или в этот раз обойдётся? – заглянул председателю местного колхоза в глаза, силясь понять, дошло до него, или же нет. – Ну, ты как, Василь Герасимыч, скумекал, о чём я?
– Дак жишь эта… и йенти пришлые тож, токма оне у нас тута третий годок всего. А те-то, оне ж какие по десять, а есь какие уж и по пятнадцать-ту лет живут… Вот оно так и выходит, что у йентих-то с нашими уж сколь годов война, а с йентима ишшо покедова нет.
Вот теперь весь расклад как на ладони. Имеем три группировки, живущих в относительном мире.
Ага! И вот стоит мне только научить их драться более эффективно, как потери со всех трёх сторон многократно возрастут. Весело. И никакие бандиты уже не нужны: сами друг друга поубивают.
Блин! Вон оно вообще кому-нибудь надо? Чтоб я их учил? Ну, хоть зачем-нибудь? И как быть мне? В эдакой вот организации объединённых наций?
– Так. Василь Герасимыч, давай это… собирай своих народных мстителей. И чтобы у каждого с собой вилы были. И никаких цепов! Понял? Только вилы.
Староста был просто ошеломлён.
– Да как жешь так, кормилец? Мужики они же… они ж думали ты их… цепами… а ты… вилы… не пойдут они.
– Отец! Если не пойдут, так и наплевать! Это ведь вам надо, а не нам. Не на нас же лихие людишки нападать будут. А и нападут – им же хуже, – я постарался выглядеть как можно более безразличным, хотя заявление старосты путало мне все оставшиеся на руках карты. – Нас голыми руками не возьмёшь! И вообще, мы сейчас можем собраться и двинуть в Красный Яр. А вы тут сами, разбирайтесь как знаете.
В повисшей тишине голос сержанта прозвучал приговором для колхозников:
– Прикажете собираться, Ваше зурядство?
Спрашивал он, понятное дело, не у меня, а поручика, но ответил ему всё-таки я:
– Обожди, Данилыч! Сейчас Василь Герасимыч сообразит, что происходит и объяснит мужичкам все прелести штыкового боя на вилах. Да? Василь Герасимыч? Объяснишь? Или нам собираться? Чего ты с открытым ртом застыл? Спрашиваю: объяснишь, или нам собираться?
Староста ещё маленько похлопал глазами и, наконец-то, выдавил:
– А цепами-т отчего ж нельзя? Токмо вилами что ль? Как жишь я йим объяснять-то буду, коли сам не разумею?
Ага! Пошло дело! Сейчас дожмём:
– А ты им так и скажи, мол, времени у нас мало, а на цепах долго учиться, да и опасно. Видал, как я сам себе по башке засветил? И это ещё я, можно сказать, умею, а сколько народу у вас тут поляжет, пока научится? А? как думаешь? – и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Вот то-то и оно! А на вилах… на вилах оно и учиться быстрее, и пользы от вил в бою больше, чем от цепа. Цепом-то что, им если и попал – так ведь даже не ранил. А вилами? Во-о-от то-то же! Цеп, он так… своих по углам разогнать, а вилы – их и разбойнички побаиваются. Знают, чем кончится, если хорошо пырнуть. Один удар – и сразу четыре дырки. А цеп, он что? Треснул им один раз – один синяк, треснул второй раз два синяка, а третий раз треснуть могут ведь и не дать. Вот такая она стратегия рукопашного боя на цепах и вилах, – я развёл руками в знак окончания монолога и решил его на этом и закончить: – Ну, всё! Давай, Василь Герасимыч, иди, собирай народ. А как соберёшь, вот сержант наш, Данилыч, проведёт с ними учения. Давай. Иди. А у нас с господином поручиком ещё дел полно.
Староста, наверное, уже и проникся, и смирился, потому что сказал:
– А чего их собирать? Вон оне все тута, под окнами. Ждуть, стал быть.
– Ну, раз все здесь, тогда сразу с Данилычем и идите. Чего тянуть-то? – для усиления эффекта я решил ввернуть сегодняшнюю фразу дня: – А то не ровён час тати налетят.
Предводитель колхозников ещё немного помялся, но, ничего так и не сказав, нахлобучил шапку и вышел. Пошёл в народ, так сказать.
– Данилыч, – обратился я к сержанту. – Ты, наверное, тоже иди. Поучи их там основным ударам, ну и, как отбиваться, тоже покажи. Не думаю, что на нас сегодня кто-то нападёт… Ну а, вдруг? Лучше быть готовыми, чем наоборот. Согласен?
– Так точно, вашброть! Согласен! – резко выпрямившись, отрапортовал Данилыч.
– Только не «вашброть», а «ваше заурядство», – наставительно поправил его поручик.
Сержант выпрямился ещё сильнее:
– Виноват, ваше зрятство! Токма рассуждают оне, натурально, как генерал, от я и сбилси. Виноват!
– К генералу потребно обращаться «Ваше превосходительство», – снова поправил его поручик. – Ты ровно Артикля вовсе не знаешь!
– Виноват!
– Пшёл вон! – рявкнул на него Старинов и, когда за сержантом закрылась дверь, процедил сквозь зубы: – Болван!
На мой взгляд, не такой уж он и болван, Данилыч-то. Просто взял и выразил таким образом свой респект моей персоне. А может, на самом деле навосхищался до того, что действительно перепутал. Или, вообще, на всякий случай, так сказать… а то мало ли, сегодня штатский прапорщик, а завтра глядишь и… Не будем пока загадывать. Рано ещё.
Глава 12
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ.
