Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 6 - Артём Март
— Мой человек стоял на воротах, — сказал я. — Твой пытался пройти. Мой не пускал твоего, потому что больно уж он вел себя некультурно. Твой схватился за пушку. Мой тоже схватился за его пушку. Ну и в борьбе этот твой Синуха прострелил себе ногу. А потом истек кровью. Мой сотрудник не успел спасти его, хоть и пытался оказать первую помощь.
— Ты думаешь, я поверю в такой гнилой базар? — лысый нахмурил брови, такие светлые, что они были едва заметны на его угловатом лице.
— Это правда, вне зависимости от того, что ты думаешь, — сказал я. — Первая же баллистическая экспертиза покажет это, когда менты исследуют, под каким углом пуля зашла ему в ногу.
— А ведь и правда, — бородатый бандит задрал откинутое покрывало еще выше. — Синюха с простреленной ногой лежит.
— Так, мож кто из этих ему ногу и прострелил!
Вдали завыли сирены. Наряды скорой и милиции были на подходе.
— Ты правда хочешь поспорить об этом сейчас? — Спросил я.
— Когда и где? Мы не местные. Город плохо знаем, — раздумав пару мгновений, спросил лысый.
Привычным делом я назвал ему адрес разрушенного кирпичного завода.
— Завтра, в семь вечера, — добавил я. — Останетесь со своим погибшим?
— Еще б нам лишний раз перед ментами светиться, — сказал лысый и скомандовал: — мужики, погнали отсюда. Синюху потом из морга заберем.
Трое братков погрузились в свой мерс, его двигатель деликатно зарокотал, когда завелся. Машина, ослепив нас дальним, сдала назад, съехала на дорогу из стояночного кармана и спокойно ушла в общий автомобильный поток, будто ничего и не случилось.
— Бросили своего Синюху, — сказал один из моих людей. — Суки, ты посмотри на них?
— Им не так важен Синюха, — покачал я головой, — как то обстоятельство, что одного из них грохнули. Такое редко прощают. Они тоже не простят, чтобы мы не говорили.
— Ты уже забил им стрелку, — напомнил Степаныч.
— Забил. И нам нужно показать на ней, что лучше забыть, чем мстить. Что месть может им обойтись дороже, чем подорванная репутация.
* * *
В этот момент, где-то в Армавире
— И что ты сказал ему? — Спросил Бубен.
Шелест в нерешительности поджал губы. Опустил взгляд.
Когда Андрей вышел из Грааля живым, его уже ждал Бубен с еще одним, мрачным и молчаливым бандитом. Щетинистый и лысеющий, он сидел за рулем пятерки жигулей и за все время сказал только два слова: «Здорова», когда поздоровался с Шелестом, и «мля», когда задавил по дороге к квартире Андрея какую-то кошку, пытавшуюся пересечь проезжую часть.
— А что еще я мог сделать? Иначе меня бы убили! Кулым мне так и сказал, что прикончит.
Шелест глянул на Бубна с заднего сидения. Андрей побаивался реакции бандита.
— Не завидую я Ткачену. Ну что поделать? А ты че так напрягся, Андрюша? — Удивившийся Бубен обернулся. — А! Да ты не переживай, Ткачен не из нашей небольшой аппозиции. Он просто с Черемушек. То, что тебе его пришлось сдать, чтобы в живых остаться, нас никак не обижает.
— Да… Я и не напрягаюсь, — Шелест изобразил беззаботность.
— Ну и хорошо.
Когда они заехали во двор небольшой хрущевки, Шелест поблагодарил бандитов за то, что они подвезли его к Граалю, а потом подбросили домой, однако Бубен поспешил его остановить:
— Погодь, Андрей. Разговор у меня к тебе есть.
— М-м-м? — Вопросительно промычал Шелест и закрыл дверь заднего пассажирского, через которую намеревался покинуть салон.
— Знаешь, что Кулым тебе сбрехал?
— Как сбрехал? — Удивился Шелест.
— Так. В тот вечер точка была ваша с Ткаченом. Бригадир именно Ткачена отправил бабло собирать. Да и брать себе чуть-чуть сверху — это нормальная практика. За такое не то что не убивают, даже с банды не гонят. Я сам так сто раз делал, и ничего.
— В смысле? — Не понял неопытный Шелест.
— В смысле, Кулым тебя совсем не зато выгнал, за что ты думаешь. Это был только предлог.
— Что?
— Да. Я разговаривал с пацанами, пока тебя ждал возле Грааля. Короче. Кулыму недавно Летов звонил. Насколько они слышали, звонил насчет тебя.
Шелест нахмурился, потемнел лицом.
— О чем ты?
— Да о том. Тебя с Черемушек выперли, лишили заработка и перспективной работы только потому, что Летов так Кулыму сказал. Понял? Летов брата твоего не любит. А через него и тебя. Вот он и сказал Кулыму, чтобы тот тебя выгнал.
Горькая обида и злость тут же зародилась в душе Андрея Шелестова. Обида и злость на Виктора Летова.
— Говорю же тебе, — продолжал Бубен. — Кулым все, спекся. Им уже руководит начальник какой-то захудалой охранки. Старик уже вообще ничего не понимает. С головой, пади, давно не дружит. А мы из-за этого страдаем.
— Сукин сын… — Протянул Шелестов, ругая себе под нос Летова. — Вот заноза в моей заднице…
— Так, гляди, Летов под себя все Черемушки и подомнет. Оглянуться не успеешь! Прикинь, че будет, Андрей? Чужак какой-то придет, и Кулым ему на золотом блюде отдаст всю организацию! Не зря ж у Летова Кулымовская Маринка в невестах ходит.
— И что делать? — Нахмурил брови Андрей.
Бубен, сидевший на переднем, рядом со своим молчаливым подельником, засопел. Со значением посмотрел на Шелеста.
— Ты, Андрюша, правда хочешь этим делом заниматься? Правда, хочешь быть с нами? С сильными?
— Хочу, — без сомнения ответил Шелестов.
— Ну и хорошо. Тогда поехали. Есть у нас один план, как все это можно устроить. И ты нам, Андрей, в этом деле пригодишься.
* * *
Вчерашняя ситуация с погибшим бандитом отчасти разрешилась удачно. Хотя сотрудника Обороны, в борьбе с которым застрелился Синюха, и забрали в отделение, все же быстро отпустили. Взяли показания, приняли, в качестве доказательств справки о том, что в Обороне нет оружия, и личный состав огнестрелом не располагает.
Хотя, уголовное дело и завели, но наш обороновец фигурировал в нем как свидетель, а не подозреваемый. Правда зная, как легко могут меняться роли фигурантов уголовного дела, расслабляться было пока рано.
Тем более что сегодня на семь вечера у нас намечалась стрелка, и мы со Степанычем уже готовились к ней. Мы пустили клич по
