Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 6 - Артём Март

Андрей нервно сглотнул. Он не знал, зачем авторитет позвал его к себе, и волновался по этому поводу. Ведь Кулым редко вызывал таких, как он — простых бойцов, что выполняли всю грязную работу на улице. Для этого у Кулыма должна была возникнуть веская причина. Например, предательство.

Андрей подозревал, что его станут выспрашивать о связи с Бубном. Вероятно, кто-то, скорее всего, Мороз, как-то узнал, что именно они с Бубном обсуждали. Теперь Андрей слабо представлял себе, что его ждет. Тем не менее Шелестов, которого в банде уже окрестили Шелестом, смело вошел в кабинет авторитета.

«Будь что будет, — подумал он при этом. — Пропади все пропадом».

Кабинет Кулыма оказался на удивление светлым и просторным. Андрей признался сам себе, что представлял его совсем не так.

За большим столом из цельного лакированного дерева сидел сам авторитет. Сегодня Кулым надел белую рубашку и серебристый в крапинку галстук. Помимо самого главаря Черемушкинских, тут было еще трое его приближенных.

— Ну здравствуй, Андрей, — начал Кулым старческим, немного скрипящим голосом. — Присаживайся. Будем разговаривать.

Андрей глянул на мягкий резной стул, который поставили прямо перед рабочим местом авторитета. Казалось, Андрей рассмотрел этот предмет мебели во всех подробностях. Хотя, на самом деле, рассматривать ему хотелось именно Кулыма. Правда, Андрей боялся поднять взгляд.

До этого момента он никогда не видел Кулыма. Слышал о нем, его внешности и манере держаться только от других бойцов. Шелест знал, что Кулым стар. Однако не представлял, что настолько. Сколько ему было? Точно не меньше семидесяти пяти.

«— Как он умудряется командовать группировкой? — Подумал Андрей. — Почему его слушаются? Он выглядит… слабым».

Андрей сел на стул.

— Ну что, обсудим твои последние дела? — Спросил Кулым.

Теперь Андрей понял. Понял, почему за этим человеком идут молодые, крепкие и решительные люди. Как только авторитет произнес эти слова, задал свой вопрос, Андрея буквально накрыло волной какой-то властной энергетики, которой прямо-таки пылал старик.

— О… О чем вы? Я ничего такого не сделал, — покачал головой Андрей.

— Да? Хм… Шелест. Также тебя сейчас называют?

Андрей не ответил, только нервно сглотнул.

— Отвечай, когда я задую тебе вопрос, — потемнел лицом Кулым.

— Да, да… Так, — поторопился ответить Шелестов.

— Ну хорошо Шелест. Ты у нас не так давно, а уже успел погрузиться в кое-какие дела нашей организации. А еще отличиться. К сожалению, ни в лучшую сторону.

— Я ничего такого не…

— Я не разрешал тебе говорить, — перебил его Кулым.

Андрей почувствовал, как у него по спине побежали мурашки. Глянул на остальных бандитов, присутствующих в кабинете. Они, молчаливые, словно статуи, терпеливо ждали. Казалось, Кулыму стоило произнести одно-единственное слово, и они бросятся на Андрея, чтобы разорвать на части голыми руками.

— Меня считают справедливым человеком, Андрей, — начал Кулым. — Считают хозяином моего слова. Потому и работают. Только так в нашем деле можно удержать авторитет. Нужно отвечать за базар. А еще за свои дела.

Андрей, не совсем понимая, что происходит, поерзал на стуле. Казалось, это был самый неудобный стул, на котором он когда-либо сидел.

— А знаешь, что еще это значит? — Продолжал Кулым.

— Нет, — с трудом ответил Андрей.

— Это значит, что те, кто подо мной ходит, знают, что будет так, как я сказал. Это понимают и мои люди, и те, кому я, скажем так, покровительствую.

Кулым вздохнул, откинулся на спинку своего кресла и сплел узловатые старческие пальцы на животе.

— Пригласите Николая Петровича, — сказал Кулым.

Один из братков вышел и вернулся через пару минут, но уже не один. Вместе с ним пришел тот самый хозяин кабака, в который неделю назад заезжали Андрей и Ткачен.

Сутулый и усатый мужик, нарядившийся в болтающийся на нем костюм, нервно помялся.

— Присаживайтесь, Николай Петрович, — вежливо предложил Кулым, когда усатому подставили второй стул, прямо рядом с Андреем.

Старик сел.

— Ты узнаешь этого уважаемого мужчину? — Спросил у Андрея Кулым.

— Д-да, — сказал Шелестов.

— У Николая Петровича были со мной определенные договоренности, — сказал Кулым. — Он заключил их со мной через моего доверенного человека. Через Ивана.

С этими словами Кулым глянул на здоровенного полноватого братка в белой рубашке, топорщащийся на объемных руках и груди бандита.

— Николаю Петровичу была дана отсрочка на оплату наших услуг. Отсрочка под определенный процент. Но, к сожалению, ему пришлось заплатить и основную сумму, и процент раньше времени.

«— Так вот в чем дело?.. — Подумал Андрей. — Так… причина всего лишь в этом? В том, что мы с Ткаченом труханули этого деда раньше времени?»

— Я… я всего лишь выполнял свою работу… — Промямлил Андрей, и сам устыдился того, как жалко это прозвучало.

— Я разрешал тебе говорить? — Спросил Кулым.

Андрей, словно в ступоре, не знал, что ответить.

— Отвечай, когда я спрашиваю.

— Нет.

— Прапор, — сказал Кулым здоровенному братку. — Если он еще раз заговорит без разрешения, пусти ему пулю в лоб.

Прапор кивнул, достал сзади, из-за пояса ПМ и взвел курок. У Андрея все внутри похолодело.

— Короче так. В тот день по точкам должны были поехать другие люди, — начал Кулым. — Не ты, Андрей. В результате, знаешь, чем это кончилось?

— Нет, не знаю, — выдохнув, ответил Андрей.

— Тем, что мы с Николаем Петровичем потеряли деньги. Короче. Из нашей организации ты уволен. Ты молод, и мало что знаешь. Мало что видел. Потому я решил, что ты можешь уйти от нас живым, — сказал Кулым. — Но при одном условии. Знаешь, при каком?

— Нет, — признался Андрей.

— Расскажи мне, с кем ты ездил в тот вечер к Николаю Петровичу. Иначе я прикажу Прапору прямо сегодня вывезти тебя в ближайшую посадку.

* * *

— Что случилось? — Сказал я, когда приехал на место.

У Эллады еще не было ни милиции, ни врачей. Тело мертвого бандоса лежало у входа. Его накрыли каким-то пледом. Ткань пропиталась кровью, в области бедер.

— Да… я не убивал его, — проговорил растерянный охранник по имени Вова.

Владимир был молод. Парень не старше тридцати двух лет, он пришел в Оборону совсем недавно. Будучи ветераном афганской войны, неплохо вписался к нам. Знал я его, как довольно уравновешенного человека,