Мари Клармон - Возрожденная любовь
Миска неожиданно дернулась. Джеймс встрепенулся.
Перед ним стояла молодая девушка не старше пятнадцати лет, но, как и у мальчишки на улице, ее взгляд принадлежал кому-то, прожившему слишком долго.
Рыжеватые волосы были аккуратно заплетены, но явно не мыты бог знает как давно. Ее костлявые пальцы ухватили деревянную миску, словно та была спасательным тросом. Скорее всего, так оно и было.
Большие зеленые глаза выжидающе на него уставились.
– Ну чего уставился, а?
Он прокашлялся.
– Прошу прощения?
Джеймс опустил в ее миску полный половник похлебки, и прежде чем он успел произнести что-то еще, она исчезла. Перед ним мгновенно выросла очередная миска.
Изнуренное лицо за изнуренным лицом, сломленные, дерзкие, они представали перед ним в ожидании хлеба насущного.
С каждой наполненной миской Пауэрз должен был чувствовать ужас всей этой трагедии, но здесь не было ничего печального. Сказать по правде, из разных углов доносился смех.
Где же глубокие страдания?
Стенхоуп наливал так быстро, как только мог.
– И что такой шикарный тип здесь делает?
Джеймс обернулся к юному голосу, который, наконец, отважился с ним заговорить.
Девочка лет восьми, едва достающая до края стола, таращилась на него.
– Я шикарный? – спросил он. Горло внезапно сжалось.
Она одарила его взглядом, говорившим, что, может, он и шикарный, но явно тупой.
– Ага, еще какой.
Очередь рассосалась, и за девочкой больше никого не было. Она подняла руки, снова протягивая миску.
– Похлебку, будьте добры.
Джеймс чувствовал себя так, словно двигается сквозь трясину, когда размешивал похлебку, чтобы удостовериться, что девочке достанется несколько кусков мяса и овощей. Ее светлые волосы спадали на задиристое лицо непокорными локонами.
В отличие от девочки, которую он видел вчера в парке, этот ребенок обратил на него внимание.
Бóльшая часть его хотела отойти и направиться к выходу, только чтобы убраться от нее подальше. Вместо этого он заставил себя двигаться медленнее.
– Сколько тебе лет?
Девочка снова посмотрела так, будто говорила, что он еще более тупой, чем она подумала сначала.
– Мне столько же, сколько моему языку, но больше, чем зубам.
Джеймс улыбнулся.
– Кто тебя такому научил?
– Бабуля.
– Она здесь?
Лицо малышки помрачнело.
– Она в Ирландии.
– Ты скучаешь по ней?
– Вы что, слабоумный, мистер? Конечно, скучаю.
– Но ты здесь с кем-то?
– С мамой. Она занимает мне место, чтобы не пришлось есть стоя.
– Могу я познакомиться с твоей мамой?
– Зачем это? Она не такая, как те леди на улице.
Джеймс побледнел. Откуда этому ребенку известно про такие вещи?
Он выругал себя за глупость. Он видел девочек не старше ее, пытавшихся продавать себя в переулках Сент-Джайлза.
– Нет, юная леди. Я просто хочу познакомиться с вашей мамой.
Она смерила его ярким кобальтовым взглядом, словно уличный торговец, осторожно осматривающий новый товар.
– Думаю, это можно.
– Отлично. – Джеймс положил половник и вытер руки полотенцем, чувствуя, что может покинуть свой пост на несколько минут.
– Пройдемте?
Она сморщилась.
– Вы странно разговариваете.
Он наклонился.
– Вы тоже.
– Вовсе нет, – фыркнула девочка.
Схватив миску с супом, она двинулась вперед.
– Хотите, я понесу вашу миску?
Девочка бросила на него подозрительный взгляд.
– Возьмите собственную похлебку.
От мысли о том, что можно украсть еду у ребенка, Джеймсу стало в очередной раз не по себе.
– Как тебя зовут?
– Бриджет, – бросила она через плечо, с трудом балансируя наполненной до краев миской.
Девочка шла очень осторожно, и Пауэрзу пришлось, соответственно, умерить шаги, наблюдая за множеством людей, среди которых он пытался обнаружить ее возможную мать.
Молодая женщина со светлыми, коротко остриженными до подбородка волосами сидела на скамье. Ее ладони упирались в деревянный стол, словно удерживая ее от падения, но она ясно улыбалась.
Бриджет подошла к ней и опустила миску.
– Этот человек хочет познакомиться с тобой, мамочка.
Мать Бриджет подняла голову. Казалось, ей понадобилось для этого большое усилие. Пауэрз стиснул челюсти. Она выглядела так, словно работа сводила ее в раннюю могилу.
Мама Бриджет смотрела на него настороженно.
– Я могу вам чем-то помочь?
– Ваша дочь, – начал Стенхоуп, – очаровательна.
Ее лицо напряглось, и она обвила Бриджет рукой.
– Спасибо.
Он замялся. Чего он хотел добиться, последовав за Бриджет? Девочка совершенно им не интересовалась, и виконт почувствовал, что мать усомнилась в его намерениях. Что он может сказать? Правду? Он сглотнул. Да. Правду.
– Я… У меня тоже была дочь.
Мать Бриджет убрала волосы с ее лица.
– Правда?
– Да. – Слова выходили болезненными, хриплыми, придушенными толчками.
Лицо молодой женщины понимающе смягчилось.
– Она умерла, так ведь?
Эта простая фраза уколола его, но, вместо того чтобы ощутить знакомую ярость от собственной беспомощности, он кивнул.
– Этот мир очень жесток. – Женщина покачала головой. – И у вас были деньги на лекарства и все прочее?
Виконт смотрел на мать Бриджет, которая явно видела множество страданий и теперь предлагала ему свое сочувствие. Это было почти слишком. Он понятия не имел почему, но так оно и было.
– С моей дочерью произошел несчастный случай.
Она погладила дочь по спине.
– И моя Бриджет вам ее напомнила.
У Джеймса сжалось горло.
– Да.
Женщина протянула слабую руку.
– Я миссис Лафферти.
Пауэрз осторожно взял протянутую руку.
– Я Джеймс.
Она оглядела его сверху донизу.
– Но это ведь не полное имя, насколько я понимаю.
– Нет. – Он засмеялся, но голос дрожал. – Я лорд Стенхоуп, если хотите.
Миссис Лафферти обняла дочь.
– Нам хотелось бы знать правду. Да, малышка?
Бриджет кивнула, схватила со стола ложку и принялась за похлебку.
– Помедленнее, – мягко предостерегла миссис Лафферти. – Ты не должна забывать о манерах.
Джеймс подмигнул Бриджет.
– Я забываю о своих манерах постоянно.
– Вы надо мной смеетесь. – Бриджет ткнула в него ложкой. – Ведь так?
– И вовсе нет. – Он огляделся и заметил Маргарет, помогавшую старику сесть, на другом конце комнаты. – Видишь ту леди?
– Мисс Маргарет? – Лицо Бриджет засияло от восхищения.
– Да, – мрачно сказал он. – Ей все время приходится напоминать мне о манерах.
Бриджет проглотила большую ложку похлебки и задумалась. Наконец она произнесла:
– В таком случае вам надо пойти исповедаться. Обижать мисс Маргарет грех.
Джеймс вздохнул. Если он отправится на исповедь, то проведет в исповедальне целый год, и он сомневался, что существует достаточно епитимий, чтобы избавить его от мук ада.
– Кто бы спорил.
Бриджет посмотрела на свою похлебку и снова на Джеймса.
– Вы уверены, что не голодны?
– Господи, нет. Я совсем не голоден. – Пауэрз потянулся и похлопал Бриджет по руке, впервые вовсе не возражая против внезапно нахлынувших воспоминаний о том, как чудесно было ощущать пальчики его дочери под своими руками.
Маргарет не могла поверить собственным глазам. Только вчера зрелище играющего ребенка заставило Пауэрза отправиться через половину Лондона, чтобы получить взбучку. Сегодня он сидит и болтает с девочкой и ее матерью.
– Она удивительно похожа на мою внучку.
Маргарет повернулась к отцу Джеймса.
– Правда?
Граф поднял со стола перед собой пустую корзину.
– Ей сейчас было бы столько же.
– Он когда-нибудь говорит о ней?
Лицо графа напряглось.
– Это зависит от того, что вы имеете в виду.
– Да?
Глаза графа потускнели, и он отвернулся.
– Видите ли, он винит меня в ее смерти.
– Конечно же нет, – возразила Маргарет.
– Еще как. И в какой-то мере он прав, хотя я никогда в этом ему не признавался. – Граф поправил корзину, явно чувствуя себя некомфортно. – Есть вещи, которые я бы хотел… хотел бы сделать иначе. И все же я рад, что он здесь.
Маргарет с трудом могла поверить словам лорда Карлайла. Возможно ли, чтобы и отец и сын изменились так скоро? Это было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой.
– Спасибо, что пришли.
Он поднял седые брови.
– Я сначала думал, что вы тоже сошли с ума. Я не понимал, чем может помочь поход моего сына в ту часть города, где он совершал свои выходки. Но это помогло.
– Ему нужно было увидеть чужую боль, – мягко сказала она.
Лорд Карлайл потянулся и взял Мэгги за руку.
– Почему дома он не видел, что не только ему плохо? Что я тоже страдаю – с тех пор как Софии и Джейн не стало?
Маргарет осторожно сжала руку свекра, поражаясь, как быстро ей начинает казаться, что этот человек принял ее.
– Это вы должны спросить у него сами.
Глядя на Джеймса в другом конце комнаты, она ощутила внезапный приступ страха. Он делает именно то, чего она хотела, примиряется со своим прошлым. И все же каким бы открытым виконт ни казался, Маргарет была в ужасе от того, что он будет продолжать задавать вопросы о ее прошлом. Как ей удержать его от этого? Потому что, если она ему позволит, он скоро поймет, что у нее нет никаких ответов. Совсем никаких. Что на самом деле она не может справиться с собственными воспоминаниями. Она с трудом справляется и с настоящим положением ее брата.
