Мари Клармон - Возрожденная любовь
– Нет, благодарю вас, милорд, – возразила Кэтрин. – Для этого у нас есть несколько парней. – Она одарила их широкой кривой улыбкой. – Вообще-то я хочу, чтобы вы подавали суп, когда объявится народ.
Граф замер.
– Подавали?
– Да, – подтвердила Кэтрин.
Маргарет молча ждала, как отреагируют двое джентльменов. Ни один из них не представлял, какой это важный момент.
Джеймс заговорил первым:
– Ради Маргарет? Все, что угодно.
Одобряюще улыбнувшись Джеймсу, Кэтрин кивнула.
Маргарет не могла отвести взгляд от Джеймса. Несмотря на безобразное поведение, сегодня он превзошел ее ожидания и дал ей надежу. Но она не хотела, чтобы он это знал, и весело произнесла:
– Будьте осторожны. Что угодно – это довольно много. Кэтрин заставит вас чистить туалеты.
– Надеюсь, что нет, – скривился лорд Карлайл.
Кэтрин цыкнула.
– Ну что ты, Маргарет. Я бы никогда так не поступила. Не в их первый визит. А теперь давайте отправляйтесь к столам. Мы сейчас подойдем и покажем вам, что делать.
Когда Джеймс и его отец неожиданно сделали то, что им велели, Маргарет приготовилась к наступлению.
– Хотите что-то сказать?
– Ты что, головой ударилась? – прошептала Кэтрин.
– Нет. – Плохо, что Кэтрин так думает. Среди женщин, с которыми она работала, Кэтрин была самой открытой.
– Он – английский лорд.
– А я – леди, – ответила Мэгги.
– Ты – ирландская леди. И с ним что-то не так. Он сломлен, Маргарет. Я вижу это в его глазах. Я не шутила, когда сказала, что в нем сидит дьявол.
– Я знаю.
Глаза Кэтрин распахнулись, и она подняла руку к своим мягким коричневым с проседью волосам.
– Вот что имел в виду граф. Ты вышла за лорда Пауэрза, чтобы его исправить.
Маргарет ничего не ответила.
– Зачем?
– Ему нужна помощь, – сказала она, зная, что это не настоящий ответ.
– Ты жертвуешь собой, так ведь? Делаешь это по какой-то важной причине.
– Может быть. – Ее брат. Господи боже, Мэгги было больно от собственного бессилия. Она даже не может увидеться с ним, если не хочет быть замешанной в его политические интриги. А этого она не сделает никогда. Но свой страх она подавить была тоже не в состоянии. Ее брат находится в одном шаге от виселицы.
Маргарет даже не знает, где он сейчас. Она только надеялась, что не в какой-нибудь революционной шайке, замышляющей разрушить империю.
Словно прочитав ее мысли, пожилая женщина прошипела:
– Разумеется, это не понравится твоему брату, юному лорду. Ты о нем что-нибудь слышала?
Упоминание о брате заставило сердце в очередной раз сжаться.
– Мэтью знает.
– Ты взрослая женщина, Маргарет, с головой на плечах, поэтому я больше ничего не скажу. Я – твой друг, и помни об этом, если что-то пойдет не так.
– Спасибо, Кэтрин. – Мэгги и впрямь была благодарна. Она думать не смела об обстоятельствах, в которых ей может понадобиться такая помощь. Но она не дурочка. И не маленькая девочка, верящая в счастливо заканчивающиеся сказки. Потому что маленьких девочек и мальчиков, которые верят в такие вещи, ожидают одни разочарования.
Глава 20
Воздух наполнился густым запахом похлебки, и Джеймс наклонился поближе. Чуть раньше он дразнил Маргарет по поводу овец на рынке. Каким-то непостижимым образом несколько из них явно угодили в этот рай посреди лачуг. Он был потрясен.
В густом коричневом соусе вместе с морковью, картофелем и луком плавали приличные куски баранины. Пауэрз слышал о непригодных в пищу кашах и супах, подаваемых в благотворительных столовых. Но это? Он бы сам с радостью это съел: и баранину, и все остальное.
Кэтрин легонько ткнула его локтем.
– Восхищаетесь нашим блюдом, милорд?
Эта женщина напоминала ему жужжащую над ухом пчелу. Она не оставляла Стенхоупа без присмотра почти ни на минуту. Наверное, боялась, что он подсыплет в еду мышьяк. Ей явно не понравилось, когда он объявил о своем статусе супруга Маргарет.
– Так и есть.
– Мы гордимся тем, что можем предложить.
В конце зала открылись двери.
Еще несколько добровольцев, в основном женщин в простых платьях и длинных фартуках, поспешили внутрь. Когда появятся бедняки?
Джеймс знал, что Маргарет хочет, чтобы он увидел их страдания, но он совершенно точно постарается не обращать внимания на них. Позже он пошлет им пару сотен фунтов, и это поможет унять сантименты его жены. Пауэрз уже и так видел достаточно страданий. Годы войны, а также смерть его жены и дочери позаботились об этом.
Кэтрин поправила густую сетку в волосах и заткнула выбившуюся прядь.
– У вас есть какие-нибудь вопросы?
К собственному удивлению, виконт спросил:
– Откуда у вас средства на мясо?
– Наш покровитель – ирландец.
Джеймс не понял ответа.
Она хмыкнула.
– Ирландцы очень экономны. В отличие от англичан они не позволяют себе мяса или чего-либо дорогостоящего. Они сварят самые дешевые куски рыбы и несколько картошек, вот и весь их хлеб. Наш патрон наскребал, копил, работал до седьмого пота, и теперь он – один из богатейших торговцев в городе. Он хочет, чтобы его народ мог иногда позволить себе то, чего сам никогда не имел.
– Большинство ирландцев в Лондоне и вправду питаются так скудно? – спросил он. Ее цветистая речь не выходила у него из головы.
Кэтрин кивнула.
– Да. И здесь лучше, чем в Ирландии. Там была только картошка, которую, разумеется, невозможно было достать во время голода. Когда она снова появилась, ее ели практически пустую. Может, если повезет, с каплей бекона.
– О господи. – Он уставился на рагу, которое теперь представлялось настоящим пиршеством.
– Я и не думала, что вы так несведущи, милорд.
– Я тоже.
Кэтрин странно на него посмотрела.
– По крайней мере, вы интересуетесь. Большинство бы и не задумались.
– А ваш покровитель? – осведомился Джеймс, удивляясь, что за человек так щедро кормит тех, кто считается отбросами общества.
– Он приехал в самый разгар голода и рабским трудом вытащил себя из канавы. Как я и говорила, он жертвует деньги, чтобы его народ, приезжая в этот безнадежный город, мог почувствовать хоть каплю доброты.
Безнадежный город. Значит, Джеймс не единственный, кто так думает. Он часто смотрел на почерневшие здания, на низкое промозглое небо и удивлялся, что Бог может позволить людям так жить. Но ведь тот же Бог позволил его жене и дочери умереть.
В отличие от этих людей, после всех раздумий Пауэрз может отправиться домой к мягкой постели, хорошей еде и ему никогда не придется клянчить деньги, чтобы забыться, когда захочется.
К ним подошла Маргарет.
– Вы оба выглядите очень серьезными.
– Твой муж задал много правильных вопросов.
Взгляд Маргарет потеплел от удовольствия.
– Он очень сообразительный.
– Слишком сообразительный, – сказала Кэтрин с улыбкой.
– Вы готовы, милорд? – спросила Маргарет.
Стенхоуп взял большой деревянный половник, сердце учащенно забилось. Что-то происходит с ним в этом месте. Что-то, чего не происходило раньше, когда он напивался или пытался убежать другим способом. И все это из-за Маргарет.
– Джеймс.
Она моргнула.
– Прошу прощения?
– Не милорд. – Он сглотнул, поражаясь, что на него нашло. – Джеймс.
– Джеймс, – перебила Кэтрин. – Хорошее ирландское имя. Я думаю, мы позволим вам остаться, милорд.
Джеймс не мог отвести взгляд от своей жены. Ее губы раскрылись, а дыхание замедлилось.
Она знала, что означают его слова. Совсем недавно он взбесился, когда она назвала его по имени. Теперь он сам предложил называть себя так.
Если и было когда-либо мгновение, когда Джеймс хотел остаться с Мэгги наедине, то это сейчас. Он хотел обнять ее и целовать в губы, просто чтобы узнать ее. Узнать вкус ее губ, языка и дыхания, смешивающегося с его дыханием.
На этот раз воспоминания его не остановят, потому что, как бы это ни было странно, он хотел создать новые воспоминания.
– Джеймс, – произнесла Маргарет… И вдруг рассмеялась.
Пауэрз застыл. Как она может недооценивать важность момента.
– Что?
Она указала пальцем.
– Ты капаешь соусом на пол.
Он поглядел вниз, и в самом деле – соус капал с половника на каменный пол. Стенхоуп быстро сунул черпак обратно в котел и выругался. Но потом тоже засмеялся, не мрачным сардоническим смехом, но тем, который все чаще появлялся, когда Маргарет была рядом. Тем, в котором и вправду было то, что, по ее словам, существовало на свете. Радость.
– Пора, – сказала Мэгги, придвинувшись ближе. Она осторожно дотронулась пальцами до руки мужа и сжала ее.
Он смаковал нежное прикосновение даже после того, как она направилась к большой линии буханок темного хлеба, выложенного на конце стола. Виконт смотрел, как шуршат ее юбки, и поражался, как что-то, столь обыкновенное, может так на него действовать.
Он совершал разные поступки, жестокие. А близость с женщинами? Мало чего он не делал. И все же осторожное прикосновение Маргарет заставило все эти воспоминания померкнуть, словно Джеймс превратился в чистый лист, на котором можно написать все, что пожелаешь.
