Кодекс спецназовца - Алексей Викторович Вязовский
Я заметил, что на столах везде стоят пепельницы и в столовой никто не смущается закурить, пустить дым в сторону соседей.
Мы еще немного пообсуждали тактику городского спецназа, подготовку переговорщиков. В Штатах тоже с этим была проблема – квалифицированных специалистов днем с огнем не сыщешь.
Наконец, обед закончился, народ потянулся в зал с макетом дома. Мостки заполнились целиком, кое-кому из участников конференции пришлось остаться внизу.
– Начинаем наш концерт. – Я поднял «скорпион», выдал вверх длинную, на весь магазин очередь. Затем схватил за волосы визжащую Синтию, потащил в дом. Байкалов шел следом, постреливая одиночными. Это явно привлекло к нам внимание. Гул разговоров наверху стих, Пушкин запер дверь в дом, забаррикадировал межкомнатные двери мебелью.
– А ну заткнулась, сука! – я подергал Синтию туда-сюда, правда дав ей схватиться за мои руки.
– Аккуратнее, медведь, – тихо произнесла она, переступая босыми ногами по дощатому полу.
– Я тебя сейчас буду убивать. Медленно и верно. Как ты, шлюха, могла спать с этим уродом Билли?! Пока я на войне за тебя, шлюха, кровь проливал!
Надо было видеть лица народа на мостках.
– Мы так не договаривались! – тихо зашипела мне покрасневшая Синтия.
– Заткнись, сука! Джон, – это я обратился к Байкалову, – хочешь стрельнуть шлюшку?
Пушкин ничего не понял, но кивнул мне.
Я протащил Синтию дальше по комнате, вдруг увидел что-то вроде мини-бара в глобусе. Закинул автомат за спину, открыл глобус, достал бутылку с виски. Сделал вид, что пью. Само собой, заткнул бутылку языком. Не хватало еще налакаться. Вилорик только этого и ждет.
Ногой перевернул глобус, кинул бутылку об стену. Фактурно получилось. И пятно, и звон осколков. А какой запашок пошел! Я прижал к себе Синтию, впечатал ствол ей в шею. И вдруг понял, что тело агента стало… ну каким-то обмякшим. Призывным! Спас меня телефонный звонок. Да, решили все обыграть как надо – звонил типа «переговорщик». Судя по народу, который активно крутил головами, к дому уже пожаловали Брат, Кум, Сват. Последний – в лице громовцев.
– Держи окно, – приказал я Пушкину и потащил визжащую Синтию к аппарату. Там со мной говорил Незлобин.
– Ну че, штурмуем?
– Фак ю, – заорал я по-английски. Спектакль надо было доиграть до конца. – Мои требования? Да чтобы вы сдохли все. Чтобы мегацунами смыло вас к хренам – только факел статуи Свободы торчал из океана.
– Ага, про факел я понял, – засмеялся Незлобин. – Вернемся в Союз, подтяну английский.
– Два миллиона долларов и вертолет с полными баками, – продолжал громко изгаляться я. – А чтобы вы быстрее думали…
Тут мы с Синтией разыграли заранее отработанную мизансцену. Латиночка незаметно поджала указательный палец на правой руке, выставила вместо него кусочек морковки. Я подтащил агента к столу, вытащил из-за ремня нож а-ля Рэмбо. Положил под визги руку на стол, взмахнул тесаком… Под книжкой на столе было налито немножко кетчупа. Пока я размахивал холодным оружием и орал, Синтия чуть-чуть сдвинула книгу, в этот же самый момент я ударил ножом по морковке. Тут главное было, чтобы латиночка сыграла достоверно. И она дала Станиславского. Вместе с Мейерхольдом и Немировичем-Данченко.
Закричала, прижала «окровавленную» ладонь к груди. Эх… прощай, блузочка!
Наверху народ ахнул. А как только я перекинул палец мимо мостков в сторону входной двери – кто-то даже закричал. Похоже, женщина.
Разумеется, палец стал финальной каплей для спецназа. Цепами Ильясовы разбили окна, закинули внутрь светошумовые гранаты. Я услышал крик Незлобина: «Бойся!» Мы с Синтией закрыли глаза, под вспышку и грохот рухнули на пол. Байкалов тоже откатился под стол и даже умудрился выдать очередь в сторону окон.
Под все это дело громовцы подорвали входную дверь и почти тут же тараном пробили межкомнатную. Использовать помповые ружья я запретил, а ну какой рикошет по зрителям случится? Да и заряды в светошумовых гранатах решили использовать ослабленные. От греха подальше.
В итоге нас повязали, заложницу освободили, с мостков раздались дружные аплодисменты. Пришлось даже выходить на бис, махать ручкой. Чувствовал себя настоящей поп-звездой на сцене.
Сразу после бисирования громовцы показали передвижения змейкой и элементы рукопашного боя. Секретного тут тоже ничего не было – в Штатах начался бум всяких восточных единоборств, отставники из оккупационных войск в Японии привезли домой и карате, и айкидо. Так что зрители смотрели с интересом, но без прежнего энтузиазма. Хлопали тоже вяло.
* * *
– Это было невероятно!
Дэрил Гейтс размахивал руками, постоянно протирал запотевшие очки. Всей толпой, в окружении полицейских чинов мы прошли в зал пленарных заседаний, где меня потащили на трибуну. Американцы хотели подробностей, и хотя Вилорик с консулом пытались остановить этот порыв, но организаторы упросили.
– Буквально несколько вопросов! – инспектор из Лос-Анджелеса попросил жестом подойти поближе переводчика, взял микрофон. – Господа, это же новое слово в работе полиции! Мы у себя в ЭлЭй только начали задумываться о специализации, а тут советские коллеги дают нам готовую схему создания специальных отрядов – численность, структура, подготовка… Бери и пользуйся.
Посыпались вопросы. На некоторые я отвечал достаточно подробно, где-то уклонялся или отшучивался. Отбор кандидатов, медицинское тестирование, экзамены. Теоретическая и физическая подготовка. Стрелковые упражнения… В какой-то момент слово взял Вилорик и начал задвигать аудитории про разницу между милицией и полицией. Дескать, первая служит всему обществу, а другая – кучке капиталистов. Прямо по Незнайке на Луне. Там Селедочка спросила, кто такие полицейские. А ей ответили, что это те, кто защищают богачей-грабителей. И главное – все по закону. В конце лунатики грустно вопрошали: какая разница, ограбят тебя по закону или нет?
Воспользовавшись оказией, тихонько свалил. Зашел в туалет, умылся. В кармане пиджака что-то топорщилось. Я залез внутрь и… достал пухлый конверт. В котором лежала пачка зеленых баксов. На меня грустно пялился Бенджамин Франклин. Стольники. Я пересчитал. Пять штук, плюс записка: на развитие отряда «Гром». Без подписи. Кто-то в толпе сунул мне конвертик и был таков.
Я зашел в кабинку, облизал губы. Сейчас Вилорик или консул попросят вывернуть карманы… Да нет, не пойдут они на такое здесь, в конгресс-центре, при народе. В отеле. Да, в гостишке сами могут обыскать вещи, составят донос. Вот же черт! Попадос. «Вас же предупреждали о провокациях!», «Надо было быть бдительным!» Сука, сука…
Я засунул конверт сзади под рубашку, прижал ремнем. Надо избавляться от франклинов. Они меня утопят. Выкинуть? На меня напрыгнула большая пупырчатая жаба. Такая же зеленая, как стольники.
Дверь в соседний женский туалет была слегка приоткрыта, я увидел в щелку, как полураздетая Синтия застирывает у раковины
