Кодекс спецназовца - Алексей Викторович Вязовский
Вдалеке раздается вой сирены, афроамериканская общественность начинает разбегаться, словно тараканы после включения света на кухне. Фу… Пронесло. Громовцы допинывают негров, и я громко приказываю заканчивать. Нам тут еще покалеченных не хватает.
Первыми появляются копы и сразу за ними синий «форд» с мигалкой под лобовым стеклом.
– Поднимаем пидорасов!
Я подскакиваю к Рэю, хватаю его за дреды на голове, вздергиваю рывком вверх. Сахарок орет от боли, шатается. Глаза мутные, голова мотается. Под ногами хрустят крутые, модные очки. Я придерживаю его боком, достаю кончиком пальцев до мяча. Начинаю им стучать об землю.
– Что тут происходит?! – на площадку входят два копа, вид у них сильно удивленный. Белые толкаются с шатающимися неграми. Стучит мячик…
– О, Синтия! – я машу рукой латиночке, что вылезает из синего «форда». Сегодня для разнообразия агентесса надела белую юбку, светлую блузку с жакетом. Волосы подобрала в хвост – выглядит на все сто.
– Я повторяю свой вопрос… – рыжий коп надвигается на меня, я приветливо ему машу рукой:
– Играем в баскет, сэр.
– Кто вы такие?
– Советские полицейские.
– Здесь? В Нью-Йорке?!
Глаза у копов полезли на лоб. Они даже позабыли хвататься за кобуру, чем с самого начала и занимались.
Тут к нам подоспела Синтия в сопровождении двух плечистых, короткостриженых мужчин в строгих костюмах. Будто гробовщики на выезде. Полицейским были продемонстрированы удостоверения ФБР, после чего короткостриженые увели копов обратно к служебной машине, что-то втолковывая. Я же построил громовцев в одну шеренгу, громко поблагодарил.
– Эй, Рэй! – обернувшись к шатающемуся Сахарку, я похлопал его по плечу. – Вы победили. Молодцы. Поздравляю! Деньги на камне. Советую идти в профессиональный баскетбол. Есть перспективы.
– Да иди ты… – Рэй скинул мою руку с плеча.
Синтия стояла рядом, разглядывая то нас, то негров.
– Что, черт возьми, тут происходит?!
– Отряд! – я перешел обратно на русский. – Колонной по одному, в расположение шагом марш!
Громовцы синхронно повернулись, потопали на выход. Негры провожали нас мрачными взглядами. Хоть и выиграли тридцатку, зато по морде получили от души.
– Я повторяю свой вопрос! – Синтия поцокала каблучками вслед за мной.
– Утренняя зарядка, играли с местным населением в баскетбол.
– Это Гарлем! Один из самых опасных районов Нью-Йорка.
– А это… – я махнул в сторону шагающих бойцов, – «Гром». Самый опасный отряд спецназа в мире.
– У тебя на левом кулаке кровь.
Я посмотрел на костяшки. Вот же дьявол, даже не заметил, как расшиб руку о морду Сахарка.
– Упал, пока играли. Я тебе скажу – эти ребята… – я обернулся, посмотрел на площадку, где нас чуть не уложили в ряд, – классно играют. Далеко пойдут, если не остановят…
– Да там половина – это преступники! Под условным сроком ходят. Вы очень, очень рисковали.
Ага, вот почему они не дергались при копах. Можно сказать, повезло.
Быстрым шагом мы дошли до Централ-парка, втянулись в его аллеи. Синтия и не думала отставать. Поругиваясь, что заставляем ее идти на каблуках по гравийным дорожкам, шла за нами.
– Ну и надела бы кроссовки… – пожал плечами я.
– Я готовилась к конференции, а не к этим забегам по парку! И вдруг срочной вызов. «Синтия, твои подопечные на бульваре Малькольм!» Как вообще вам пришла идея в голову сунуться в Гарлем?!
– Ну знаешь ли… предупреждать надо, что у вас есть районы, куда белым нельзя. Вот в Москве такого безобразия нет! Да что в Москве… Во всем Союзе нет.
– Вот только не надо меня агитировать! – Синтия скинула туфли, пошла рядом по газону босиком. Ловкая… Как бы только на осколки не наскочила. – Вы бедные, у вас нельзя ездить за границу, нельзя открыто верить в Бога, начать свой бизнес…
– Все перечислила, или еще что-то осталось? А у вас десять лет не прошло, как вешали судом Линча негров. В Миссисипи.
– Это все в прошлом, – отмахнулась Синтия.
– Вьетнам тоже в прошлом? Гробы уже перестали приходить?
Синтия надулась, дальше шли молча. Солнышко начало припекать, я скинул куртку-олимпийку с большими буквами СССР на груди, остался в одной майке.
– Что ты делаешь?! Так нельзя! – Синтия прямо вся вспыхнула. – За такое могут арестовать. Ты нарушаешь общественную мораль!
– Ты же выручишь меня? – я поиграл мускулами. И это произвело неизгладимое впечатление. Агентша запуталась в ногах, упала на газон. Я был тут как тут, помог ей встать. Так, Орлов, у тебя дома беременная жена. Слышишь!
Синтия прижалась ко мне грудью, глубоко вздохнула. Говорят, на женщин неотразимо действует запах пота крупных, сильных мужчин. Подтверждаю. В глазах поволока, грудь ходит ходуном.
Я посмотрел вслед громовцам. Нет, никто не оглядывается. Утвердил Синтию на ногах, натянул олимпийку.
– Слушай, давно хотел спросить… – пора было срочно менять тему. – Женщина в ФБР – это же сенсация. У вас там что, Гувер ушел в отставку?
Вопрос насчет карьеры в Бюро оказался беспроигрышный. Всю обратную дорогу до отеля Синтия мне рассказывала о дискриминации, что царит в ФБР. Везде так называемые «мальчики Гувера», двоих их которых я имел возможность лицезреть в Гарлеме. После закона о гражданских правах в спецслужбах начало что-то меняться. Синтия оказалась первая женщина-латинос в Бюро. Гнобят ее там неслабо, шутят насчет месячных, хватают за задницу, дают самые простые задания.
– Так нас пасти…
– Прости, как ты сказал?
– Ну грейз… Нет, не поняла? Ладно, следить за нами – это легкое задание?
– Конечно. Вы же не посольские разведчики, спецназовцы. – Синтия ткнула пальцем в огромные спины громовцев. – Спрятаться невозможно.
Мы посмеялись, поднялись в холл «Плазы». Я скомандовал Незлобину вести громовцев на утреннюю помывку по номерам, а потом на завтрак. Сам же предложил Синтии выпить по чашке кофе в лобби-баре. И сразу дождался подмигивания от Вени. Ага, прямо сейчас, вот тут на диванах завалю латиночку.
Синтия поколебалась, но потом все-таки согласилась. Мы сели у барной стойки, я попросил бармена сделать два капучино. И это было чудо как вкусно. Дураки везут из загранок стереосистемы и прочие женские чулки. Кофе-машина! Вот, чего мне не хватает в Союзе. Только сейчас даже в Штатах они больше похоже на огромные гробы на колесиках. Хрен увезешь с собой.
– Замужем? – я пригубил кофе, закрыл глаза. Когда открыл, Синтия рассматривала меня как жука и качала головой.
– Ты совсем не похож на обычного советского товарища, – последнее слово она произнесла по-русски. – Раскованный, хороший английский. Только какие-то странные слова в речи. Так теперь учат в КГБ?
– Кольца на руке нет… – я посмотрел на левый безымянный, потом на правый.
