Вождь чернокожих. Black Alert (СИ) - Птица Алексей

У простых рабочих на хранении в банке ничего не было, а если и было, то два десятка долларов, не игравших никакой роли в той игре, которую затеял Фима. Здесь счёт шёл на сотни тысяч долларов.

Сначала отдельные граждане, из числа самых осторожных, начали посещать офисы банка Бостона и забирать свои вложенные средства, а потом, постепенно, этот тонкий ручеёк стал превращаться в полноводную реку. С первым приливом большой волны, приплыл и мистер Шнеерзон и, обналичив несколько поддельных чеков и векселей, выплыл в мутной воде наружу.

Выйдя за двери банка, он с усмешкой посмотрел на солидное здание, расположенное в самом центре Бостона, в финансовом районе на Стейт-стрит, 21. Подождать оставалось совсем немного.

Реализация дальнейшего плана была делом техники и времени. Поток вкладчиков, желающих забрать свои деньги, стремительно нарастал. А поток денег, которые мог выдать банк, так же стремительно иссякал. И, наконец, иссяк. Руководство банка отчаянно искало выход, обращаясь за помощью в Нью-Йорк и другие финансовые столицы САСШ. Но оказанная помощь была так смехотворна, что никак не смогла повлиять на общую ситуацию.

Банкротство стало неизбежным. Поняв, что сильные мира сего озабочены собственными проблемами, руководство банка сняло, сначала, розовые очки, а потом и чёрные, и осмотрелось вокруг. Вокруг простиралась финансовая пустыня, и только в одном месте что-то поблёскивало. Пришлось направляться в ту сторону, чтобы получше рассмотреть источник света. Лучезарный блеск, оказывается, исходил от «Первого Африканского» и его бессменного главы, восходящей звезды банковского дела, Ефима Сосновского.

Будучи на грани банкротства, выбирать не приходилось, и глава банка Бостона, Чарльз Кроуфорд направился в скромный офис банка. Луиза уже не работала секретарём у Фимы и Кроуфорд был лишён удовольствия лицезреть её внушительные формы, находящиеся ниже спины, да и ему сейчас было не до них.

Её место заняла невзрачная мисс Генри, желчная старая дева, боготворившая Фиму. Встретив Кроуфорда, она доложила о его прибытии и, буквально через пару минут, Чарльз Кроуфорд уже входил в кабинет Сосновского, чтобы начать вынужденный и неприятный для него разговор.

Войдя в кабинет, мистер Кроуфорд пожал руку вышедшему из-за стола Фиме Сосновскому и прошёл на указанное ему место. Сняв шикарный цилиндр и тонкие замшевые перчатки, опираясь на украшенную золотом трость, Кроуфорд приступил к разговору.

— Вы, наверное, догадываетесь о цели моего визита?

— Возможно, — уклончиво ответил Фима.

— Наш банк находится под пристальным вниманием всех жителей Бостона. Вы читали сегодняшний выпуск «Бостон дейли»?

— Да, конечно.

— А у вас нет наплыва вкладчиков, желающих забрать свои активы?

— Безусловно, есть, — скромно улыбнулся Фима, — но, видите ли, в чём дело. Мы стараемся не играть на бирже и не вступаем в финансовые спекуляции. У нас маленький банк, мы просто не можем себе это позволить.

— Да, да, — весь в своих мыслях, проговорил вслух Кроуфорд, — но вы так и не ответили на мой вопрос.

— Я ответил на ваш вопрос, — твёрдо ответил Сосновский, — более подробный ответ подразумевает партнёрские отношения, которых у нас с вами, к сожалению, нет.

— Тут вы правы, наверное, наступило то время, когда эти отношения стоит завязать? Как вы считаете?

— Считаю это верным решением, но какие условия вы можете мне предложить?

— Самые наилучшие!

— И!?

— Но сначала я хотел бы поинтересоваться вашими возможностями, в качестве наличия активов.

— Гм, вы же понимаете, что это конфиденциальная информация, и пока мы не подпишем с вами соответствующий договор, я не имею права её озвучивать!

— Понимаю, но всё же.

— Хорошо. Наш банк имеет обеспечение не менее семидесяти пяти процентов от активов, и мы неуклонно придерживаемся этого правила. Кроме этого, мой дядюшка, Барон Гинзбург, готов в любое время обеспечить меня недостающими двадцатью пятью процентами необходимой ликвидности.

— То есть, вы хотите сказать, что имеете сто процентов от уставного капитала? И при этом не выдаёте кредитов?

— Кредиты мы выдаём, но не критичные для нашей ликвидности. Наш банк придерживается взвешенной позиции по всем пунктам. Нам чужды финансовые пузыри и игра на биржевых котировках. Признаюсь, это заманчивые возможности, приобрести лёгкие деньги. Но…, всё-таки, нет. У меня есть цель, стать одним из крупнейших банков, и я её достигну.

— Похвальное желание для такого, весьма молодого, банкира. А название — «Первый Африканский», к чему это?

— Дело в том, — стал пояснять Фима, что все учредители нашего банка заработали свои деньги, исключительно, в Африке. Отсюда и это название. Не судите строго, это факт.

— А кто ваши учредители?

Их фамилии ничего не скажут вам. Увы…

— Ясно, значит это оголтелые авантюристы, прохиндеи и голодранцы, без роду и племени.

— Вы не правы. Всё не так критично. Я бы назвал этих людей… попавшими в тяжёлую денежную ситуацию. Но годы, проведённые в Африке, многому научили их. Очень многому, прошу заметить. Да и люди, основавшие САСШ, были ничем не лучше нас, и если вам нечего мне предложить, то думаю, дальнейший наш разговор бесперспективен.

Фима встал. Встал и Кроуфорд.

— Я вижу, ваш маленький банк взял на себя повышенные обязательства. Это, исключительно опрометчивый поступок, прошу вас заметить, молодой… человек. У меня были определённые планы на ваш счёт, но вижу, им суждено не состояться, в связи с вашими завышенными требованиями. Мне было бы выгодно предложить вам слияние капиталов и объединение, не под вашим, разумеется, смешным названием, а под другим, например, «Банк Кроуфорда и Сосновски», или любым другим. Но… не судьба. Спешу откланяться.

И Чарльз Кроуфорд, забрав шляпу-цилиндр и перчатки, гордо отклонив голову назад, вышел из кабинета.

— Всего вам, — еле слышно проговорил Фима, а про себя добавил, — тем лучше, нам же будет проще вас ломать, и никаких претензий.

Накануне он перекупил крупный вексель, по которому банк Бостона должен был выплатить всю сумму, уже ему. Сейчас эти векселя и банковские чеки шли, уже, не один к одному, а один к ноль семи, и их себестоимость всё время уменьшалась, пропорционально тем надеждам, которые питали их держатели, желающие вернуть хоть какие-то вложенные деньги.

Так что, дело было в шляпе, и отнюдь, не в Кроуфордовской.

Банк держался ещё три месяца, но крупный вексель Сосновского, что называется, добил его. Выплачивать наличные было нечем. Но если с вкладчиками ещё получалось договориться, путём обещания больших процентов по их вкладам, то с Фимой договориться не получилось.

Вексель был выложен на стол, и Сосновский потребовал его погасить. Не погасить, значит, навсегда лишиться доверия. А сам факт невыплаты по векселю означал банкротство. Оплатить, значит разориться. Дилемма была не решаема, хоть в одну, хоть в другую сторону. И Чарльз Кроуфорд пошёл на кардинальные меры.

Неизвестно, почему он так поступил и из чего исходил, но факт есть факт. Поняв, что банк на грани разорения, и оба выхода ведут к одному и тому же, он попросил Фиму войти к нему в кабинет. Ни о чём не подозревающий, Фима молча проследовал в кабинет банкира, весь в предвкушении победы над противником.

Войдя в кабинет, он уселся на предложенный стул, пока Кроуфорд стал доставать ключи и открывать сейф, вмурованный в стену кабинета. Повозившись с замками, как ключными, так и наборными, он, наконец, открыл его и, нагнувшись, стал искать там деньги. Видимо, найдя их, он обернулся к Фиме.

Подняв голову, с ужасом, вместо ожидаемых банкнот, Фима увидел длинноствольный однозарядный револьвер фирмы «Смит и Вессон». Револьвер был старым, передаваемым по наследству, но в прекрасном техническом состоянии.

Кроуфорд откинул барабан, а потом, демонстративно медленно достал из сейфа коробку с патронами и, выудив оттуда первый попавшийся патрон, вставил его барабан и защёлкнул механизм с громким стуком.